Маршал Италии Мессе: война на Русском фронте 1941-1942 - Александр Аркадьевич Тихомиров

грубым и бессердечным. Конечно, мы хотели, чтобы наши враги к нам отнеслись так же, как и мы к ним в тяжелых обстоятельствах, ведь бывает так, что сегодня – ты победитель, а завтра – побежденный. Но наши надежды не оправдались!

С болью и горечью мы думаем сегодня о десятках тысяч наших солдат, попавших в трагический разгром зимой 1942–1943 гг. Они не вернуться больше никогда, став жертвами трагических военных превратностей, губительного климата и особой жестокости русского командования, примитивно и бесчеловечно организовавшего размещение итальянских военнопленных![67]

Согнанные и подталкиваемые, как стада животных, они брели под надзором конвоиров по бесконечным ледяным равнинам, лишенные пропитания и защиты против лютых морозов, падали сотнями, истощенные и обессиленные, и тогда их судьбу решал один выстрел в спину или затылок. Из 80 000 итальянцев, попавших в русский плен, только меньше одной четверти осталось в живых![68]

Но это не значит, что итальянские оккупанты были „добрые“, так как в ходе кампании войска 8-й армии нанесли огромный материальный ущерб. Это скорее подтверждает влияние идеологического фактора на колонизаторскую политику на Востоке. Как известно, Генеральный план „Ост“ Третьего рейха предусматривал германизацию „жизненного пространства“ в полном масштабе, т. е. создание на территории СССР „Германской Индии“ способом этнических чисток восточных народов, большую часть которых необходимо было уничтожить, а оставшихся в живых превратить в рабов. Наоборот, по мысли лидеров фашистской Италии, конечная цель похода в Россию была прозаичной: принять участие в экономическом ограблении страны. Однако на практике участие в военном конфликте привело лишь к незначительным результатам вследствие превосходства военно-экономических органов вермахта. Сведения о данном характере деятельности АРМИР на временно оккупированных территориях содержатся в ряде официальных документов, приказах и распоряжениях. Главной задачей осуществления оккупации 8-й армии являлось стремление внушить доверие местным жителям, чтобы обеспечить эксплуатацию экономических и природных ресурсов на территориях под гражданским управлением командования АРМИРа.

Но помимо отношений с местным населением воюющей страны итальянцы на себе непосредственно испытали всё возрастающее огневое воздействие советских вооруженных сил. Первые боевые потери – 17 убитых и 85 раненных – Итальянский экспедиционный корпус понес 11 августа 1941 г. Это случилось у переправы через Буг в ходе боестолкновения дивизии „Пасубио“ с 469-м СП 150-й СД. В дальнейшем итальянские части будут подвергаться ударам 226-й СД, 275-й СД и 26-й КД Южного фронта. На подступах к центру Донбасса, г. Сталино, итальянцы встретили отчаянное сопротивление со стороны 383-й Шахтерской СД. Все попытки „Пасубио“ занять Горловку разбивались о стойкое сопротивление обороняющихся здесь частей 296-й и 76-й стрелковых дивизий. Но самым драматичным и трагичным испытанием на Восточном фронте для итальянского XXXV корпуса стало проведение советским командованием операции „Малый Сатурн“ и Острогожско-Россошанской операции, в результате которых были разгромлены 8-я армия и К. С. И. Р. К счастью Мессе, он не испытал тяжести поражения и позора плена, т. к. 1 ноября сдал должность и убыл в Италию. Испить до конца чашу страданий пришлось его подчиненным в декабре 1942 – январе 1943 гг.

Первые неудачи немецкой армии осенью 1941 года, слухи, которые просачивались к солдатам, играли важную роль в упадке настроения. „Официальных сообщений о том, что немцы оставили Ростов, не было“, – говорил в декабре пленный младший лейтенант из дивизии „Челере“. – Однако среди офицеров и солдат ходят слухи, что немцы под Ростовом потерпели поражение и отошли. Ходят также слухи о поражении немцев под Москвой. Эти слухи оказывают огромное воздействие. Мы все более начинаем понимать, что эта война для нас бесперспективна».

Пленные охотно заявляли о враждебности или равнодушии к фашизму, связывая это с отрицательным отношением к войне. «Я ничего не понимаю в политике, но я решительно против войны, – говорил солдат 80-го полка дивизии „Торино“. – Ничего она нам не принесла и не принесет. Пусть воюют немцы. Меня заставили пойти на войну, но ничего хорошего я в ней не вижу. Я не за Муссолини и не против него. Если без его падения война не может кончиться, пусть он падет, лишь бы прекратилась война. Разговоров о победе у нас почти не слышно. Раз мы нигде не побеждаем, как мы победим здесь?»[69]

Упадок боевого духа коснулся не только армейских частей, но распространился также и на чернорубашечников, которых Муссолини считал наиболее крепким ядром итальянской армии. «Солдаты открыто выражают недовольство войной, плохим питанием и недостатком обмундирования», – говорил лейтенант легиона «Тальяменто», взятый в плен в декабре 1941 года. – «До этого наш батальон в боях не участвовал и не имел больших потерь. Однако солдаты панически боятся партизан. Ходит слух, что в районе Сталино действует отряд в 2 тыс. человек».

Другой офицер из того же легиона «Тальяменто» жаловался на плохое настроение солдат, которые мерзнут и голодают. Солдаты открыто читают советские листовки и совершенно определенно ждут окончания войны. Основная причина столкновений с немцами, по его словам, это соперничество при захвате продовольствия. Немецкие коменданты стремятся все прибрать к рукам, ничего не оставляя союзникам. Офицер сообщил также, что ему известно пять случаев перехода итальянских солдат на сторону русских за последний месяц.

Появление дезертиров и перебежчиков служило одним из важных показателей ухудшения морального состояния итальянских войск. В своих мемуарах маршал Мессе категорически утверждал: «За все время существования экспедиционного корпуса в нем не наблюдалось ни одного случая дезертирства». Однако материалы штабов советских соединений, действовавших против итальянского корпуса, опровергают заявление итальянского командующего и подтверждают слова офицера из легиона «Тальяменто».

Уже в осенние месяцы 1941 года в расположение советских войск стали попадать дезертиры и перебежчики. Один из таких солдат говорил во время допроса: «Я знаю, что из моей дивизии дезертировало несколько человек, – они скрываются у русских женщин в городе Орджоникидзе. Я знаю такие случаи, когда за дезертирство расстреливали. В моей батарее были ребята, готовые каждую минуту бросить оружие».

Существует мнение, что показаниям военнопленных нельзя доверять, поскольку положение заставляет их говорить то, что может благоприятно повлиять на их судьбу. В данном случае имеется возможность сравнить показания итальянских военнопленных с показаниями немецких солдат, захваченных в тот же период. Это солдаты 97, 98-й и 111-й немецких дивизий, которые были расположены рядом с итальянским корпусом.

Показания немецких солдат и офицеров подтверждали сведения об ухудшении отношений между немецкой армией и войсками союзников. Один солдат 97-й немецкой дивизии говорил: «Старая немецкая пословица гласит: сохрани нас бог от друзей наших, а с врагами мы как-нибудь сами справимся. Первая половина поговорки относится к нашим союзникам. Мы смеемся при виде итальянцев. Как солдаты они никуда не годятся, скорее это пушечное