Республика Ночь - Г. Зотов

– Прежде чем мы обсудим твои страхи, царевич… – тем же шипящим голосом произнес Шамаш, обращая к нему лицо, – ответь мне на один вопрос… С недавних пор мне крайне любопытно, и это терзает меня ночами… Скажи, пожалуйста, ты хотел бы жить вечной жизнью?

Вопрос не удивил Мардука, они часто предавались философским беседам. Он вдохнул полной грудью, ощущая нежный запах цветов, обдумал ответ.

– Сложно объяснить, Шамаш, – медленно протянул царевич. – Вечная жизнь дает чудесные возможности, о которых ты и не мечтал. Глиняные таблички отражают историю многих царей, обуянных мечтами положить мир к своим ногам. Удача сопутствовала их армиям, но победное шествие прервала Смерть – ибо над ее жезлом не властны сила и богатство. Это одна сторона монеты, Шамаш. Поверни ее, и ты увидишь опасность бессмертия. Ведь неизвестно, какого качества окажется эта жизнь.

Однажды мой отец отказался казнить давнего врага. Он дал ему все: светлый дом с финиковым садом у стены Имгур-Эл-лиль, рабов, нужное количество еды. С одним-единственным условием – этот человек не должен был выходить за ворота. Через год узник умер от разрыва сердца. Это значит – золотая клетка при всех заманчивых прелестях все равно остается клеткой, Шамаш. Наверное, я не хотел бы жить вечно. По легендам, бессмертие всегда сопряжено с плохими условиями.

…Шамаш кивнул. Он склонил голову набок – половина лица ушла в тень.

– Ты совершенно прав, – вежливо признал начальник дворцовой стражи. – Бессмертие не дается бесплатно: его можно получить, лишь пожертвовав что-то взамен. Только умерев, ты восстанешь для вечной жизни.

Незнакомые прежде интонации насторожили Мардука. Повинуясь инстинкту, он выпустил из пальцев локоть Шама-ша, отступил на несколько шагов вниз. Факел у ствола молодой финиковой пальмы искрил, готовясь потухнуть. Но даже при скудном освещении царевич успел увидеть картину, повергающую в изумление и первобытный страх. Быстро протерев обоими кулаками глаза, Мардук посмотрел снова – и в ужасе понял, что вовсе не ошибается. Туловище Шамаша действительно не отбрасывает тени.

– Твои сны не случайны, царевич. – Голос царедворца неуловимо повысился: с тихого шелеста до раскатов львиного рыка. – Ты видишь кровь, потому что обречен стать одним из нас. Тебя призывает Хозяин. Присоединись к его армии, и ты войдешь в волны реки вечной жизни…

Рот Шамаша открылся – между губами блеснули звериные клыки. Скрюченные пальцы на руках скрипнули, вытягиваясь в фалангах, подушечки блеснули остротой когтей. Из лица, и без того поражавшего ужасной бледностью, капля за каплей ушли последние кровинки: оно сделалось белым, подобно чистейшему снегу, выпавшему в горах. Мардука затрясло мелкой дрожью. «Беги! Беги!» – кричал разум, но юноша не мог двигаться. Страх превратил его в безвольную, тряпичную куклу.

– Подчинись воле Хозяина, царевич, – шипело ужасное существо, еще пять минут назад бывшее Шамашем. – Это не так больно, как ты думаешь. Поначалу твое тело впадет во младенческую слабость… Но затем, отоспавшись, ты сам поразишься тому – какие возможности дарит новое состояние. Сомневаешься? Напрасно. Поверь мне – я же твой лучший друг. Просто прикрой глаза на миг… и я все сделаю быстро…

В пасти чудовища щелкнули клыки: этот звук вывел Мардука из оцепенения. У него считанные секунды, чтобы принять решение… Кем стал Шамаш? Перед лицом смерти это не столь важно. Очевидно, его телом и разумом овладели демоны потустороннего мира. О боги, ну почему же, почему он не взял оружие?! Проклятая беспечность… «Ах, что во дворце может грозить наследнику повелителя Мира»? У него нет меча. Впрочем, какой тут меч?! Он даже не знает, чем бороться с этим неведомым чудищем. Кричать… только кричать!

Он раскрыл рот: из глубины парализованного ужасом горла вырвался хриплый, слабый свист. Существо двинулось к нему сквозь тростник – Мардук судорожно зашарил ладонями в складках туники, пытаясь найти хоть что-то, способное отразить нападение. НЕУЖЕЛИ? О нет. Насмешка жестокой судьбы. Жалкий десертный ножик, коим он чистил яблоко и в рассеянности сунул за пояс. Лезвие с девичий пальчик – таким, наверное, не напугаешь и трехлетнего ребенка. Завидев в ладони царевича нож, монстр расхохотался: из красноты его глаз брызнули чистейшие слезы – как у речного крокодила, пожирающего жертву.

– Царевич, – подавился он приступом смеха. – Открой свои уши! Я же предупреждал тебя… ты сам не знаешь, чему противишься. Принеси себя в дар Хозяину – и обретешь взамен великое з н а н и е.

Выхватив из ножен короткий меч, существо полоснуло себя по горлу. Черная кровь залила тунику, послышалось утробное бульканье. Ноги Мардука ослабли – закачавшись, он осел на шершавые ступени из ливанского известняка. Этого не бывает. Но он видит сейчас своими глазами: Шамаш не свалился наземь. Он п р одолжает стоять перед ним, хитро улыбаясь. Пахнущая гнилью кровь обильно стекала, капая с подола туники: ткань сделалась красной, словно ее выварили в пунической киновари. Существо разжало пальцы – меч скользнул вниз.

– Разве ты не завидуешь мне сейчас, Мардук? – прохрипел монстр. Проходя через разрезанное горло, звуки шипели, словно клубок змей. – Почему ты не желаешь понять, какое это безбрежное счастье – прикоснуться к бессмертию, ощутить свою принадлежность к обиталищу богов? Наш Хозяин требует, чтобы ты пришел к нему. Подчинись!

Теперь Мардук почувствовал холод – тряский, колющий: будто бы его бросили в бочку, до краев набитую льдом. Ветер гулял сквозь листву деревьев сада, тростник издавал сильный шум: начиналась буря. Обрети царевич способность кричать – его все равно никто бы не услышал. Существо опустилось на четыре лапы, желая получить упор для прыжка: глаза засветились рубином, верхняя губа приподнялась. Очень хорошая позиция – он наверху лестницы, а Мардук – внизу. Не желая отодвигать сладость этого мига, Шамаш прыгнул, целясь передними лапами в грудь царевича. По прошлому опыту он знал, как лучше сбивать жертву с ног.

…Скорее инстинктивно, чем с целью защиты, Мардук ткнул вверх десертным ножиком. Рука хрустнула под тяжестью навалившегося тела, из пасти зверя на лицо царевича вывалился черный язык. Уши разорвал трубный рев, перекрыв даже громкий вой ветра. Мардук не сразу понял, что этот звук – вопль смертельно раненного животного. Он едва успел увернуться от хватки острых когтей. Оба упали, катясь по каменным ступеням, Мардук не чувствовал боли от ударов. Существо сползло с него, визжа и содрогаясь в конвульсиях. Царевич с недоумением взглянул на свою руку: от пальцев до локтя ее покрывали брызги коричневой слизи. Из глазницы монстра, погруженный по самую рукоять, торчал хрупкий ножик. Лапы чудовища отчаянно скребли холодный камень, будто оно пыталось убежать. Плоть вокруг раны стремительно чернела, кожа с черепа отваливалась целыми пластами. Из глазницы вспышкой взлетели белые искры, а затем вырвался сноп пламени – сильно опалив брови и волосы Мардука. Веселые огоньки стрелой взлетели по спине монстра, от копчика до затылка. Уцелевшим глазом зверь смотрел в лицо царевичу: красный зрачок отражал недоумение. Он не мог понять – почему умирает.