Седьмая жертва - Алан Джекобсон

Бледсоу перевернул страничку блокнота, лежавшего перед ним.

– Нет, не обнаружены, но левая рука отсутствует. Если она ударила его левой рукой, то мы об этом не узнаем. – Он перевернул еще одну страницу. – Кстати! Она была левшой.

– Значит, у нашего приятеля на лице может красоваться большущий уродливый синяк, – заключил Синклер.

Бледсоу скептически поджал губы.

– Поскольку подозреваемых у нас нет, не уверен, что это поможет. Кроме того, синяк можно скрыть с помощью макияжа, а через несколько дней он вообще сойдет. – Он раздраженно отшвырнул блокнот. – Ладно, распределение заданий остается тем же и для последней жертвы, Денизы Крэнстон. Кто-нибудь хочет что-то сказать? – Все промолчали, и он подвел итог: – В таком случае, за работу.

…двадцать восьмая

Он стоял рядом с гончарным кругом и смотрел, как блондинка положила руки на комок сырой глины. Все остальные его студенты только что разошлись, и дверь со щелчком захлопнулась за последним из них. В мастерской было тихо, если не считать жужжания ламп дневного света на потолке.

Блондинка подняла голову и взглянула на него своими круглыми, небесно-синими глазищами.

– Вы не могли бы мне помочь?

На мгновение он заколебался. Если бы ты только знала, сука, если бы ты только знала… Но, надев свою лучшую улыбку, которую он всегда приберегал для учеников, он ответил:

– Конечно.

Она была новенькой, пришла всего на второе занятие, и к тому времени он уже успел коснуться основных моментов и принципов лепки и моделирования, раскрашивания и обжига. Обычный курс для начинающих. Он предпочитал побыстрее перейти от основ теории к практике, дать возможность ученикам поскорее взять в руки глину, поскольку ощущение скользкого материала под пальцами заменить было нечем. Он стремился составить начальное впечатление о художественном вкусе и творческих способностях своих учеников по тому, как они реагировали на первое прикосновение к сырой глине. Глядя на то, что у них выходило после первого самостоятельного общения с исходным материалом, он многое узнавал о них.

Блондинке нравилась холодная влажность глины, он сразу это понял. А вот что касается ее способностей… Кажется, особых надежд в данном случае питать не следует. Но она захотела остаться после занятий и опробовать гончарный круг, чем немало удивила его.

Нет, поистине достойно удивления, насколько же доверчивы некоторые люди. Особенно сучки. Отчего-то они полагают что обладают стойким иммунитетом ко всему плохому, что может с ними случиться. Они совершенно спокойно ходят по вечерам в разные места, в супермаркеты, к банкоматам и искренне считают себя в полной безопасности. Думают, что с ними не может случиться ничего дурного. Что же, выходит, они настолько тупы или убеждены в своем бессмертии, что не позволяют себе задуматься о том, что могут стать следующей жертвой.

Впрочем, конечно, есть и такие, кто боится высунуть нос за порог. Он смотрел выпуски новостей по телевизору, читал газеты Эксперты советуют женщинам ходить группами. Избегать безлюдных мест и зон повышенной опасности – можно подумать, он когда-либо охотился в зонах повышенной опасности! – внимательно смотреть по сторонам и не терять головы. О да, чертовски полезный совет, особенно тогда, когда у них на пороге возникает он, в строгом темном костюме, со значком агента ФБР в бумажнике, и просит о помощи.

Он встал позади светловолосой сучки, и запах мятного шампуня ласково защекотал его ноздри. Он глубоко втянул его носом… приятный аромат, ничего не скажешь. Он бросил взгляд на ее левую руку, на безымянном пальце которой уютно мерцало кольцо с крупным бриллиантом. Какое непритязательное оформление! Простое, как граненый стакан. И из глины она, скорее всего, соорудит нечто столь же примитивное. Отнюдь не произведение искусства, а что-нибудь лишь чуть лучше безвкусного убожества, которому одна дорога – в мусорную корзину или, в крайнем случае, на распродажу домашних вещей, где красная цена этому творению – пятьдесят центов. Он почувствовал, что его подозрения относительно творческих способностей светловолосой сучки получили неожиданное подтверждение.

Но кошмарный дизайн ее обручального кольца отступал перед тем фактом, что она была замужем. И блондинкой вдобавок. С голубыми глазами. Чистыми и яркими, как весеннее небо.

Он подошел к ней сзади вплотную, протянул руки из-за спины и накрыл ее ладони своими. Гончарный крут крутился безостановочно, и комок сырой глины на нем еще не обрел очертаний готового изделия. Он спросил, осознает ли она, какая сила сейчас сосредоточена в ее руках.

– Вы можете превратить этот кусок глины в произведение искусства, можете придать ему любую форму, какую только захотите. Вы можете творить! И это чувство нельзя принимать как должное.

Она ничего не поняла. Но, очевидно, его слова показались ей смешными, потому что она неуверенно хихикнула, и плечи ее дрогнули. Любой другой на его месте непременно решил бы, что она флиртует с ним. Впрочем, с таким же успехом он мог и ошибаться. Должно быть, всему виной его искаженное мироощущение. Если бы она только знала…

Если бы только она была брюнеткой. Если бы только у нее были холодные, беспощадные глаза, в которых светится зло. Он мог бы взять ее прямо здесь и сейчас. Если бы только…

…двадцать девятая

Контора П. Джексона Паркера, адвоката, производила убогое впечатление. На полу лежал потертый ковер машинной вязки, стены украшали репродукции Мане и Моне в металлических рамах а в приемной стояли литые пластмассовые садовые стулья для пикников. Сиденья оказались на удивление удобными, но выглядели при этом абсолютно не к месту внутри помещения, а не снаружи, на лужайке. Уголок секретаря в приемной включал древний персональный компьютер, который даже не поддерживал операционную систему «Windows», и телефон с двумя линиями, который знавал лучшие дни… лет десять назад.

Адвокатская контора располагалась на окраине Вашингтона в далеко не самом фешенебельном районе частных особняков, неподалеку от железнодорожного вокзала «Юнион-Стейшн». Карен пришлось дважды иметь дело с Паркером по долгу службы, причем один случай она запомнила надолго. Ее вызвали в суд для дачи показаний в качестве эксперта-психолога, поскольку она оказалась тем самым агентом, который составлял психологический портрет клиента Паркера. Адвокат высмеял работу всего Отдела криминальной психологии, назвав ее мешаниной предположений и допущений, сотканной и удерживаемой воедино психологическими приемами, уместными лишь при работе с хрустальным магическим шаром. Улики, на основании которых строилось дело против серийного убийцы Бобби Джо Даннинга, по большей части действительно были косвенными, однако Карен твердо верила в то, что он виновен. На этот счет у нее не было ни малейших сомнений. Но нельзя построить дело на одной только уверенности психолога-криминалиста, пусть даже она и проделала колоссальную работу Ведь под нарисованный ею портрет убийцы можно подогнать тысячи людей, посему жюри присяжных не обязано уверовать в то, что человек, которого им предъявила полиция, и есть виновная сторона.

Паркер блестяще сумел заронить зерно сомнения в души присяжных заседателей, но все-таки аргументы обвинения оказались сильнее. Несмотря на положительный исход, Карен не забыла, как мастерски Паркер пытался развалить дело, выстроенное окружным прокурором. Пожалуй, именно поэтому она и оказалась сегодня в приемной этой, без сомнения, неординарной личности, П. Джексон Паркер высунул голову из-за обшарпанной дубовой двери и увидел Карен.

– Агент Вейл, заходите, прошу вас.

Карен кивнула на пустое кресло секретаря.

– Так, значит, это театр одного актера? Никогда бы не подумала.

– Я отправил свою помощницу за кофе. Наша кофеварка сломалась, а работать без сего божественного напитка я решительно отказываюсь. Он расширяет артерии, да и вообще помогает мне думать.

Карен последовала за ним по короткому коридорчику, в который выходили несколько столь же обшарпанных и побитых жизнью дверей. Они вошли в кабинет Паркера, и тот принялся изящно лавировать среди стопок раздувшихся папок, газетных вырезок и прочих бумаг и бумажек. Карен огляделась по сторонам, опытным взглядом обводя окружающую обстановку и ничего не упуская из виду.

Наконец она заметила, что до сих пор стоит, изумленно глядя на царящий в комнате беспорядок, в то время как Паркер уже уселся, сложив длинные тонкие пальцы под подбородком.

– Присаживайтесь, прошу вас.

Карен опустилась на самый краешек стула, выпрямив спину и по-прежнему обводя глазами помещение, в котором очутилась.

– Знаете, много лет назад я посещал курсы, изучающие язык тела. На этих курсах меня научили читать судей, оценивать их поведение и узнавать, о чем они думают. Оказалось, что эти курсы ничуть не менее важны, чем любой из предметов, которые мне преподавали на юридическом факультете. Может быть, даже важнее. Они дали мне одно дополнительное преимущество, агент Вейл, о котором я поначалу даже не догадывался. – Услышав свое имя, она отвлеклась от созерцания внутреннего убранства офиса и встретилась взглядом с адвокатом. – Эти курсы научили меня читать своих клиентов. Разбираться в нюансах их поведения. А защитнику по уголовным делам очень полезно знать, когда его клиент лжет, а когда говорит правду. Ведь далеко не всегда мы узнаем всю подноготную, если вы понимаете, что я имею в виду.