Я - Джеки Чан - Джеки Чан

Мне известно, что некоторые называют меня сумасшедшим режиссером, утверждая, что я требую невозможного, - но я знаю, что они ошибаются, так как сам уже исполнял каждый опасный трюк, которого требую от своих каскадеров. Эти трюки не убили меня, и каскадеры понимают, что, благодаря удаче, от которой зависит жизнь любого из них, они тоже не погибнут.

Режиссер, с которым мы работали в тот день, был таким толстым, что едва ходил, а о том, чтобы он исполнил хоть какой-либо трюк, и речи не могло быть. Он не имел ни малейшего представления о том, насколько опасным может стать падение с высот пятнадцати футов, даже если это делает опытный профессионал.

- Вы отдаете себе отчет в том, что при выполнении этого трюка один из моих людей может погибнуть? - спросил наш руководитель, проявляя замечательную выдержку.

- За это им и платят, - возразил режиссер. - Если в этой сцене мы используем трос, падение будет выглядеть так, словно на землю сбросили куклу. Неприемлемо!

Режиссер не согласился даже уложить на землю плотный матрац или картонные коробки, которые смягчили бы падение. Он требовал, чтобы сцену сняли одним кадром с широким обзором.

- Это просто смешно! - заявил постановщик трюков. - Если хотите, чтобы трюк был выполнен именно так, делайте его сами. Никто из моих людей не пойдет на такой риск. Во время их разговора я оценивал условия трюка. Основная трудность заключалась в том, что прыгнуть нужно было спиной назад, - нельзя ни видеть, куда приземляешься, ни оценить расстояние до земли. Однако все это сводилось к вопросу времени - мысленное отсчитывание секунд во время вращения тела помогло бы избежать беспорядочного падения и удара о землю.

Я решил, что смогу исполнить этот трюк. Смогу - и сделаю это.

- Простите, - выпалил я, - Я хотел бы попробовать сделать этот прыжок.

Постановщик трюков посмотрел на меня с каменным выражением лица, а потом отвел в сторону.

- Ты что, пытаешься оставить меня в дураках? - зло спросил он.

- Нет, - ответил я, выставив подбородок вперед. - Вы правы, Режиссер полный идиот. Вы не хотите рисковать жизнью своих опытных каскадеров, так как они вам еще нужны. Но я - никто, и навсегда останусь никем, если не выполню подобного трюка. Если у меня не получится, режиссер поймет, что вы правы. Если трюк удастся, я скажу ему, что это получилось только благодаря тому, что вы в точности рассказали мне, что нужно делать, - и тогда в следующий раз он хорошенько подумает, прежде чем спорить с вами.

Глаза постановщика трюков сузились.

- Юань Ло, - сказал он, - ты сообразительный парень, но не пытайся перехитрить самого себя. Это не пойдет тебе на пользу.

Затем он обернулся к режиссеру и поднял ладони.

- Хорошо, - сказал он. - Здесь действительно нашелся один глупец, согласившийся исполнить этот трюк так, как вам хочется. Я только что рассказал ему все, что только может спасти его от самоубийства Возможно, если ему повезет, он просто останется калекой на всю жизнь.

Он подошел к режиссеру так близко, что их лица оказались на расстоянии каких-то нескольких дюймов и они могли чувствовать жаркое дыхание друг друга.

- А вы... - В его ровном голосе слышалась угроза. - Если вы еще раз начнете морочить мне голову, мы все уйдем со съемок, Мне плевать на вашу репутацию, ваши блестящие идеи и ваше самолюбие. Мы рискуем своими жизнями, потому что мы - каскадеры, это наша работа; но мы делаем это совсем не ради какой-то блажи, какая только взбредет вам в голову. Режиссер побагровел, потом побледнел. Никто из остальных каскадеров не издал ни звука. Наконец, режиссер кивнул и махнул дряблой рукой оператору. Постановщик трюков положил руку мне на плечо.

- Удачи, - сказал он. - Тело должно быть расслабленным. Будь готов прокатиться по земле, как только коснешься ее. И, как бы оно ни обернулось, ни в коем случае не приземляйся на голову или на спину. Я готов к тому, чтобы отправить тебя в больницу, но совсем не хочу отвозить на кладбище.

Я отправился облачаться в свой костюм, после чего гримерша раскрасила мои щеки красными румянами и изобразила на лбу полоски фальшивой крови. Я поднялся на балкон по лестнице и взглянул на собравшуюся внизу толпу. Все смотрели на меня, а оператор был готов включить мотор. Однако в тот момент единственными глазами, которые меня волновали, были глаза моих собратьев, каскадеров, наблюдавших за тем, как я собираюсь сделать нечто безумное и фантастическое.

"Lung fu то shi", - подумал я. Пора показать себя. Рядом появился актер, игравший роль того злодея, который должен был сбросить меня с балкона. Он уставился на меня и недоверчиво покачал головой. Я пожал плечами, улыбнулся ему и поднял руку, показывая, что я готов. - Мотор! крикнул режиссер. - Начали! - откликнулся оператор. Как только в притворном ударе кулак злодея слегка коснулся моего носа, я изогнулся назад, прыгнул через перила, начал быстрый мысленный отсчет и, прогнувшись в спине, мягко завертелся в воздухе. В какой-то миг я увидел быстро мелькнувшую подо мной землю и подобрал под себя ноги как раз перед тем, как они коснулись земли. Чуть отпрыгнув назад я стремительно выпрямился. Получилось! Режиссер остановил камеру и буквально пулей выскочил из своего кресла. Братья выкрикивали мое имя, а постановщик трюков торопливо подбежал ко мне. Он похлопал меня по спине и широко усмехнулся.

- Ты будешь настоящим каскадером, - сказал он.

Быть может, это было дерзостью, однако в дерзости и заключается профессия каскадера.

- Едва не оступился, когда приземлялся, - заметил я. - Давайте еще разок попробуем - на этот раз я сделаю все без ошибок.

Он расхохотался и стиснул мои ладони так, что они заболели.

- Еще разок? - проревел он. - Слышали, ребятки? Парню недостаточно одного раза. Lung fи mо shi!

И мои собратья-каскадеры эхом повторили: - Lung fu то shi!

Тем вечером у меня появилась новая кличка: "Сделай Дважды". Каскадеры смеялись:

- Одного раза для Сделай Дважды недостаточно! Давайте-ка еще разок!

- Если он хочет работать вдвое больше, то и пить должен за двоих, верно? - сказал постановщик трюков. - Подставляй стакан, Сделай Дважды. Кам пай!

Впервые с тех пор, как я покинул школу, в первый раз после разлуки с О Чан я почувствовал, что наконец-то нашел свое место. У меня вновь появилась семья.

Я был дома.

Проявив себя, я начал получать настоящую работу и зарабатывать настоящие деньги. Остальные каскадеры теперь относились ко мне как к равному. В моем переходе к "высшему слою" не было ничего официального. Хотя все мы работали в команде, у нас, в отличие от Академии, не было какой-либо иерархии. Студии не нанимали нас в качестве штатных работников, и мы направлялись туда, где для нас была работа. Не существовало и какого-либо рейтинга, за исключением того, что, если ты был хорош, все это знали и относились к тебе с должным уважением независимо от твоего возраста и происхождения.

Мы были братьями, но это было братство по расчету. Пока все мы работали на съемках, оно было теснее кровного родства, и мы готовы были изо всех сил бороться, защищая честь другого, когда в барах происходили случайные стычки. Если ты - каскадер, то только другой каскадер способен по-настоящему понимать тебя, и потому мы держались вместе и на съемках, и после работы.

Однако каждую неделю, каждый месяц мелькали новые имена и лица, а старые исчезали. Когда Братья Чжоу замедляли производство фильмов, многие лишившиеся работы каскадеры отправлялись на поиски удачи в Китай. Когда съемки замирали в Китае, мы замечали на студиях Киногородка новые лица толпы людей сидели на корточках в тени и стояли, прислонившись к деревьям, в надежде получить поденную работу. Но, незнакомец или старый приятель, если ты был каскадером, то являлся членом семьи... до тех пор, пока шли съемки. В мире каскадеров царила захватывающая, непрерывно меняющаяся жизнь. Этот мир заставлял нас состариться или даже погибнуть задолго до срока... однако он не позволял нам взрослеть, так как тот, кто переставал быть в душе ребенком, просто не смог бы выдержать такого темпа и напряжения. Таким образом, если мы и были достаточно необузданными, это можно понять.

В конечном счете нам нужно было успеть отхватить как можно больший кусок от этой жизни, пока мы еще были здесь.

Помимо множества других дурных привычек - употребления спиртного, курения, драк и сквернословия, - усвоенных за то время, когда я был младшим каскадером, была еще одна, самая ужасная.

Ежедневно я рисковал жизнью ради горстки денег.

И почти каждую ночь я рисковал этой оплатой - всеми деньгами, которые приносила мне моя опасная работа, - в азартных играх. Сегодня это мог быть маджонг, а завтра - бильярд: сто долларов за шар, тысяча за партию. А временами мы с приятелями - каскадерами пробирались в прокуренные неприглядные комнаты, где играли в самую безумную из всех игр - в пай гау, "небесное домино".