Эгоист - Джордж Мередит

Было уже поздно, когда, услыхав звонок Вернона, сэр Уилоби спустился к нему и попросил его зайти в лабораторию, поделиться самым свежим анекдотом доктора Корни. Но Вернон не был расположен к беседе. Сообщив, что Корни не рассказал ни одного анекдота, он зажег свечу и собрался было идти к себе. Но Уилоби остановил его вопросом.

— Да, кстати, Вернон, вы, кажется, о чем-то говорили с мисс Мидлтон? — спросил он.

— Она вам все расскажет сама — завтра в двенадцать часов пополудни.

— Почему непременно в двенадцать?

— Эти двадцать четыре часа ей нужны на размышление.

Сэр Уилоби, мимикой и жестами изобразив всю меру своего недоумения, готовился перейти от пантомимы к монологу, но Вернон был уже на лестнице и на ходу пожелал своему кузену покойной ночи.

Да, готовилась гроза, и вот-вот должен был грянуть гром. Недремлющий инстинкт сэра Уилоби точно улавливал многочисленные приметы надвигающейся катастрофы. И сколько бы ни твердил он себе о диковинных выходках, на какие способны женщины под воздействием ревности, он не мог до конца заглушить внутреннего голоса, который подсказывал ему, что дело все же не в этом. Ему нетрудно было уверовать в Кларину ревность, он ведь и задался целью вызвать в ней это чувство, — правда, в самой легкой степени, ровно настолько, чтобы пробудить в ней дух благородного соревнования! Вместе с тем весьма сомнительно, чтобы она стала делиться переживаниями подобного рода с Верноном. И уже совсем маловероятно, чтобы она всерьез желала расторгнуть их помолвку. Впрочем, то обстоятельство, что она выговорила себе двадцать четыре часа сроку до того, как приступить к объяснению с ним, открывало доступ маловероятному и, уж во всяком случае, прибавляло кое-что к общей массе подозрительных симптомов. Кто бы мог подумать, однако, что Клара Мидлтон до такой степени способна сделаться жертвой этой безрассудной страсти! Он припомнил было несколько авторитетных высказываний, извиняющих девушку, впавшую в это полубезумное состояние. Но тут же их отверг: слишком уж нелепыми казались они применительно к Кларе. Чтобы заглушить тоску, не дававшую ему уснуть, он принялся корить себя нежно, тоном историка, влюбленного в свою героиню и описывающего ее милые шалости, — за ту небольшую долю вины, которую за собой признавал. Ведь он старался для ее же пользы! Но рассуждения не помогли — Уилоби не мог уснуть. Не является ли непомерная ревность, говорил он себе, свидетельством сильного чувства? Но при всей убедительности такой теории, она разлеталась в прах, чуть только он пытался применить ее к Кларе. Он не мог обнаружить в ней никаких признаков знойного, южного темперамента. А последнее время, с приближением счастливого дня, она вся как бы сжалась и сделалась холоднее обычного. Нет, он решительно отказывался понять эту девушку и разгадать ее тайну!

Утром, за столом, все жаловались на бессонницу. Кроме мисс Дейл и доктора Мидлтона, никто не сомкнул глаз.

— Сударь, я спал так же крепко, — ответил доктор Мидлтон на вопрос своего любезного хозяина, — как словарь в вашей библиотеке, когда в ней нет ни меня, ни мистера Уитфорда.

Вернон вскользь заметил, что он всю ночь напролет писал.

— Ваш брат ученый не умеет себя щадить, — сказал сэр Уилоби с укором. — А я так взял за правило не изнурять себя работой.

Клара украдкой взглянула на отца, в надежде уловить на его лице хотя бы тень усмешки. Но тот спокойно смотрел в лицо сторонника размеренного труда. Она безуспешно пыталась угадать, кого она найдет в отце: союзника или судью? «Боюсь, что судью», — решила она. Окинув мысленным взором поле предстоящего боя, она поняла, что находится по ту сторону демаркационной черты, вне зоны, определенной светом для девиц, готовящихся вступить в брак. Нет, разумеется, отец не возьмет ее сторону — слишком далеко зашло дело. И несмотря на всю свою любовь к ней, он решит, что ею просто-напросто владеет слепой каприз, и даже не попытается вникнуть в ее переживания. Отвращение ученого к беспорядку в житейских делах, которые каким-то чудом так великолепно наладились, — уже одно это помешает ему сочувствовать ей; да и общественное мнение будет, безусловно, на его стороие и поддержит его, если он решится выступить в роли отца-деспота. Что могла бы она сказать отцу в свою защиту? Когда она думала о сэре Уилоби, слова так и теснились в ее мозгу, и женский инстинкт помогал ей отбирать самые подходящие. Но отцу она не могла противопоставить ничего, кроме своего тупого упорства.

— Работа, которую имеете в виду вы, носит несколько иной характер, — сказала она.

Из-под косматых бровей доктора Мидлтона выбился вдруг луч насмешки и на миг задержался на Кларе, показав ей, что отец разделяет ее взгляд на аристократические представления ее жениха о работе.

Чтобы обнадежить ее, требовалась такая малость! Клара грелась в этом единственном луче, как на солнце, пытаясь возможно дольше удержать взгляд отца: у нее даже блеснула надежда, что ей удастся перетянуть его на свою сторону, стоит лишь признать за собой вину большую, неужели она чувствует на самом деле. Иначе говоря, признать свою ошибку, заключавшуюся в том, что она не хотела прежде времени смущать его покой.

— Я и не утверждаю, что это одно и то же, — сказал сэр Уилоби, чувствуя, что общее мнение не на его стороне. — В то время как моя скромная работа рассчитана лишь на потребу дня, труд Вернона, несомненно, предназначен для будущих поколений. Но тем не менее я утверждаю, что главное условие всякой работы — здоровье.

— Да, вы правы, — поддержал его доктор Мидлтон, — для систематической работы оно необходимо.

У Клары упало сердце: чтобы обескуражить ее, требовалась такая малость!

Нам могут сказать, что в Клариной неприязни к жениху была какая-то предубежденность — ведь он не произнес ничего такого, что оправдывало бы подобное ее отношение; не надо, однако, забывать, что люди читают друг у друга в душе и что для этого им не нужно слов. Узника можно лишить всего — кроме его способности судить о своем тиране; не забывайте также, что во многом она была виновата сама и прекрасно это сознавала, а следовательно, и ярость ее была направлена не только на жениха, но частично и на себя.

Завтрак подходил к концу, и, когда все стали подниматься из-за стола, Клара, чтобы не оставаться наедине с сэром Уилоби, потянулась вслед за мисс Дейл.

— Сидеть в лаборатории? В такой день? Можно мне с вами? Ведь вы сейчас отправитесь проведать своего отца, не правда ли? — щебетала она. — Сегодня с каждым вздохом чувствуешь, что вбираешь в себя и землю и небо! Словно это лето, пронизанное весенними ветрами! Я обещаю не торопить вас нисколько — пока вы будете сидеть с отцом, я поброжу по вашему садику.

— Я была бы рада вашему обществу, но, право, не знаю… Я ведь тороплюсь, — ответила Летиция, заметив, что сэр Уилоби кружит, как ястреб, над своей невестой, чтобы схватить ее в когти и унести.

— Я знаю, — сказала Клара, — я только сбегаю за шляпой. Я не задержу вас ничуть, вот увидите!

— Я буду ждать вас на террасе.

— Вам не придется ждать.

— Пять минут — самое большее, — сказал сэр Уилоби вслед Летиции, которая вышла, чтобы оставить их вдвоем.

— Наконец-то, любовь моя! — воскликнул он голосом страстным, как объятия. — Ну, что же вы можете мне сообщить? Добились ли вы какого-нибудь толка от Вернона? Я его знаю, он, конечно, не сказал вам ни «да», ни «нет». В делах такого рода он хуже барышни. Но вот чего я ему никогда не прощу, это того, что у вас из-за него разболелась головка! Говорят, вы даже плакали!

— Да, я плакала.

— Ну, расскажите же мне все по порядку! Ведь для нас, мой друг, как вы знаете, независимо от того, женится он или нет, главное удержать его где-нибудь поблизости — пусть даже не в Большом доме. В наше время не пристало навязывать человеку супружество. Страна и без того страдает от пере… Словом, большинство свадеб следовало бы справлять под погребальный звон!

— Я совершенно с вами согласна! — с живостью подхватила Клара.

— Дойдет до того, что только высшие классы будут венчаться под радостный перезвон колоколов.

— Пожалуйста, Уилоби, не произносите таких вещей во всеуслышание.

— Только с вами, только с вами! Неужели вы думаете, что я стану обнажать душу перед светом? Ну вот, я позондировал почву у мисс Дейл, и, насколько я понимаю, с ее стороны можно не опасаться сопротивления. Как же все-таки обстоит дело с Верноном?

— Уилоби, я вам все расскажу, когда вернусь с прогулки, — в двенадцать часов.

— В двенадцать?!

— Ах, я и сама понимаю, каким ребячеством это должно вам казаться — назначать час для нашей беседы. Но я вам все объясню. Да, да, я, верно, не совсем еще взрослый человек. Мне посоветовали отложить разговор с вами на определенный срок. Впрочем, я могу уже сейчас сказать вам, что даже расторжение нашей помолвки не побудило бы мистера Уитфорда здесь остаться.