Та самая, единственная… - Делия Хирст

Рита медленно произнесла:

— Мы собираемся пожениться — совсем скоро, до начала пасхальных каникул Нел. Вы, должно быть, догадывались об этом. Но есть еще кое-что… не знаю, как вам это сказать, и вы, возможно, мне не поверите, но уверяю вас, это правда.

Оливия присела на кровать.

— Вы говорите загадками. Объяснитесь, пожалуйста. — К ее радости, голос звучал ровно, и, хотя внутри у нее все переворачивалось, она надеялась, что выглядит нормально.

— Вы ведь любите Хасо, не правда ли? — тихо произнесла Рита. — Сначала он об этом не догадывался. Он видел в вас очень симпатичную молодую женщину, на которую можно положиться и которая была ему очень полезна — нам обоим. Теперь он беспокоится о том, как пощадить ваши чувства, как распрощаться с вами и вручить вам билеты, чтобы вы могли уехать поскорей. — Она помолчала. — Наверное, вы мне не поверите, но я хочу вам помочь.

— Почему?

— Потому что я счастлива, а вы нет, и каково вам будет снова встретиться с Хасо, понимая, что он жалеет вас?.. Он никогда не сможет бросить вам в лицо вашу любовь, он для этого слишком добр, но вы не сможете не заметить эту жалость…

Оливия посмотрела на Риту и вынуждена была признать, что ее слова и вид казались правдивыми.

— И как вы собираетесь помочь мне?

— Хасо не будет по крайней мере до завтрашнего утра — он всегда после тяжелых операций находится рядом с пациентом, пока не почувствует, что может оставить его на своего помощника. Хотите уехать сегодня? К несчастью, ваш билет у него, но у меня есть деньги. Вы можете доехать поездом до Хука и пересесть на ночной паром. — Она помолчала. — Хотя нет, наверное, вам хочется остаться, чтобы увидеться с ним перед отъездом, хочется попрощаться.

Оливия не заметила хитрого блеска в ее взгляде. Подумать только — заглянуть в его любимое лицо и прочесть на нем выражение жалости и неуверенности. Оливию при этой мысли всю передернуло.

— Я бы предпочла уехать сегодня и могу собраться за несколько минут. Если вы одолжите мне денег, я уеду. Но что мне сказать Мевре Ван дер Эйслер?

Рита задумчиво нахмурилась.

— Вы можете сказать, что вам нездоровится — хотя нет, это будет звучать очень глупо. — Она выпрямилась в кресле. — Ну, конечно, вы ведь можете сказать, что вам позвонили из дома? Что вы нужны там? Например, что кто-нибудь заболел. — Она снова нахмурилась. — А Нел — она огорчится, но, конечно, если она будет думать, что вы уехали, чтобы ухаживать за кем-то…

Оливия внезапно почувствовала от всего этого страшную усталость.

— Ладно, хорошо. А как я попаду на поезд?

— Мевра Ван дер Эйслер отправит вас в Леуварден на машине и, когда Хасо вернется, все ему объяснит. Если хотите, я попрошу его, чтобы он вам написал.

— Нет, нет, благодарю вас. — Оливия встала. — Я как раз закончила разбирать вещи Нел — она вернется в школу?

— Через несколько дней мы привезем ее, нам надо встретиться с леди Бреннон.

Оливия понимающе кивнула.

— Пойду уложу свои вещи, — сказала она. Рита тоже встала и направилась к двери.

— Сейчас я принесу деньги, — произнесла она и спокойным тоном добавила: — Мне так жаль, Оливия.

Когда Рита ушла, Оливия опять села на кровать. В конце концов она ведь ожидала этого. Нет, подумала она, не совсем этого. Она не ожидала, что Хасо будет говорить о ней с Ритой, хотя, если они собираются пожениться, это выглядит вполне естественно. По крайней мере у Нел будет любящий отчим, и, может быть, Рита станет любящей матерью. Может быть, она зря о ней так плохо думает. Проглотив подступающий к горлу комок, Оливия начала упаковывать вещи Нел и, покончив с этим, упаковала свои. Когда Рита вернулась, она взяла обещанные деньги, вежливо поблагодарила ее и спросила, куда она может выслать их, когда вернется в Англию.

— Ну что вы, ваш билет и деньги на дорожные расходы у Хасо, так что вы никому ничего не должны. Разве он не собирался заплатить вам?

— Об этом не было никакого разговора. Так что он мне ничего не должен.

— Но вы пробыли здесь довольно долго. Не можете же вы работать бесплатно. Бедняга! У него было слишком много забот — я ему напомню об этом. Уверена, что он вышлет вам все, что должен.

— Нет, — сказала Оливия. — Не нужны мне никакие деньги. Предпочитаю… — Она улыбнулась. — Пожалуй, можно сказать, что предпочитаю банкротство.

Когда Мевра Ван дер Эйслер вернулась в дом, версия была уже готова. Взглянув на окаменевшее лицо Оливии, эта леди поверила сказанному, как, впрочем, и Нел, расплакавшаяся из-за того, что Оливия так внезапно уезжает.

Остальное было просто — Тобера предупредили, чтобы держал машину наготове, потом она попила чая, попрощалась с прислугой, и оставалось только проститься с хозяйкой дома.

— Я написала мистеру Ван дер Эйслеру письмо, — сказала она, — и оставила у него в кабинете.

Оливия еще пожала руку Рите, обняла и поцеловала Нел и наконец села в машину рядом с Тобером. Когда машина отъехала от дома, она даже не оглянулась.

— Как неожиданно, — заметила Мевра Ван дер Эйслер. — Понятия не имела, что мать Оливии больна. Ей действительно звонили?

— Конечно. Она была здесь, со мной, мы говорили об одежде Нел, и вдруг это известие. Оно потрясло Оливию. Должно быть, она очень любит свою мать.

— Но вы, конечно, останетесь до приезда Хасо?

— Да, разумеется. Теперь, когда все решилось, Нел должна вернуться в школу как можно скорее.

Мевра Ван дер Эйслер не стала спрашивать, что именно решилось, а взяла свое вышивание и продолжила работу.

Все уже лежали в постелях и дом затих, когда Рита прокралась вниз по лестнице и взяла письмо Оливии со стола Хасо. Она прочтет его позднее. А сейчас ему лучше лежать в ее сумочке.

Мевра Ван дер Эйслер завтракала, когда вошел Хасо. Он выглядел, как всегда, элегантно, но лицо его было серым от усталости. Наклонившись, чтобы поцеловать ее в щеку в ответ на ласковое приветствие, он заметил:

— Кофе — отлично. — И сел напротив нее. — А где остальные?

— Нел на кухне, помогает Анке делать слоеные пирожки к обеду. Рита в постели — она предпочла завтракать там.

— А Оливия?

Мать намазала хлеб маслом.

— У себя дома, в Лондоне, дорогой.

Мистер Ван дер Эйслер, собравшийся было отпить кофе, поставил чашку на стол. Лицо его осталось, как всегда, невозмутимым, в глазах мелькнуло беспокойство.

— Да? Как неожиданно. Что-нибудь случилось?

— Я звонила тебе в больницу, Хасо, но ты был в операционной, и я побоялась, что это известие помешает тебе работать.

— Да, могло бы помешать, — согласился он, хотя они оба прекрасно знали, что ничто не может отвлечь его от работы — даже известие о внезапном отъезде любимой девушки.