Обольщение - Элизабет Нотон

Ее язык робко скользнул, соприкасаясь с его. Когда пальцы Изадоры стали гладить его волосы на затылке, пока губы исследовали рот Деметрия, у хранителя возникло четкое ощущение, что это первый поцелуй принцессы. И уж совершенно точно первые настолько откровенные ласки. Ему единственному довелось вкусить что-то священное. От одной только мысли об этом пульс зашкаливал, отдаваясь грохотом в ушах, а по венам струились чистое возбуждение и желание.

Деметрий изменил угол их поцелуя, погрузился языком глубже. Ему хотелось большего: больше ее сладости, больше тепла, больше всего этого. Он чуть подтолкнул Изадору назад, пока она не оперлась о каменный стол, а ее покрывало поехало вниз, и посадил на гладкую твердую поверхность.

Принцесса не отпустила его. Ни когда Деметрий чуть отстранился, и одеяло упало с ее груди до талии. Ни когда он развел ее ноги и встал между ними. Ни когда его горячая возбужденная плоть соприкоснулась с ее плотью в развилке бедер.

Короткий вздох сорвался с губ Изадоры, когда она провела пальцами по щетине на скулах Деметрия, и принцесса со всем пылом ответила на поцелуй, обретая все большую уверенность с каждым новым движением, стоном, прикосновением, лаской. Он позволил ей вести, говоря себе, что нужно чуть притормозить, ведь для принцессы все было внове. Но способность думать улетучилась, когда руки Изадоры погладили его по торсу и спустились вниз, остановившись на бедрах, чтобы притянуть хранителя ближе.

Деметрий обхватил ладонями затылок Изадоры, чуть подтолкнул ее, чтобы она легла на стол, и поцелуями-укусами проложил дорожку по ее скуле до уха, обхватил мочку зубами и чуть прикусил, ощутив, как она задрожала всем телом под ним.

Губами Деметрий ласкал ее горло, лебединую шею, вернулся к чувствительному местечку за ушком. Волосы Изадоры шелком касались его лица, руки на плечах обнимали и дарили тепло, а жар между бедер, там, где он крепко прижимался к ней, сводил с ума.

– О...

Звук ее голоса пробился в его сознание, чуть заглушив жажду плоти, удержав Деметрия от того, чтобы взять Изадору прямо здесь и сейчас. Он вдруг понял, что слишком груб, и она, вполне возможно, не разделяет его восторга. Воин поднялся на руках и посмотрел на принцессу.

В мерцающем свете факелов кожа Изадоры казалась еще мягче, а волосы выглядели темнее. Губы припухли от поцелуев, на щеках сиял румянец. Но ключом оставались глаза. Деметрий всегда мог прочитать все ее чувства в глазах: страх, гнев, отчаяние – прежде он видел именно эти эмоции, потому и знал, что сказать или сделать, чтобы действовать ей на нервы.

Но сейчас в ее глазах не было страха, не было в них и грусти ‒ только доверие. А за ним – огонь желания, от которого либидо Деметрия взбесилось, а член жаждал освобождения.

Ее пальцы, такие мягкие и теплые рядом с его загрубевшей кожей, коснулись щеки воина. По спине тут же прошла дрожь возбуждения. Но окончательную победу Изадора одержала, когда в тишине комнаты раздался ее шепот:

– Деметрий...

Как такое произошло? Как получилось, что она лежит под ним, смотрит на него глазами, горящими желанием, шепчет в темноте его имя? Где-то он совершил роковую, ужасную ошибку, которая разрушит все, но, даже зная это, Деметрий не мог отстраниться.

Его взгляд снова скользнул к ее шее, к впадинке у ключицы, по изящным плечам. Потом опустился ниже, на ярко освещенную кожу ее гладких полных грудей идеального размера и формы – как раз, чтобы заполнить его ладони и рот, соблазнявших вкусить их греховную сладость хотя бы раз.

Это его вина, что сейчас Изадора находится в данной комнате обнаженной, а не у себя дома в Арголее, в безопасности, как положено. Каждый раз, стоило ему подумать, что с ней могло случиться из-за той Гидры...

– Деметрий... – снова прошептала Изадора.

– Прикажи мне остановиться, – выдавил он. Пальцами левой руки он уже гладил там, где только что прошелся взгляд: по шее, ключице и ниже, по ее пышной груди.

Деметрий добрался до соска, обвел ареолу и нежно погладил вершинку. Изадора задрожала, дыхание ее перехватило, но она не отстранилась, никак не показала страха. Деметрий снова внимательно посмотрел ей в лицо и с восторженным вниманием наблюдал, как ее глаза закрылись и она выгнулась на столе. Когда Изадора застонала от чистого удовольствия, он наклонился и прошептал ей на ухо:

– Прикажи мне остановиться.

– Нет, – выдохнула она, и его кровь вскипела. – Нет, не останавливайся. Мне нравятся твои руки.

– Так не должно быть. – Его рука добралась до другой ее груди, сосок под его пальцами стал твердой горошиной. – Тебе ничего не должно во мне нравиться.

Иза внимательно посмотрела ему в глаза.

– Мне многое в тебе нравится. Просто раньше ты не давал мне это рассмотреть.

– Ты видишь то, чего нет, это последствия травмы. Когда окажешься дома, вспомнишь, почему так меня ненавидишь.

Ее нежные пальцы коснулись его губ, медленно погладили чувствительную плоть, пока у Деметрия не осталось единственного желания: впиться зубами в ее кожу и пировать.

– Я не ненавижу тебя, Деметрий. И никогда не испытывала к тебе ненависти, просто не понимала тебя.

– Ты и сейчас не понимаешь. – «И никогда не поймешь».

– Теперь я уже не уверена.

Сердце забилось быстрее, но Деметрий не обратил на это внимания. Он не собирался сдаваться, не собирался позволить Аталанте получить желаемое. Но из-за сотни лет отрицания чувств он слишком слаб, чтобы сейчас, как следовало бы, поставить точку в происходящем. И он умирал от желания узнать ее вкус.

Он опустил голову и согрел ее левый соск горячим дыханием.

– Прикажи мне остановиться!

– Никаких остановок, – снова прошептала она. – Я хочу этого. Я хочу тебя.

Три коротких слова не оставили от его выдержки и следа. Деметрий провел языком по соску, почувствовал дрожь ее возбуждения и взял вершинку в рот. Изадора одобрительно застонала, откинулась головой на твердый каменный стол и запустила пальцы Деметрию в волосы.

Он не сбавил натиск и перешел к правой груди, повторив свои действия, доставляя ей удовольствие каждым движением языка и губ. Когда спина Изадоры выгнулась, а по телу прошла дрожь, он чуть отступил, проложив дорогу горячих влажных поцелуев к ее пупку, задержался там, чтобы обвести языком маленькую ямку, и продолжил свой путь вниз, отодвигая одеяло. Остановился Деметрий, только когда мягкая хлопковая ткань окончательно упала, оставив Изадору совсем обнаженной перед его взглядом.

О боги, она оказалась еще красивее, чем он себе представлял: шикарная грудь, тонкая талия, красивые бедра, ухоженные светлые волоски, формировавшие аккуратную букву «V», притягивающую взгляд к средоточию ее женственности. Деметрий вспомнил, за чем наблюдал сегодня утром, и не удержался. Он взял ее руку, поднес к губам и посасывал два ее пальца, пока они не покрылись его слюной.