Невеста рока. Книга вторая - Деннис Робинс

— Я не хотела этого! Это ведь и вправду скверно! Вивиан, Вивиан, что мне теперь делать?

— Дурочка, да ничего тебе не надо делать, — ответил он, усмехаясь. Улыбка его была уже не только победоносной, но и наполовину презрительной. — Теперь ты моя и будешь моею еще много-много раз, надеюсь… то есть когда нам удастся встретиться.

— Нет, — прошептала она, упрямо качая головой.

— Да, — издевательским тоном возразил он и ленивым жестом снова уложил рядом с собой.

Когда он опять стал целовать ее глаза, то ощутил на губах соль слез. Тогда он сел и стал выбирать из ярких золотых волос запутавшиеся в них опавшие листья. Он несколько утомился, ибо уже достаточно «наигрался» в любовь. Для девушки это было началом и концом жизни. Для него же — интерлюдией, не более.

— Почему женщинам всегда надо плакать, чтобы все испортить? — недовольно пробормотал он.

— Скажите же, что вы в самом деле любите меня, ну, скажите же это, пожалуйста! — умоляющим голосом попросила она.

— Конечно же, люблю. Я люблю всех красивых девушек.

Эти слова ранили Шарлотту в самое сердце, она укоризненно посмотрела на него своими огромными глазами. Затем чуть слышно сказала:

— Значит, я одна из многих? О, милостивый Боже, не дай мне услышать такое вновь!

Он зевнул, поднялся и оправил камзол.

— Ну, что еще мне сказать тебе, глупая девчонка? Что ты единственная женщина в моей жизни? Это было бы чертовской ложью.

Она стояла рядом с ним, убитая, подавленная, и выглядела так, точно ее сердце пронзила стрела.

— Я не понимаю вас, — прошептала она. — В том, что вы только что сказали, нет смысла. Я лишь прошу позволить мне любить вас и никого другого. А вы разве не можете пообещать мне любить только меня?

— О, не надо пытаться поймать меня на слове. Довольствуйся тем, что имеешь, — грубо и насмешливо произнес он.

Ее взор стал таким несчастным, что даже Вивиан смягчился. Он крепко обнял ее и, охваченный новым порывом страсти, начал осыпать долгими поцелуями, шепча между ними:

— Не волнуйся, дорогая Шарлотта. Ты очень красивая, и я, правда, люблю тебя! Мы скоро снова увидимся. А теперь я должен отвести тебя домой, а то Нан забеспокоится, куда это ты запропастилась. Пошли же.

И он протянул ей руку. Шарлотта взяла ее, стараясь сдержать горестную дрожь, сменившую возбуждение, в котором она находилась час тому назад.

Глава 7

Весенний день сменился лиловыми сумерками, когда молодые любовники наконец вышли из леса.

Дойдя до дубовых ворот, ведущих к фруктовому саду, через который Вивиан обычно добирался до замка, молодой человек остановился и улыбнулся девушке.

Его лицо раскраснелось. Глаза были полны удовлетворения, приправленного лишь очень слабым ощущением вины. Он понимал, что совершил чудовищный грех, и если об этом узнает мать, то огромные неприятности ждут как его, так и Шарлотту. Но единственное, что беспокоило его, — это собственная безопасность. Его мало волновало, что ожидает эту девочку, которой не исполнилось еще и семнадцати. Все девушки одинаковы, цинично считал он, все они дуры, всегда готовые исполнять мужские прихоти. Правда, Шарлотта была несколько особенной, и он наслаждался ее красотой. Его также приятно удивила ответная страсть с ее стороны. Конечно, он всегда чувствовал, что она — пылкая натура, а теперь окончательно убедился в этом.

— Нам надо вскоре встретиться вновь и повторить нашу прелестную идиллию, — нежно произнес он, ласково проводя кончиком пальца по ее щеке.

Она молчала. Ее лицо было мраморно-бледным. Глаза стали огромными и испуганными. Она вновь выглядела опрятной и скромной; привела в порядок смятое платье и пригладила волосы. Однако сознание, что она лишилась невинности, терзало ее. Теперь, когда переполнявшее ее возбуждение прошло, она с ужасом думала о том, что совершила.

— Нет… нет, это никогда не повторится, — шептала она и, с силой прикусив губу, пыталась уклониться от его бешеных поцелуев.

— Почему, глупышка? Почему ты не целуешь меня, не отвечаешь на мою любовь, когда я люблю тебя?

— Любовь… — запинаясь, проговорила она. — Да, но любовь не это.

— Ерунда, — рассмеялся он, но в уголках его глаз появились сердитые морщинки. После девушка никогда не казалась ему такой желанной, как перед… ни одна девушка.

— Я никогда не смогу позволить подобное, — шептала она, и слезы, подобно крошечным бриллиантам, висели на ее ресницах.

Зрелище женских слез всегда раздражало Вивиана.

— Полно, только не устраивай сцен, — лениво произнес он.

Ее несчастное сердце и смятенный ум были потрясены проявлением такого равнодушия.

— Что скажет ее светлость? — выдохнула она, внезапно уткнувшись лицом в ладони. Затем отчаянно зарыдала.

— О Боже! — раздраженно воскликнул Вивиан. — До чего же странные существа эти женщины! Сначала радуются объятиям мужчины, потом же, когда покидают эти объятия, рыдают от сожаления. Почему они не стараются подобно нам, мужчинам, воспринимать такие вещи как часть великого замысла Природы?

Она перестала плакать, пронзенная в самое сердце его словами. В эту минуту Шарлотте еще с трудом верилось, что любовь ее соблазнителя уступила место грубости и бесцеремонности. Она ощутила, как рушатся ее первые сладкие иллюзии.

Побледнев, она промолвила чуть слышно:

— Я не хотела рассердить вас. Но считаю, что совершила нечто ужасное.

— Боже мой, тебе же хотелось этого не менее, чем мне! Разве не так? — грубо и требовательно спросил он.

Она откинула голову назад и без улыбки, гордо ответила:

— Да.

Он отвернулся. Где-то в глубине души, правда, слишком глубоко, он почувствовал раскаяние. И погладил ее по плечу.

— Ну полно, полно тебе, глупышка Шарл… дай мне вновь увидеть твою улыбку. Как я уже сказал, ты чертовски привлекательна, и мне безумно хочется прогуляться с тобой по этим лесам еще раз. Завтра я должен ехать в Оксфорд, однако летом вернусь домой. Какая жалость, — добавил он, — что мне нельзя пригласить тебя на бал в День Поминовения[23]. Это невозможно из-за твоего положения.

Ее положение! Каким бы низким ни было ее положение, впервые Шарлотта ощутила отвращение к этим словам, особенно в такие важные минуты. Это был ужасающий для нее момент, она отчетливо поняла, как бездумно и опрометчиво поступила, отдавшись Вивиану Чейсу.

Издав пронзительный вопль, она внезапно повернулась и бросилась бежать от него через лужайку. Она не пойдет через сад — вернется в домик смотрителя кружным путем. Вивиан несколько сердито крикнул ей вдогонку:

— Шарл, глупая девочка, вернись!

Но она уже скрылась из виду, исчезнув в зарослях, словно вспугнутый дикий зверек.

Вивиан пожал плечами, входя в ворота сада, с силой ударил кулаком по двери, затем с грохотом захлопнул ее.

— Надеюсь, она не совершит какого-нибудь дурацкого поступка… например, не бросится в пруд, — пробормотал он себе под нос. — Возможно, я поступил глупо, доверяя ей. Если она кому-нибудь обмолвится о происшедшем, то мне придется очень даже несладко.

В огромном вестибюле замка он встретил Ханну. Она посмотрела на него как-то странно.

— Привет, Ханси, — небрежно бросил он, называя ее так, как звал в детстве.

Почтенная женщина прекрасно знала, что, если он называл ее так; значит, хотел подольститься. Она лишь фыркнула в ответ. Ей очень хотелось сообщить ему, что его мать в эти дни прогуливается рука об руку со смертью. Однако она лишь сказала:

— Миледи нездоровится. У нее сильная мигрень, и только что к ней приходил доктор Кастлби.

— Я зайду к ней, — сказал Вивиан.

— Пожалуйста, говорите тихо и постарайтесь ее не расстраивать, — предупредила старая женщина.

Сначала Вивиан прошмыгнул в столовую, где налил себе стакан вина. Ему необходимо было взбодриться, он был чрезвычайно раздражен из-за Шарлотты. Что это она удумала — с воплями стремительно убежать от него, словно какая-то служанка… Да она хуже служанки, несмотря на ее образование! Ей надо было воспринимать как огромную честь то, что ее первой любовью стал сам лорд Чейс!

А теперь еще маме плохо! Как все это утомительно! Придется идти к ней и сидеть у ее постели, держать за руку и, смачивая одеколоном виски, выслушивать упреки. Да, действительно, она снабдила его достаточным количеством денег перед его возвращением в Оксфорд, и верно, что в последнем семестре он наделал много долгов…

Подчиняясь напутствиям Ханны, он на цыпочках вошел в опочивальню матери, где стал вести себя как послушный и любящий сын.

Глава 8

А в домике смотрителя, в аккуратной столовой Нан Форбз, где окна были занавешены гофрированными муслиновыми шторками, а на подоконниках стояли горшочки с яркой геранью, Шарлотта сидела напротив своей приемной матери.