В царствование императора Николая Павловича - Александр Михайловский

Эх, прокачу!

Утром Тихонов и Сергеев стали готовиться к вояжу в Петербург. Но их опередили. Не успели они попить чая и собрать вещи, как в усадьбу заявился сам государь император Николай Павлович. По всей видимости, ротмистр Соколов, имевший с недавних пор право личного доклада царю, рассказал о новом госте из будущего, и его транспортном средстве. Что такое автомобиль Николай уже знал – насмотрелся на эти самобеглые кареты во время своего вояжа в будущее. Но трехколесную коляску, о которой рассказал ему жандарм, он еще не видел. Действительно мотоцикл с коляской довольно редкое зрелище и для людей из XXI века.

Появление самого батюшки царя повергла обитателей барской усадьбы в священный ужас и восторг. Селяне и раньше догадывались, что их новый барин "не из простых". Но чтобы к нему, во так, запросто, приехал САМ государь! Авторитет отставного майора, который и без того был огромным, после этого поднялся на невиданную высоту. Местный капитан-исправник, примчавшийся из Шлиссельбурга, получивший известие от доброхотов о неожиданном визите императора, застыл как соляной столб, увидев самодержца, и от волнения не мог вымолвить и слова. Про себя же начальник уездной полиции подумал, что с новым помещиком, обосновавшимся на подведомственной ему территории надо быть особо почтительным и осторожным. Капитан-исправнику уже пришло несколько доносов от "доброжелателей" о том, что новый владелец усадьбы ведет себя странно и непозволительно либерален со своими крепостными.

— Надо будет по возвращении в Шлиссельбург сжечь эти доносы, — подумал капитан-исправник, — а доносчикам намекнуть, чтобы держали язык за зубами, и не совали нос в дела этого отставного майора Сергеева. Не их это ума дело.

Император, дружески поздоровавшись с Виктором и Юрием, грозно посмотрел на капитан-исправника. Тот с полуслова понял красноречивый взгляд Николая и, лихо отдав честь царю, спешно покинул усадьбу.

— Ну, Виктор Иванович, — улыбаясь сказал император, — показывайте ваше чудо техники, которое вы с вашим другом привезли в наш мир. Ротмистр такое про него порассказал, что я, грешен, не выдержал, и решил приехать к вам, посмотреть на него.

Виктор повел царя к сараю, в котором находился мотоцикл. Открыв ключом здоровенный амбарный замок, он распахнул двери, и выкатил на двор "Урал".

Император с интересом обошел несколько вокруг мотоцикла, выслушивая попутно объяснение Виктора о том, как устроено это транспортное средство, и как оно движется. Узнав о том, что "Урал" может перевозить трех человек, и по хорошей дороге мчаться со скоростью восьмидесяти верст в час, Николай восхищенно покачал головой и тут же предложил Сергееву показать мотоцикл в действии.

— Ваше величество, — сказал Виктор, — вообще-то эта машина не моя, а моего друга. Пусть Юрий займет место водителя, а я устроюсь за его спиной. Вы же, ваше величество, садитесь в коляску.

— Хорошо, Виктор Иванович, — кивнул Николай, — вам виднее. Я поступлю так, как вы мне скажите.

Тихонов критически посмотрел на треуголку императора и висящую на его боку шпагу. — Ваше величество, — сказал он, — ваш головной убор и вашу шпагу надо бы снять. Они вам будут только мешать во время движения. Оденьте на голову вот это, — и Юрий протянул Николаю мотоциклетную каску с очками.

— Хм, — промолвил император, скептически разглядывая каску и очки. — А вы уверены, что именно это мне необходимо надеть?

— Так будет лучше, — вступил в разговор Сергеев, — вашу треуголку сдует с головы встречным ветром, а шпага будет мешать сесть в коляску.

— Ну, если так, то давайте вашу каску, — сказал Николай. — Она не очень похожа на кирасирскую, но все же.

И он снял треуголку, отстегнул шпагу, и передал это все ротмистру Соколову.

Экипировавшись надлежащим образом, Николай с трудом забрался в коляску. С его ростом это было сделать непросто. Потом он дождался, когда Тихонов и Сергеев наденут на головы шлемофоны – больше касок у них не было, заведут мотоцикл, и усядутся на свои сиденья. Юрий переключил скорость, и мотоцикл рванулся вперед.

Скорость передвижения ошеломила Николая. Он, как истинно русский человек, любил быструю езду, и при путешествии по стране ему запрягали лучших лошадей. Но, ни одна тройка, даже самая резвая, не могла сравниться с мчащимся по накатанной дороге мотоциклом. Рев мотора, ветер, бьющий в лицо, мелькающие деревья на обочинах дороги.

Мирно ехавший им навстречу по каким-то своим делам мужичок, открыл рот от удивления. Запряженная в телегу лошаденка, испугавшись треска мотоцикла, рванула в сторону, заехала в придорожную канаву, и там застряла. Возчик бросил поводья, и стал креститься, читая вслух молитву. Мотоцикл промчался мимо него, и скрылся за поворотом.

Проехав километров десять, Юрий повернул назад, и вскоре въехал в усадьбу. Он подрулил к сарайчику, затормозил, и выключил зажигание.

Николай, слегка обалдевший от такой езды, выбрался из коляски, и в восхищенно всплеснул руками.

— Ну, господин Тихонов, это просто восторг какой-то! — воскликнул император, — какая замечательная штука, этот ваш мотоцикл. Я буду вам весьма благодарен, если вы научите им управлять. И не пожалею любых денег, чтобы такая же машина была бы у меня. Думаю, что это вполне возможно? — и Николай вопросительно посмотрел на Юрия.

— Ваше величество, — ответил Тихонов, — приобрести в нашем времени мотоцикл довольно просто. И научить вас им управлять – тоже не такая уж трудная задача. Вся загвоздка заключается лишь в том, что не по каждой дороге в Российской империи можно проехать. Особенно в непогоду. Ну, а уж в распутицу езда становится совершенно невозможной. Как сказал один умный человек: "В России две беды – дураки и дороги".

Николай, услышав последнюю фразу, насупился.

— Господин Тихонов, — сухо сказал он, — вы, наверное, не знаете, что именно в годы моего правления у нас в России начали строить дороги, по которым можно проехать в любое время года. Шесть лет назад было закончено шоссе, соединяющее Петербург с Москвой. Теперь, сидя в карете, можно добраться до Первопрестольной всего за какие-то два дня. При моей бабке, императрице Екатерине Великой, дорога эта занимала неделю, а то и две. Кстати, на вашем мотоцикле до Москвы, наверное, можно доехать и за один день?

— Да, ваше величество, — ответил Тихонов, — вполне можно добраться за день. Надо только взять с собой запас бензина.

— Вот видите, — уже спокойно произнес Николай, — а ведь таких шоссе уже построено или строится немало. Шоссе соединили Псков и Ригу, Москву и Брест. Каждый год в моей империи строится по две с лишним сотни верст шоссейных дорог. Я понимаю, что этого слишком мало, но ведь это гораздо лучше, чем вообще ничего.

— Ваше величество, — сказал молчавший доселе Сергеев, — мы прекрасно знаем, что при правлении вашего сына темп строительства дорог снизится до пятнадцати верст в год. А также и то, что в годы вашего правления построено больше половины всех дорог, которые были в Российской империи на начало ХХ века. Но, все равно, это очень мало. Именно из-за скверных дорог в нашей истории была проиграна Крымская война.

— Это действительно так? — удивленно спросил император. — Только из-за дорог?

— Ну, не только из-за них, — ответил Виктор. — Но бездорожье – это наше национальное бедствие. И, если сказать честно, даже в XXI веке с дорогами в России далеко не благополучно.

Император улыбнулся. — Господа, давайте закончим этот, весьма увлекательный разговор, и отправимся в Петербург. Вас уже там ждут…

Вот так встреча!

После личного доклада императору о встрече еще одного пришельца, эффектно прикатившего в прошлое на необычном транспортном средстве, ротмистр Соколов, получив разрешение удалиться, отправился в III-е отделение, чтобы там, написать подробный рапорт для графа Бенкендорфа. Переходя через Марсово поле, он услышал мужской голос, окликнувший его по имени.

Ротмистр оглянулся. В шагах десяти от него стоял армейский прапорщик, лицо которого было хорошо знакомо Соколову. Это был не кто иной как Игнатий Масловский, бывший хорунжий уланского полка дивизии Скржинецкого, воевавший в 1831 году с русскими, попавший в плен во время сражения при Грохово. Вместе со многими пленными польскими офицерами он был сослан рядовым на Кавказ. С унтер-офицером Масловским Соколов познакомился во время похода отряда генерала Граббе на гнездо Шамиля, неприступный аул Ахульго. Тогда они оба служили в славном Апшеронском пехотном полку. Масловский был настоящим рубакой, который всегда рвался в бой, не страшась ни пуль, ни кинжалов горцев. Среди "кавказцев" – так называли себя офицеры славного Отдельного Кавказского корпуса Русской армии, существовали довольно либеральные взаимоотношения между офицерами и нижними чинами. К тому же среди этих нижних чинов было немало ссыльных поляков, которые когда-то имели чин офицера и, за участие в мятеже лишились его. В числе ссыльных были аристократы, так же как и простые шляхтичи несли службу в нижних чинах. Например, в Тенгинском пехотном полку в шинели рядового воевал с горцами князь Роман Сангушко. Надо сказать, дрался он храбро, и вскоре получил первый офицерский чин.