Холодный бриз - Олег Таругин

— Так точно.

— Вот и договорились. Значит, так, сегодня отдыхай и отсыпайся, а завтра с утра тебе принесут бумагу и писчие принадлежности — постарайся вспомнить еще что-нибудь важное, меня интересуют любые технические или исторические подробности, конкретные личности и их роль в будущих событиях, твои собственные размышления, в конце концов. Документы будешь сдавать только лично моему Мише, и никому другому, понятно? Чего-то хочешь?

— В смысле? — искренне не понял сбитый с толку Крамарчук, которого отчего-то особенно поразило, что наркомовский майор-ординарец теперь для него просто «Миша».

— Ну, еду-то тебе принесут, это само собой, а еще что-нибудь нужно?

— Честно, товарищ Берия?

— А ты попробуй, соври, — ухмыльнулся наркомвнудел.

— Мне б помыться, водочки выпить да поспать, остальное, откровенно говоря, не важно. Ну, разве что газет каких почитать или журналов.

— Скромный, — хмыкнул Берия, протягивая ладонь. — Скромность, это хорошо, это правильно. Ну, до встречи, товарищ скромный украинский подполковник! Все, что нужно, тебе принесут. У двери будет дежурить постоянный пост, так что, вдруг что срочное — не стесняйся. Только имей в виду: дежурный тоже не в курсе, так что смотри мне, без подробностей.

Круто развернувшись, народный комиссар НКВД быстро вышел в коридор. Дубовая дверь бесшумно провернулась на петлях, закрываясь, лишь негромко щелкнул запираемый замок. Ни ключа, ни какой-либо защелки с внутренней стороны двери не имелось.

Вздохнув, подполковник, на ходу расстегивая куртку, не спеша направился знакомиться со своим узилищем, на сей раз, впрочем, вполне комфортабельным — в кране была горячая вода, на настенном крючке в ванной висел — ничего себе! — махровый халат, а на полочке у зеркала нашелся помазок в алюминиевом стаканчике, опасная «золингеновская» бритва и расческа. И даже вожделенная кровать, покрытая темно-синим покрывалом, оказалась уже застеленной белоснежным бельем.

Неизвестно чему усмехнувшись — усмешка вышла довольно-таки грустной — Юрий разделся, сбросив камуфляж на пол комнаты, наполнил ванну и, прихватив с собой папиросы, заперся в санузле, благо защелка на двери все-таки имелась. Закуривая, поймал себя на дурацкой мысли: а вот интересно, привычка курить, сидя на толчке — исключительно отечественное изобретение, или нет?

Когда он, чувствуя себя совершенно расслабленным и просто до отвращения чистым, покинул, наконец, ванную комнату, его ждали целых два сюрприза. Во-первых, на аккуратно накрытом скатертью столе стояли тарелки с обедом (или, скорее, ужином), бутылка коньяка и антикварного вида сифон с газированной водой. На краю стола стояла пепельница — подполковник был готов поклясться, что раньше ее не было. Во-вторых, его камуфляж куда-то исчез, зато на спинке дивана лежала отглаженная офицерская форма без знаков различия и фуражка с малиновым околышем, рядом с ней — стопка знакомого по срочной службе нижнего белья, а на полу стояли хромовые сапоги. Однако! Это что ж, он теперь уже тоже сотрудник всемогущего наркомата? Правда, пока без звания, но сам факт… Кстати, интересно, это лично Лаврентий Павлович придумал, или, так сказать, местная инициатива? Хотя, это вряд ли, Берия ведь недаром запретил ему общаться с посторонними. Да и какая ему разница-то? Его дело — исполнить наркомовское указание, то есть, отдохнуть и отоспаться, а уж там посмотрим. Как говорится, утро вечера мудренее…

Утро следующего дня началось для подполковника с вежливого, но настойчивого стука в дверь. Привычно взглянув на часы — половина восьмого — он спустил с кровати ноги, удивленно уставившись на обтягивающие их белые кальсоны. А, ну да, вчера перед сном он переоделся в соответствии с реалиями времени, и даже примерил форму и сапоги. И то и другое, к слову, сидело, как влитое — в главупре наркомата работали профессионалы. Наспех натянув висящие на спинке стула галифе — иди, знай, кто там пришел? — Крамарчук прошлепал босыми ногами в первую комнату и разрешил войти. Перед этим окинув тревожным взглядом стол с остатками вчерашнего ужина. По той же причине. Со столом все оказалось в порядке: пустые тарелки сложены аккуратной стопкой и накрыты салфеткой с фиолетовым штампом «ГУ НКВД СССР» в углу, а ополовиненную коньячную бутылку он еще вчера, от греха подальше, убрал с глаз.

В раскрывшейся двери показался «майор Миша» с портфелем в руках, следом зашла, толкая перед собой столовского образца тележку с накрытыми салфетками тарелками, миловидная девушка в форме с кубарями сержанта госбезопасности на петлицах. Ранний завтрак, стало быть. Неплохой у них тут сервис, однако…

— Доброе утро, товарищ Крамарчук, — дружелюбно, но и без излишнего панибратства, поздоровался майор. — Мы тут с Верочкой решили вас завтраком покормить, не против? Расставляй, Вера, товарищ уже, наверное, проголодался.

Смущенно улыбнувшись, девушка убрала со стола использованную посуду и споро расставила принесенные тарелки. Рисовая каша, вареные яйца, хлеб, масло и запеканка, похоже, творожная. Ничего себе, и это только завтрак? Стол был накрыт на двоих, чему подполковник, пожалуй, даже обрадовался. Завтракать в одиночку не хотелось, а так хоть будет, с кем поговорить. Жаль только, что явно не с Верочкой.

— Спасибо, товарищ сержант, — вежливо склонил голову майор. — Идите.

— Слушаюсь, — пискнула девушка, вспугнутой белкой скрываясь за дверью вместе со своей тележкой — похоже, кто именно такой Михаил Юрьевич, она знала.

Майор придвинул стул и сел напротив подполковника, однако есть не стал:

— Прошу прощения, Юрий Анатольевич (смотри-ка, и этот запомнил), за столь ранний визит, но уж такие тут правила, так что привыкайте. Вера будет вас обслуживать, но она не посвящена ни в какие подробности, так что от имени товарища наркома прошу вас не вступать с ней ни в какие посторонние разговоры. Если вам что-либо понадобится, можете передать либо через нее, либо через дежурного.

— Да я в курсе. Товарищ Берия меня уже… просветил насчет этого, — Юрий склонился над тарелкой. Обычно он не привык завтракать в такое время, да еще и столь основательно, но неизвестно, когда у них тут обед. — Приятного аппетита, Михаил Юрьевич, — всё-таки припомнил он имя майора.

— Спасибо, и вам того же, — ничуть не удивившись, майор пододвинул тарелку и принялся за еду. Мысленно пожав плечами — вот и поговорили за едой! — Крамарчук также приступил к завтраку. Покончив с едой, налили себе чаю, благо чайник, словно пришедший из времен курсантской юности подполковника, был еще достаточно горячим. Майор выложил на стол папиросы — не ставшее уже почти привычным «Сальве» и даже не «Беломорканал» или «Казбек», а самую настоящую щегольскую «Герцеговину». Ту самую, которую, если верить будущим историкам, курил тот, с кем Крамарчуку предстояло встретиться в ближайшие дни.