Холодный бриз - Олег Таругин

— Да, разбираюсь. Я квалифицированный специалист по системам УРО. Но я повторяю, что никоим образом не намерен…

— Хорошо, оставим это. С какой целью ваш корабль находился в советских территориальных водах?

— Это бред. Корабль находился с официальным визитом в территориальных водах независимой Украины, дружественного нам государства! Мы участвовали в маневрах «Морской Бриз-2008», целью которых являлась отработка миротворческих миссий по защите и спасению мирного населения в случае ограниченного военного конфликта.

— И именно поэтому ваш боевой корабль стоял на якоре на траверзе нашей береговой батареи? И держал ее на прицеле своего оружия? Всего в полутора милях от берега? Вероятно, это и есть миротворческая миссия в вашем понимании?

— Не понимаю вас.

— Не понимаете? Что ж… вы знаете, какой сейчас год?

— Это вопрос?

— Да.

— Странный вопрос. Две тысячи восьмой, естественно.

— Убеждены? Что ж, позвольте несколько поколебать вашу уверенность…

В который раз усмехнувшись, Сталин, пропустил несколько следующих абзацев. Он никогда не лез в дела комиссариата внутренних дел, однако отнюдь не был уверен, что майор Неман избрал верную тактику. Сам бы он, к примеру, сразу огорошил этого американского лейтенанта фактом попадания в прошлое — глядишь, и без «особых методов» бы обошлось. Впрочем, это в любом случае не его дело. Взглянув на потухшую трубку, Иосиф Виссарионович разочарованно вздохнул и вернулся к чтению…

— Итак, вы утверждаете, что война с, как вы выразились, Россией, началась осенью сорок первого года? И что до вступления в нее США и Англии была для нас крайне проигрышной? Что мы чудом не потеряли Москву и Ленинград, и только ценой огромных жертв смогли отстоять Сталинград? А товарищ Сталин с первых дней войны тайно покинул столицу и скрывался в Сибири?

— Конечно, это знает любой образованный человек. Или, как минимум тот, кто хоть изредка смотрит канал «Дискавери». Несмотря на несколько довольно успешных ваших войсковых операций в сорок втором — сорок третьем годах, окончательный перелом наступил только после высадки наших войск в Нормандии и начала массовых бомбардировок основных немецких промышленных центров. Кроме того, именно мы вышибли из войны японцев, чем здорово развязали вам руки. Нет, конечно, Америка никогда не оспаривала немалой роли вашей армии в разгроме Гитлера, но не стоит забывать и о том, что рядом с вами плечом к плечу стояли мы.

— Хорошо. Пожалуй, на сегодня достаточно. Сейчас вас отведут обратно и накормят.

— Гражданин следователь, разрешите обратиться?

— Слушаю.

— Я все-таки хотел бы сообщить о себе консулу. Поймите, это совершенно нормальное требование для любого жителя демократического государства. Никогда за свою великую историю Соединенные Штаты не бросали граждан на произвол судьбы. И я твердо уверен, что подобного не произойдет и сейчас. Если я немедленно встречусь с консулом, думаю, я не стану оглашать, гм, все подробности того, как здесь со мной обращались. Поверьте, это весьма пойдет на пользу и вам лично, и вашему начальству. В противном случае, я буду вынужден обратиться к консулу с официальным заявлением о нарушении прав человека и несоблюдении вашей стороной параграфов конвенции о военнопленных.

— Встреча с консулом — не моя компетенция. Я передам вашу просьбу вышестоящему начальству. Впрочем, коль уж вы сами об этом заговорили, позвольте и мне кое в чем вас просветить. Совсем недавно вы убедились, что действительно попали в прошлое, и всё происходящее — вовсе не некая хитрая провокация с целью вашей вербовки, так? Вот видите, вы согласны. Ну, а раз так, то задумайтесь, гражданин Фрост, вот о чем: вы ведь еще не родились, и значит, никоим образом не можете являться гражданином США и находиться защитой этого государства. Не можете хотя бы потому, что пока и страны-то такой нет — в этом времени есть только САСШ — Северо-Американские соединенные штаты. Это, так сказать, раз. Теперь второе — у нас тут пока даже не слышали про столь часто поминаемые вами правозащитные и гуманитарные организации. Нет, возможно, где-то они уже и существуют, например, в вашей Америке, но советскому правительству и ведомству, которое я представляю, по большому счету, их мнение глубоко безынтересно. Вот и получается, что вас просто не существует, — следователь внезапно перешел на «ты», и Сталин одобрительно хмыкнул.

— Прости, парень, но с позиции 1940 года ты — никто. Тебя нет. Вообще нет. Ну и третье — прямо сейчас я уже имею полное право инкриминировать тебе незаконное нарушение госграницы СССР с целью ведения подрывной и диверсионной деятельности, вооруженное сопротивление войскам Южного фронта и отказ от добровольного сотрудничества с органами государственной безопасности. Это, так сказать, по минимуму. Двадцать пять лет — не такой уж и большой срок по сравнению с высшей мерой: думаю, его вполне хватит, чтобы как следует познакомиться с той самой Сибирью, где, как ты недавно заявил, будет скрываться во время войны товарищ Сталин. Сейчас тебя отведут в камеру и накормят, а после, искренне советую подумать, как следует над моими словами. Ты не производишь впечатления недальновидного человека или, тем более, самоубийцы. Так что — подумай. Хорошо подумай, второй раз я тебе ничего подобного предлагать не стану. Да, и последнее — как образованный и исторически подкованный человек, ты определенно помнишь, что Советский союз официально не подписывал ни Гаагской, ни Женевской конвенций. Конвой, увести подследственного.

Закончив читать, Иосиф Виссарионович надолго задумался. Интересно, что там решил этот нагловатый американец? Надо будет узнать у Лаврентия, поскольку провести следующий допрос майор Неман уже не успел: Берия в срочном порядке отправил всех «гостей» в Москву. Хотя, можно и не спрашивать, и так всё понятно. Кстати, а майор-то оказался молодцом — сначала вроде ломал, а потом вдруг просто поставил перед фактом: мол, выхода-то у тебя, парень, в любом случае нет! Как и тебя самого. Отсюда — читай между строк: или ты с нами, или… А разбирающиеся во всей этой архисложной технической дребедени специалисты нам ох, как нужны, особенно, грамотные специалисты-практики. Если, конечно, наши доблестные водолазы не подведут, и поднимут потопленный корабль… и если на нем хоть что-то окажется неповрежденным после попадания нескольких снарядов и пожара. Впрочем, это пока не горит. Сталин, улыбнулся своему случайному каламбуру, и взглянул на часы. Пожалуй, стоит немного отдохнуть, и потом еще поработать, а завтра… Да, завтра предстоит сложный день. Нет, не физически, психологически скорее. Поскольку с утра нарком привезет к нему главного фигуранта всей этой истории. И сейчас ему было до крайности неприятно сознавать, что где-то очень глубоко в душе он немного боится этой встречи. А вот чего именно боится, привыкший раскладывать всё по полочкам, Сталин никак понять не мог. Какой-то новой, неожиданной информации? Но что такого может тот сообщить, чтобы это напугало руководителя величайшей в мире страны?! Что-то личное, по прихоти истории ставшее известно потомкам, что-то о его семье, детях? Вряд ли — Вождь давно привык мыслить и жить лишь интересами государства, и семья никогда не стояла между ними и этими понятиями. Что же тогда?