Звездный Гольфстрим - Михаил Шуваев

Выйдя из кабины, Вовка стал осматриваться в большом помещении. Противоположной стены он пока не увидел, а вот потолок вознесся над головой на высоту не менее тридцати метров. Блики фонарей высветили гладкую поверхность вверху.

— Это и есть тот ангар, о котором ты говорил, Кью? — спросил Прыгунов.

— Да. Этот блок был вмонтирован в систему станции Харон на всякий случай. Реально мы не ждали прибытия чьих-либо кораблей. Но в особенности на далеких базах ничто и никогда, как мы неоднократно убеждались, не бывает лишним. Вот и теперь — предусмотрительность окупилась сторицей, — ответил Кью.

Он подошел к стене и, найдя нужные кнопки, включил внутреннее освещение.

Зажглись лампы мягкого дневного света и высветили контуры ангара. Общий полезный объем «стартово-посадочного стола» был заметно меньше, чем на лунной базе Тихо. И это было понятно: земляне пользовались только и исключительно космическими кораблями, которые прибывали на станцию каждые час-полтора, тогда как андроиды использовали для передвижения в космосе телепорты.

Приглядевшись повнимательнее, Прыгунов с трудом, но все же увидел огромный, диаметром не менее восьмидесяти метров, слегка выступающий из пола поршень, который и служил той платформой, поднимающейся вровень с потолком и принимающей на себя звездолет, когда была открыта защитная диафрагма.

— Все готовы к тесту? — спросил Кью и, получив подтверждение от Дефо, привел в действие механизм.

Вовка задрал голову, хоть в скафандре это было не очень удобно, и с интересом приготовился наблюдать за происходящим.

Шесть лепестков защитной диафрагмы стали бесшумно расходиться от центра в стороны, открывая взору совершенно черное небо спутника, испещренное мириадами переливающихся звезд. Харон был лишен атмосферы, а его собственное альбедо, почти не отражающее слабые лучи бесконечно далекого Солнца, было настолько низким, что создавалась полная иллюзия нахождения в открытом космосе — ничто не мешало астрономическим наблюдениям. От разворачивающегося вида бездонного неба у Вовки захватило дух.

— Володя, заходим на платформу, — раздался в шлемофоне голос Кью и вернул Вовку к действительности.

Андроид уже стоял на большой круглой платформе. Едва Прыгунов взошел на нее, как поршень быстро пошел вверх, поднимая и его и робота к поверхности. Спустя несколько десятков секунд, одновременно с ушедшими в пазы лепестками диафрагмы, посадочная платформа поднялась на уровень поверхности и замерла. Вовка, подсвечивая себе фонариком, пригляделся к зазору и присвистнул: он составлял менее миллиметра! Какое там, щель была тоньше волоса и еле видна! Кью обратил внимание на то, что Вовка наклонился и внимательно разглядывает платформу.

— Да, Владимир, при необходимости, можно включить… впрочем, так и сделаем — проверять так проверять! Включаю режим герметичности. Дефо, как там внутри, давление повышается?

— Норма, утечек нет! — спустя несколько секунд ответил лейтенант.

Андроид сошел с платформы и потянул за собой Прыгунова, который послушно последовал за ним.

— Выключи свет и убери телеметрию с забрала шлема, не пожалеешь, — неожиданно попросил Кью, и Вовка погасил оба своих фонаря и полностью притушил информационное окно на стекле перед глазами.

Спустя минуту вакуумные присоски отсоединились, и поршень с посадочной платформой пошел вниз. Одновременно лепестки диафрагмы выдвинулись из пазов и заскользили навстречу друг другу, закрывая подземный космодром. Изнутри выплеснулось наружу немного оставшегося нестравленного воздуха, мгновенно превратившегося в снег и начавшего опускаться вниз серебряными переливающимися струйками. Когда лепестки полностью сдвинулись, скрыв последние отблески лучей внутренних ламп и искрящиеся хлопья замерзшего воздуха, андроид и Вовка оказались одни в кромешной темноте на поверхности крошечного ледяного Харона, на самой окраине Солнечной системы.

Вокруг двух маленьких фигур в скафандрах сгустилась первобытная мгла. Развернувшийся вид бездонного черного космоса, испещренного тут и там яркими бусинами и целыми плеядами звезд и разрезанного пополам белесой дымкой Млечного Пути, завораживал и непреодолимо тянул к себе. От зримой, почти осязаемой бесконечности кружилась голова. Так прошло минут десять. Наконец, Кью посчитал, что дал Вовке достаточно времени насмотреться на бриллиантовое небо с чернёной окантовкой, и легонько тронул его за плечо:

— Володя, пошли, нам еще облет удаленных объектов делать, ты не забыл?

— Да, Кью, конечно, — ответил Прыгунов и с сожалением включил брызнувший ослепительным ксеноном фонарь.

Вместе они подошли к выступающей из мерзлотной поверхности скале, и андроид протянул вперед руку. Часть скалы скользнула вбок, открывая широкое цилиндрическое углубление, в котором, освещаемый нашлемными фонарями астронавтов, виднелся легкий летательный аппарат, очень напоминающий земной байкфлаер. Подчиняясь неслышным приказам Кью, двухместная стреловидная торпеда с большим носовым обтекателем медленно поднялась над полом и, покачиваясь на гравикомпенсаторах, выплыла из ниши.

Кью занял место впереди, Вовка сзади. Сидеть было вполне удобно. Прыгунов, следуя указанию Кью, нашел разъем в корпусе и подсоединил специальным кабелем свой скафандр к электронике байкфлаера. Кью тронул рычаги управления, и аппарат быстро набрал высоту и двинулся в южном направлении, как успел считать показания приборов Вовка. Сама космическая база находилась в северном полушарии спутника, ближе к его полюсу.

За полтора часа они успели осмотреть и протестировать несколько автономных объектов, разнесенных от центральной части базы на несколько десятков километров. Среди них: оптико-цифровой центр космического наблюдения, резервный транспортный терминал с двумя законсервированными телепортами и дублирующий узел субкосмической связи. Убедившись, что все объекты в работоспособном состоянии, астронавты вернулись обратно.

Вовка отсоединил инфокабель и, спрыгнув с байкфлаера, медленно опустился на поверхность, лениво притянутый гравитацией Харона. Заведя байкфлаер обратно в нишу, они не стали лишний раз пользоваться посадочной платформой, а воспользовались обычным лифтом ДДЛ, вмонтированным в ту же скалу, и уже через несколько минут стягивали с себя скафандры рядом с центральным командным пунктом станции, где по-прежнему находились Ричард и Брайан.

«Скорее бы!» — невольно билась мысль в голове Блумберга. Сейчас он вышел из лаборатории и, примостившись на одном из откидных сидений в основном холле станции, просматривал записи своего МИППСа. Спустя несколько минут к нему присоединилась Хлоэ:

— Что-то я давно так не волновалась, как сейчас, Айво. А ты? — спросила она, присаживаясь рядом.

— Я не то чтобы волнуюсь, меня, скорее, угнетает неуверенность в успешном исходе всего нашего мероприятия. Нас всех будто нарочно ставят в такие условия, когда нам не остается выбора — мы вынуждены играть по правилам, которые не мы диктуем, а нам. У нас нет возможности выбора — кто-то выбирает за нас. У нас нет возможности для маневра — мы, похоже, в цейтноте! — начал загибать пальцы Айво, все больше и больше волнуясь. — И, самое главное, у нас нет права на ошибку! Хлоэ, ей-богу, я не удивлюсь, если оживший Объект доставит нам еще больше хлопот, чем мы имеем сейчас!

Внезапно они заметили, что рядом с ними стоят Ричард и Вовка.

— Ну, не преувеличивай, Айво, не преувеличивай, — постарался улыбнуться Сноу. — И не в такие еще переделки попадали!

— Ничего я не преувеличиваю! Человек, которого ставят последовательно все в более и более сложные, рамочно ограниченные условия, в конце концов вполне может принять совершенно неадекватное решение, конечно, в соответствии с устойчивостью своей психики и состоянием физического здоровья.

— Ну, Айво, мы же не одни. Кроме того, среди нас есть андроиды, а они мыслят не совсем как люди, по-другому, иначе, — не удержался и вклинился в разговор Вовка.

— Да-да, конечно… все верно вы говорите, все верно. Только то, с чем мы сейчас столкнулись, не влезает в привычные и довольно узкие пока еще рамки нашего понимания космической философии.

— Айво, вижу тебя, а слышу Дон Кимуру. Какая сейчас философия, брось! Мы сейчас…

— Ричи, тут не до смеха! Сам-то ты еще только позавчера на совещании в КОНОКОМе рот раскрывал от удивления, как рыба на берегу!

— Позавчера?.. — Ричард вдруг совершенно отчетливо осознал, что все началось со злосчастного звонка в пять часов утра, после его возвращения с Ригеля-4. Потом он направился в небоскреб «Сатурн» КОНОКОМа, был на совещании, «отличился» в погоне и ликвидации андроида Сиарту, слетал на Европу и вернулся, посетил клинику профессора Морана, прокатился на мономагге, участвовал в бою в клинике Клейна, потом Селена и, наконец, Харон. И все это уместилось в двое с небольшим суток! Чуть больше сорока восьми часов! А ему казалось, что прошло никак не меньше недели, а то и двух! Господи, как спрессовалось время!