Очень мужская работа - Александр Зорич

— Вот вам и «ого». Короче, от моего «окна» к «семьсот пятому» можно пройти либо через очень собачьи и гадючьи места — по кривой, через Лелёв по окраине, либо по «кишкам», по старому шоссе на Корогод. В рассуждении пацифизма Влада я решил вести его, конечно, «кишками». Да и люди там могли шастать, у Лелёва, от Старой Десятки к Припяти самый оживлённый трек, пробка на пробке… А «кишки» там такие: сначала немного по трассе проехать, ну это легко, потом с трассы сходишь в правильном месте, и начинается. Сначала широко известный «театр», с дафоенодоном[4] и диниктисом[5] который, по левой руке его пройти надо, потом два тяжёлых места почти встык, как мне говорили учёные, типа противовес такой у «театра». Дальше, километра через два, — «головоломка», сложная, аж с тремя трамплинами. Так вот, средний — безопасный, и подбрасывает он к «рапидшару» имени Шекспира. Тоже знаменитый экспонат, знаете наверняка. Но фишка в том, что с этого трамплина оказываемся мы с «рапидшаром» рядом не в нашем родном измерении, а в этом… в «негативе», понятно?.. И с «негатива» «рапидшар» нас может пропустить мимо себя не как обычно, направо от пляжа с Джульеттой, а, представьте себе, налево, прямо по воде…

— Позвольте вопрос из личного любопытства. Вы видели лицо Джульетты, Комбат?

— Нет, конечно.

— Нельзя ей в лицо смотреть, вы что! Сразу окаменеваешь и тонешь тут же. И живой. И навсегда там остаёшься. Вечно в пучине, каменный… и живой…

— Скаутов пугать после отбоя тебя засылать надо. Нет, не видел я лица Джульетты. Хотя слева, с воды видно быть должно. Но я не смотрел. Удержался, как тот Улисс… А вы там бывали, у шекспировской? Или в Интернете посмотрели?

— Можно сказать, да, в Интернете посмотрел… Продолжайте.

— Так вот, проходим по воде по самому краешку нейтралки «рапидшара», и дальше начинается вперемешку с пляжем, проецируемым нейтралкой, — «хрустальный город». Интенсивности там мощные, но простые, на гайках проходимые. «Волчки» в основном, да одно «лёгкое место», не путать с «сортиром». И вот сразу после «лёгкого места» «город» выпускает — по переулочку одному специальному — к Грёмову. Вот вся «кишка». Субъективных километра три, наверное, до обеда работы. Если, конечно, выживаешь. «Лёгкое место» очень высокое, взлетишь — наверняка насмерть. Ветерком отнесёт — и в лепёшку. Километров, может быть, как раз с трёх.

— Ну хорошо. Комбат, но вы же ходила неупорный, вы же были растренированы. Не опасались «кишкой» идти?

— Можно мне? Дай я. Инспектор! Если ты хоть дважды «кишку» такого класса свертел и из неё выполз живым и целым — это дар. Какая там тренировка, господин хороший скурмач? И талантливый человек может на «кишке» погибнуть, конечно, но пугаться её? Как вы говорите — «пу-пу-пу», товарищ инспектор. Тут очень подходит.

— Ну и потом, инспектор. Неупорный, растренирован… Вы такой умный человек, так ловко меня подцели… Хорошо. Ну а как же тренироваться-то? Нет тренажёров на гитики. Наука ни хера не умеет их. Не придумано. Так что бой — наша школа… Он же жизнь… И что мне оставалось? Что за детские вопросы? Как на форуме сталкинутых, ей-богу.

— Всё понятно. Продолжим. «Кишку» вы прошли. Влада к «ацтекскому радио» доставили. Вызвали Космонавта, он прилетел, правильно? Влад подарил ему собачку, очаровал, и Космонавт Влада унёс. К Карьеру.

— Если коротко, то да. Унёс. Куда — не видел. Летать не умею, даже спьяну.

— Момент жертвы у шекспировской «рапидшары» имел место?

— А, конечно. Влад офигел. Там была сцена, да. И тогда, давно, и потом. Недавно.

— Очень интересно.

— О'кей. Рассказываю подробно. Там, где мы шли, с воды, стрелять по Пуле Пидораса очень удобно…

Глава 10

АНТРАКТ

Dead man, dead man…Keeps firmly, hold fast…Best sentry, my lovedKeep my gold, keep my gold.But if will come other dead man — please, skip him…Skip him.

Описание дальнейшего любой писатель, и даже неплохой, и даже независимый, начал бы со штампа — «внезапно замолчал на полуслове».

Так и было: Комбат внезапно захрипел на полуслове, закатил глаза (вроде бы даже один вверх, а другой — вниз), и голова его повисла, так сказать, ниц. Как будто подрезали ему кадык и толкнули в затылок. На видео Клубин не раз видел, как знаменитые сталкеры, ходилы и главные свидетели Восстания (a.k.a. Exit) Комбат и Тополь теряют на полуслове-полушаге сознание, и не удивлялся; удивительно было, скорее, что произошло это только на пятом часу допроса-интервью.

В камере-палате сталкеров поддерживался режим повышенного кислородного давления. Но потрясающее воображение увечье Пушкарёва и Уткина, как ни старайся, сказывалось, было независимо и весьма своевольно. Кроме того, сталкеры курили бесперечь, хоть ты им кол на голове обтёсывай, и отнюдь не электронные сигареты. Горели сигареты ярко.

Опытный поневоле, Тополь сообразил быстро, включился в проблему и, успев даже загасить сигарету в пепельнице с водой, обхватил обеими руками голову свояка, под подбородок и за макушку, а затем дико вызверился в объектив и заревел матом плач Ярославны на тему: «замучили-парнишечку-своей-болтовнёй-скурмачи-поганые-врача-сюда-доктора-профессора-епэбэвээр-Комбатик-не-умирай-скоро-ужин-гречневая-каша-дефицит!..» По сю сторону экрана вокруг Клубина завспыхивали тревожные сигналы, разгорелся полный верхний свет, а сменившийся за время допроса дежурный техник-старшина с неизвестным именем подскочил на своём стуле, выронив к едрене фене планшет-читалку с какой-то фэнтезийной порнухой, и принялся суетливо-прилежно давить нужные корочки на голографической матрице управления; заработал контроль шлюзовой камеры, и уже через минуту после начала переполоха вокруг Комбата и Тополя образовались два медика в синих балахонах со шприцами и кислородными клистирами наперевес. Интервью прерывалось на неопределённый срок.

Клубин отозвал от локальной сети допросной свой коммуникатор, завинтил крышечку на бутылке с минералкой, поднялся, потянулся, сделал наклон, сделал приседание, попрыгал, тряся головой. Перерыв был кстати.

— Как только выяснится, когда я смогу продолжить допрос — сообщите немедленно, — приказал он дежурному, размявшись. — Вот канал, — он постучал пальцем по одноразовой визитке, лежащей на панели рядом с микрофоном.

— Есть!

— Занимайтесь.

«Пять часов, — думал Клубин, вышагивая по коридорам Задницыных застенков. — И что я узнал? Да всё, практически. Хотя и не допрос у меня получился, а заседание анонимных сталкеров. Полуанонимных. Вечер воспоминаний… Комиссар прав, я давно уже не сталкиллер, а обыкновенный ходила, адреналиновый наркоман, помеченный, и скоро я начну на форумах запальчиво доказывать сетевым зевакам, что „сталкер“ — термин благородный, робинхудовско-кожаночулковый, а не обидно вуайеристский. Ибо семьсот лет назад в Шотландии, в области Earra-Ghaidheal agus Bod построили замок — Stalker… Целый замок средневековых вуайеристов… Мне ведь сталкерские байки о ловушках и о героической борьбе с гадами и спецэффектами как виртуальная выпивка — пьянею же по-настоящему…

Вот только™ — с одной стороны всё это, конечно, ужасно, это ужасно и навсегда, и срочно пора менять зону интересов, но с другой-то стороны — где ты, Клубин, найдёшь себе дело интересней твоего насущного… Впрочем, что за гопнические настроения в самом деле, Клубин? Что за инфантилизм с „Калашниковым“ наперевес, Клинт, блин, Нюня?.. „Всем вам, русским, надо носить колокольчики на шляпе“, — сказал однажды Комиссар. А я, дурак, оскорбился не хуже дурака Фухи и закатил в ответ лекцию-истерику на тему „а у вас инквизиторы негров вешают“. Но прав-то Комиссар: всё, что нормальный человек переживает и пережёвывает в двенадцать-пятнадцать лет, в пору созревания, у нас составляет смысл духовной и интеллектуальной жизни…

Итак. Для протокола.

Считаем доказанным, что Восстание (по-нашему, по-брюссельски, Exit) не спровоцировано нашими действиями, то есть сорвавшейся операцией по уничтожению Хозяев. Операция „Фуха“. Наши клоны тут ни при чём. Выявлен настоящий фигурант. То есть их, фигурантов, двое — одинаковых с лица. Влад и Влада. Двое из ларца, по детской варварской ассоциации. Удивительно, но за два часа целый отдел информатиков из „брюссельской капусты“ ничего не смог отыскать на них. Никаких следов в сетевых архивах. Беларусь — страна, безусловно, сама по себе удивительная, не хуже, чем Россия, но, помилуйте, искали-то не кто-нибудь, а мы… И удивительно, что вся моя сеть в обществе ничего мне за полгода не принесла, кроме „Кость женился на пришлой тёлке“.

Нет, инопланетянам такое не под силу. Только человек способен обмануть человека. Против тотального информационного апокалипсиса, наступившего на нашей маленькой Земле, действенно только одно: невежество… пусть оно даже имитируется. Имитация невежества. Ни единого же следа — за три часа поисков! (Клубин на ходу заглянул в коммуникатор: да, как горело сообщение „результат отрицательный“, так и горит.) Впору не поверить Комбату! Но в том-то и штука, что Комбат не лжёт. С Матушкой ведь как? Ничего нельзя придумать — всё существует на самом деле.