Формула смерти - Фридрих Незнанский

— Ну смотри, генерал! — процедил здоровяк, глядя за спину Александру. — Тебе жить.

Он неспешно повернулся и шагнул прочь.

— Стой, стрелять буду! — на всякий случай крикнул Турецкий и упал, сраженный ударом в затылок. Он не слышал, как нападавший сам упал, отбиваясь от здоровенной псины, вцепившейся в руку с зажатым металлическим прутом. Не слышал криков: «Милиция! Товарищи, вызывайте милицию и «скорую»!»

Александр очнулся от сильной головной боли. Перед глазами плавала белая фигура. Фигура что-то делала с его рукой… Мгновенный укол сфокусировал изображение, оказавшееся симпатичной барышней в белом халате и шапочке.

— Больно же! — сообщил Турецкий, пытаясь выдернуть руку.

— Но-но! Тихо! Вы под капельницей! Семен Семеныч, он очнулся!

Тут же возник тучный, высокий, улыбчивый доктор:

— Ну-с, батенька, как ваше ничего? Как вас звать-величать?

— Турецкий Александр Борисович.

— Хорошо. Где живете, работаете?

Турецкий ответил, с интересом разглядывая здоровяка. Его что, за психа здесь держат?

— А какой нынче день?

— С утра был вторник. А вечером меня по башке шандарахнули — и я отключился. Так что, извините, не очень в курсе.

— Ха-ха-ха! Крепкая у вас башка, доложу я вам. Это вас кепочка спасла. Ну и собачка… Так что повезло вам, милейший. А день сегодня все тот же — вторник. Через два часа начнется среда. Так-с. А теперь следите глазами за молоточком… Сюда… Хорошо. Теперь сюда… Молодец. Но компьютерную томографию все же сделаем. Чтобы гематомку не пропустить, не дай бог…

— Доктор, я умру? — пошутил Турецкий.

— А как же? — весело подыграл врач. — Думаю, лет через тридцать — сорок всенепременно! Голова болит?

— Знаете, уже меньше! — с удивлением отметил Александр.

— Тогда я вашу супругу приглашу, а то жалко женщину. Она в коридоре тихо с ума сходит.

…Ирина сидела возле постели, роняя на его руку горячие слезы.

— Ну чего ты? Еще не хватало! Подумаешь, по башке стукнули. Не я первый, не я последний. Ты мне лучше скажи, что это было? Свидетели есть? — профессионально спросил Александр, одновременно подумав: «Опыт и квалификацию из мозгов не вышибешь!»

— Господи, да я же и свидетель! Я все в окно видела! Ждала тебя и поглядывала в окошко — когда мясо начинать жарить. И видела, как они к тебе подошли, как ты с ними разговаривал, как пальнул в воздух… Я сразу наряд милицейский вызвала. Но милиция, конечно, не успела. Если бы не собака…

— Что за собака?

— Лорд, овчарка соседа с третьего этажа. Сосед тоже свидетель. Они с Лордом гуляли и тоже все видели.

— Самый ценный свидетель, разумеется, Лорд. Он-то нам все и расскажет!

— А ты не смейся, он, может, тебе жизнь спас. Сосед сначала подойти побоялся: их все же трое было, а потом, когда на тебя подонок этот прутом замахнулся, он Лорда спустил, тот и кинулся.

— Бандюка задержали?

— Да! Лорд его на земле держал, пока милиция не приехала.

— Что ж, безумству храбрых поем мы песню. Куплю ему мешок сухого корма. «Педи гри» или как там?

— Ты не разговаривай, ты молчи! У тебя травма!

— Что, серьезно? А в Петропавловске-Камчатском полночь?

— Да ну тебя! — рассмеялась Ирина.

На тумбочке запиликал мобильный.

— Ириша, дай трубочку.

— Начина-а-а-ется! — вздохнула та, протягивая трубку.

— Але, Саня, ты? — закричал в трубку Грязнов.

— Нет, это моя телесная оболочка.

— Тьфу ты! Я уж перепугался! По «ящику» передали, что у тебя тяжелая травма черепа. Что ты без сознания в реанимации!

— Ир, я что, в реанимации?

— Нуда.

— Оказывается, да — в реанимации. Я и не знал, что здесь здоровых мужиков держат.

— Так на тебя напали или как?

— Напали, напали, не беспокойся. И даже объяснили — зачем и почему.

— Вот как? Ладно, я к тебе сейчас прилечу!

— Ни в коем случае! — выхватив трубку, воскликнула Ирина. — Побойся Бога, Слава! Тебя и не пустят!

— Как — не пустят? А мне нужно показания с пострадавшего снять! Кто это на нашего Турецкого руку поднять посмел?

— Вот и разбирайся! Тем более что нападавшего бойцы твои взяли! А Турецкому нужен покой!

— Вот именно, сударыня! — в проеме возник Семен Семенович. — Что это у вас здесь за разборки семейные? Все, время свидания окончено. Посмотрели на мужа? Жив? Жив. И почти здоров. Завтра утром мы его в отделение переведем. Вот там можете хоть сутки напролет сидеть. Вместе со всем угрозыском.

Глава 24

ЧЕРНАЯ МЕТКА

Утром следующего дня у постели Турецкого действительно постоянно кто-то толокся. Сначала примчался Меркулов, внимательно выслушал Сашу, качая седой головой.

— Говорил я тебе, Костя, освободи меня от этого дела! Как чувствовал! — подшучивал Турецкий.

— Виноват, Саня, не думал, что до такого дойдет. Считай, что уже освободил.

— Ну уж нет, черта с два! Теперь уж я сам удила закусил! Кто это мне, интересно, черную метку прислал?

С пакетом цитрусов в палату ворвался Грязное. И с места в карьер застрочил:

— Как дела? О, голова обвязана, кровь на рукаве… Шикарно смотришься, все бабы твои! Прямо завидно, ей-богу! Я ведь вчера, Саня, позвонил на телевидение. Там ведущая Жанка… она же из наших, избывших, в капитаншах бегала. И знаешь, что я узнал? Сообщение о нападении на старшего следователя Генпрокуратуры Турецкого поступило к ним с соседнего телеканала за полчаса до нападения! Каково?

— Не понял?

— Ну где ж тебе понять — ты же больной у нас на всю голову… Это временно, ты не расстраивайся! Суть в том, что кто-то знал, что башку тебе ломанут. Поскольку в сообщении указывалось именно на тяжелую черепно-мозговую травму.

— И кто же этот злодей? Чей канал выдал информацию?

— Угадай с трех раз. Ладно, не напрягайся, тебе вредно. Канал, прикормленный Соболевским.

— Вот откуда ветер! Я все же о нем лучшего мнения был. Неужели до уличной поножовщины опустился, всемогущий наш? — усмехнулся Турецкий. — А нападавшего допрашивали?

— А як же ж? Пока туфту гонит: мол, наняли за деньги. Кто — не знает, почему — не ведает. Команда была — маленько покалечить. Ладно, попарится на нарах, расколется, куда денется? А я ведь, Саня, с самого начала говорил, что олигарх может быть здесь при делах, как говорят уголовнички. Шерше ля фам! Нам бы все-таки с мадам Сомборской встретиться да покалякать.

— Сомборская за границей. Лечит душевные раны. Это со слов олигарха.

— Вот что, Саня! Подлечишься — и езжай-ка действительно во Францию, — решительно произнес Меркулов. — Все равно нужно и с Берцуллони встретиться, и с механиками тамошними переговорить, и с пилотами «конюшни». Да и выяснить, что за нападение было на Калашникова. А Грязнов здесь разберется, кто и почему тебе черную метку, как ты говоришь, прислал.

— Вообще-то, как ты слышал, Костя, догадки уже есть…

— Догадки — это не улики. Не мне тебя учить, Вячеслав.

— М-да, уметь нужно производственные травмы получать! — вздохнул Грязнов. — Турецкому, значит, Париж, а мне — уголовники районного масштаба…

— Не прибедняйся, Славка! Ты сам себе начальство! А то поехали вместе?

— Ну уж нет! Боюсь, вы там такого шороху наведете, французам мало не покажется, — рассмеялся Меркулов.

В палату заглянул перепуганный врач:

— Александр Борисович! Нам сейчас мэр звонил, хочет вас навестить. Через двадцать минутбудет здесь.

— Ого! Какие птицы! Не стая воронов слеталась! — хмыкнул Грязнов. — Что ж, пусть товарищ градоначальник полюбуется, как бандюки шалят на подведомственной ему территории. А мы, пожалуй, пойдем, да, Костя? А то сейчас пойдут ценные указания: за какое место сволоту брать да как им яйца крутить…

— Да, пора. Давай, Саня, не залеживайся!

Друзья поднялись.

— С вами залежишься, как же! Мертвого поднимете!

— А по поводу Франции — это я серьезно! — на прощание сказал Меркулов.

— Какие шутки в такие погоды? Я согласная! — улыбнулся Александр.

…Мэр прибыл с двумя помощниками, которые водрузили на столик пакеты с фруктами и молча отступили.

Мэр сел на стул возле постели, разглядывая Турецкого.

— Ну здравствуй, сыщик! Вон ты какой! Прямо Джеймс Бонд. Лежи-лежи! Тебе подниматься нельзя! — остановил он Турецкого.

— Здравствуйте, Юрий Георгиевич, спасибо, что нашли время, только зря вы это все. — Он указал рукой на пакеты.

— Это ты брось! Я сам решаю, что зря, что нет. Ну как ты? Как самочувствие? Врачи говорят, жить будешь.

— А есть варианты?

Мэр рассмеялся:

— Что ж, с чувством юмора все в порядке, это радует. А кто ж на тебя руку-то поднял? Выяснили уже? Нападение-то никак не связано с делом Калашникова?

— Разбираются, Юрий Георгиевич.

— Ну-ну. Пусть разбираются. Я вот что сказать хотел… Ты уж дело-то Калашникова не бросай, доведи до конца. Если на трассе несчастный случай произошел — это одно. А если что другое… Словом, нужно разобраться!