Серебряный огонь - Мари Кордоньер

– Бедняга, почему вы мне не признались? Сколько времени потрачено зря, сколько ненужных страданий пережито. Де Брюн совсем потерял рассудок, отсюда его глупая выходка.

Филипп сделал вид, что вполне с ней согласен.

– Он был вне себя, однако не осмелился прямо заявить об исчезновении девушки. Он боялся, что об этой истории узнает король. Но многое бы отдал за сведения о том, где сейчас прячется Фелина.

– Еще бы! И не один он!

Встревоженный такой репликой, Филипп постарался замаскировать свое волнение громким смехом, а потом захватил зубами ее плечо.

– Но вы-то, моя любимая, знаете, где она. Ведь вы по своей доброте помогли малышке спрятаться. О нет, не говорите мне, куда. Я просто рад, что наивная девочка наконец исчезла из моей жизни.

Как он и ожидал, мадам д'Ароне захотелось тут же показать свою осведомленность. Увы, сказанное ею нанесло ему жестокий удар.

– Если бы я это знала, я бы дорого продала старому скряге сведения о ней. Разумеется, после нашей свадьбы, любимый. Он, кстати, знает, что малышка исповедует католичество, как и наш король? Ошибка де Брюна заключалась в том, что он не потрудился подыскать для Мов замену среди протестанток.

Раздраженный таким отклонением в сторону религии, маркиз рискнул высказать свое удивление.

– Как вы не знаете? Я думал, что вы помогли ей бежать из Парижа?

– Да, мой друг. Она должна была уехать из Парижа на барже, которая направлялась в Руан. В такое время года баржи не слишком часто проверяют. Но как только малышка там оказалась, она неожиданно словно сквозь землю провалилась.

Филиппу понадобилось все его хладнокровие, чтобы сохранить скучающее выражение на лице.

– А что с ней могло случиться?

Тереза слегка смущенно пожала полными плечами.

– Не спрашивайте. Человек, который пообещал мне, что на той барже можно быстрее всего уехать из столицы, через два дня узнал, будто малышка сбежала о баржи во время первой же остановки.

Человек. Наверняка граф де Сюрвилье. Парней, которые ему служили, маркиз увидел во время охоты. Бывшие солдаты, тупые, плутоватые, жестокие. Неужели экипаж баржи был таким же? Что могли сделать подобные люди с девушкой, красивой, как Фелина?

– А кто вам сказал об этом?

Благородная дама сексуально раскинулась среди подушек и провела по губам розовым языком.

– Вероятно, она проявила строптивость, когда члены экипажа захотели с ней позабавиться. Сена достаточно глубока, в ней сильное течение. Кто знает, что она уносит с собой в море!

Хладнокровный и сдержанный Филипп не позволил отразиться на лице страху, проникшему в его сердце. Речь шла о Фелине. О жизни самой любимой женщины.

– А не мог ли тот, кто вам об этом рассказал, сам овладеть ею? Юная наивная особа любому покажется лакомым кусочком.

Тереза д'Ароне язвительно рассмеялась.

– Возможно, он так бы и поступил, если бы я ему сообщила, кого он увозит из Парижа. Но позвольте мне сохранять мои тайны. Преданная мне горничная провожала ее до баржи. Я не желала рисковать. Ведь я надеялась после ее исчезновения стать вашей женой.

Как магнитом притягивала взгляд Филиппа белая шея, на которой выделялся слегка выпуклый кадык, когда обнаженная мадам закидывала назад голову, пытаясь подчеркнуть линии бюста. Было бы нетрудно положить на кадык пальцы и надавить.

Желание уничтожить всякое проявление жизни в этом гнусном теле было столь велико, что детали расплывались в красном мареве, возникшем перед его глазами. Она вполне заслуживала смерти. Каждая секунда ее мучений и страха оказалась бы только каплей на раскаленном камне в сравнении с огромным количеством скопившегося внутри нее зла.

Но очень скоро его желание прошло. Слишком уж быстрой, легкой стала бы теперь ее смерть. Нет, Тереза д'Ароне должна жить. Жить и надеяться, страдать и разочаровываться еще долгие, прескверные для нее годы.

– Ах, я так люблю, когда вы смотрите на меня, словно стремясь меня проглотить. Скорее, мой отважный воин, овладейте мною, я ваша добыча, ваша жертва, ваша рабыня! – прошептала она.

Испытывая глубочайшее отвращение, маркиз изо всех сил оттолкнул ее. Женщина ударилась затылком о деревянный столик, на котором стояло вино. Брызги вина и разбитого стекла покрыли пол перед диваном.

– Филипп...

Ее испуганный вопль оборвался, когда она заметила, как окаменело его лицо. Раздетый до пояса, мускулистый, грозный мужчина навис над ее ложем.

– Не существует слов в языке, мадам, которые позволили бы мне выразить все мое к вам презрение! – произнес он ледяным тоном.

– Но Филипп, вы же любите меня.

Грубо вырванная из сладострастных ощущений, она с изумлением уставилась на маркиза. Ее ушибленная голова отказывалась воспринимать увиденное глазами и услышанное ушами.

– Люблю? Вы мараете это большое чувство, когда ваш рот произносит такие слова. Скорее я до самой смерти останусь в одиночестве, чем еще раз прикоснусь к вам хотя бы кочергой, мадам.

Он успел натянуть одежду и прикрепить кружевное жабо над темно-зеленым бархатным жилетом.

– Но я ничего не понимаю... – запинаясь, пролепетала Тереза д'Ароне.

– Ничего? Объясняю. Я с самого начала догадывался, что именно вам обязан исчезновением единственной любимой мною женщины. Я воспользовался вашей чувственностью для получения необходимой информации.

Потрясение дамы с каждой фразой уменьшалось. Приподняв верхнюю губу и обнажив зубы, она превратила лицо в маску разгневанной мегеры.

– Маркиз де Анделис и дешевая комедиантка! Разве не смешно? – прошипела она. – Ну что же, мой друг, ищите свою маленькую возлюбленную на дне Сены... Желаю успеха! В феврале там достаточно холодная вода!

Не обращая внимания на поток ядовитых слов, Филипп направился к двери. Однако, взявшись за ручку, еще раз обернулся.

– Если хоть одно слово из всей истории выскочит за пределы этого помещения, я постараюсь, чтобы вы жалели о своей болтливости до последнего дня жизни. То же касается и вашего подлого приятеля графа де Сюрвилье! Вы не потрудились собрать доказательства того, о чем можете сообщить. Мое слово будет свидетельствовать против вашего. Чье слово весомее, вам легко сообразить. Будьте здоровы и пожелайте мне найти ту девушку, в чью судьбу вы без спроса вмешались. Это избавит вас от многих неприятностей.

– Вон!

Требование запоздало. Яростный крик лишь разрядил отчаяние Терезы д'Ароне, с которым ей пришлось безропотно принять последние предостережения. В бессильной злобе, рыдая, швырнула она в мраморную колонну камина стакан, случайно упавший не на пол, а на диван. Хрустальные осколки зазвенели о мрамор.

Маркиз, действительно, располагал великолепными козырями. Она слишком поспешно вела игру и потерпела поражение. Удачей для нее стала бы теперь возможность выйти замуж за графа. Лежать с эдаким болваном каждый вечер в постели... О, какое наказание!