Серебряный огонь - Мари Кордоньер

– Забыть? Вы думаете, я смогу ее забыть? – Из всего сказанного Вернон отчетливо услышал только одно слово.

Горе, прозвучавшее в заданном вопросе, нашло отклик в сердце более старшего. Но де Брюн знал, что не должен показывать внешне, как сам страдал от ухода Фелины.

– Наверное, не сегодня, но через некоторое время она перестанет являться в ваших мыслях. – Де Брюн утверждал это вопреки своему опыту. – Теперь же будьте благоразумны и смиритесь с тем, что произошло. Фелина не хотела, чтобы мы ее искали.

Все еще в шоке от случившегося, маркиз не стал отвечать де Брюну. Но тот достаточно хорошо знал зятя, чтобы понять: Филипп не захочет склонить голову перед случившимися событиями.

– Примите мое искреннее сочувствие, дорогой. Как дела у вашей несчастной супруги?

Тереза д'Ароне послала маркизу невинный взгляд, полный дружеского соболезнования. Как солидно выглядел он в черном бархатном жилете с твердым белоснежным воротником, выделявшим темные, жгучие глаза на благородном лице. Она в самом деле нашла удачный шахматный ход, который помог убрать с дороги эту маленькую артистку, столь долго мешавшую планам Терезы.

– Разве вы не заявляли мне недавно, что любая попытка вызвать ваше сочувствие в случае ухудшения здоровья Мов Вернон будет напрасной?

Его равнодушный взгляд скользнул по соблазнительному шелковому платью, украшенному жемчугом. Ярко-розовый цвет оттенял смуглую красоту дамы, а тесный корсет вздымал пышную грудь до границы возможного. Густой аромат, окружавший ее, вызывал у него отвращение, напоминая о тонкой свежести Фелины.

Тереза замурлыкала, как сытая кошка.

– Ах, мой друг... Вы способны прощать женщине ревность? Как много слов появляется, когда на сердце тревожно, а гордость заставляет это скрывать. Разве не та боль, которую я пережила из-за вас, помогает мне теперь понять, как вам трудно, как одиноко без вашей прекрасной половины?

Филипп не верил ни одному слову ловко составленного монолога. Однако не решался отвечать резкостью. Было что-то необычное, тревожащее в черных блестящих глазах. Намек на торжество, на превосходство, едкая ирония. Он не мог отыскать этому объяснения, кроме, пожалуй...

– Кто вам сказал, что я страдаю? Мов сумеет снова выздороветь. Зима всегда была для нее тяжелым временем.

Тереза с легким вздохом опустила ресницы и подошла к нему, задев шуршащим подолом платья начищенные сапоги.

– Хорошо, что вы не теряете надежды. Меня поражает такая способность. Свойство настоящего дворянина. Забудьте глупые слова, сказанные мною в порыве ревности. Когда вам понадобится преданная душа, способная смягчить нежной рукой ваше горе, я буду рада узнать, что вы помните обо мне.

Филипп безучастно глядел на щедро выставленные розоватые груди. Ему стала непонятной прежняя страсть к этой даме. Но внутренний голос предостерег его от явной демонстрации сегодняшнего отношения к ней.

– Я тронут вашим участием в моей судьбе, мадам. Не забуду известить вас, когда супруге станет лучше и она вернется во дворец.

– Сделайте это!

Просьба придворной дамы была столь стремительна, что маркиз невольно задал себе вопрос, не уверена ли она уже в невозможности такого возвращения.

Однако она отошла от него с многозначительным взглядом и повернулась к графу де Сюрвилье, также не пожелавшему пропустить первую аудиенцию после возвращения короля.

Уклоняясь от встречи с Колиньи, чьи вопросы были бы ему неприятны, если бы тог спросил его о Мов, Филипп Вернон пробрался сквозь толпу придворных. Укромное местечко, которое он отыскал в оконной нише, случайно оказалось недалеко от мадам д'Ароне и графа де Сюрвилье, занятых оживленной беседой.

Покрасневшее гневное лицо графа и равнодушное холодное лицо благородной дамы вызвали его любопытство. Он поглубже укрылся за гобеленом, весь превратившись в слух.

– Думаете, я не понимаю, что ваша внезапная холодность связана с устранением маркизы де Анделис! – прошипел граф, не думая о возможном соседстве посторонних.

Мадам д'Ароне, изображая скуку, посмотрела на огромный смарагд, надетый на средний палец правой руки.

– У вас нет особых прав на меня, мой друг. Я дарю свою благосклонность по собственной воле. Вам это непонятно?

– Вы моя! Вы согласились весной стать моей супругой. Забыли?

Граф грубо схватил ее за руку, не обращая внимания на сдавленный стон.

– У нас не было официальной помолвки. А если вы будете столь же бесцеремонны, она не состоится никогда, дорогой!

Короткую паузу нарушало только сопенье дородного графа, затем он приглушил голос. Филипп разобрал только некоторые слова из угрожающей тирады.

– Может быть, я хотел бы уточнить... в полночь... матросы на барже преданы мне... юная персона редкой красоты... вероятно, благородного происхождения... что она вам сделала, зачем вы так коварно...

– Ради всех святых, замолчите! – прошептала Тереза, поспешно уводя графа за собой. Его ответа уже нельзя было разобрать.

– Филипп, у вас такой вид, словно дорогу вам перебежал главный черт из ада!

Именно теперь Вернон попался на глаза Колиньи. Он с трудом вернулся к реальности, но разум его словно застыл под тяжестью невероятного признанья. А вдруг «персона», о которой говорил граф, была Фелиной? Вдруг оба негодяя в самом деле замешаны в то, что связано с ее загадочным уходом?

– Скажите мне, каковы новые сведения о вашей прекрасной супруге? Когда я наблюдал за ней в последний раз, она казалась цветущей. Меня как громом поразило сообщение о ее новой болезни. Как ее дела?

– Надеюсь, хорошо, – проскрежетал Филипп, стараясь отыскать в толпе розовое платье.

– Прошу прощенья, Колиньи. Я вижу там мадам д'Ароне, с которой хотел бы немного поболтать.

– Поболтать? – повторил Колиньи озадаченно, пока его друг улыбался издали названной даме. – Полагаю, что ваш разум опустился в штаны, Филипп. Как можно ударять за подобной проституткой, когда ваша очаровательная супруга лежит дома больная?

– Думайте о собственных делах, Луи, а мне предоставьте возможность думать о моих.

В коротком ответе маркиза послышалось предостережение, поэтому Колиньи невольно пожал плечами. Военная дружба, связывавшая обоих, вероятно, не соответствовала больше особенностям придворной жизни. К сожалению.

Глава 16

– Упаковываете багаж? Так вы в самом деле попрощались с королем, желая вернуться в замок?

Филипп стоял перед раскрытыми сундуками и перевязанными узлами, куда было сложено имущество Амори де Брюна. То, что об отъезде тестя он узнал от других, показывало, какая глубокая трещина возникла между двумя мужчинами после бегства Фелины. Он подождал, пока оба лакея покинут комнату.