Во имя Господа Кто убил Папу Римского? - Дэвид Яллоп

Не прошло и суток с момента покупки банка Синдоной и раньше, чем он успел хотя бы переступить порог зала заседаний совета директоров, «Фрэнклин бэнк» опубликовал балансовый отчет за второй квартал 1972 года. Судя по приведенным цифрам, падение составило 28 процентов по сравнению с тем же периодом 1971 года. Синдона по прозвищу Акула, «спаситель лиры» и человек, которого Марцинкус считал «идущим впереди своего времени во всех финансовых вопросах», воспринял новости в типичной для себя манере: «У меня есть хорошие связи во всех главных финансовых центрах. Те, кто ведет бизнес с Микеле Синдоной, будут вести дела и с “Фрэнклин нэшнл”!» Прежние же владельцы пакета акций банка тем временем радостно посмеивались, сумев избавиться от них за хорошие деньги.

Что же касается «хороших связей», то отрицать их существование никто не станет. Они включали и мафиозные кланы Гамбино и Инцерилло на Сицилии и в Нью-Йорке, и папу римского Павла VI, кардиналов Гуэрри и Каприо, и епископа Марцинкуса в Ватикане. Они охватывали весь политический спектр — от Адреотти и Фанфани в Италии до президента Никсона и Дэвида Кеннеди в Белом доме. Синдона наладил тесные и доверительные финансовые взаимоотношения с рядом самых влиятельных в мире банковских институтов — с Ватиканским банком, лондонским «Хэмброз», чикагским «Континентал Иллинойс» и Ротшильдами в Париже. Через ложу «П-2» Джелли нити тянулись к тем, кто правил в Аргентине, Парагвае, Уругвае, Венесуэле и Никарагуа. Одному римскому адвокату Синдона так отзывался о никарагуанском диктаторе Сомосе:

Мне нравится иметь дело с такими людьми, как Сомоса. Вести бизнес с единоличным диктатором намного проще, чем решать деловые вопросы с демократически избранным правительством. У них слишком много комитетов, слишком много контролирующих органов. Вдобавок норовят взывать к честности, а хуже для банковского бизнеса и не придумаешь.

Вот превосходная иллюстрация философии, которую насаждал среди членов «П-2» основатель ложи Личо Джелли: «Перед правыми открываются двери всех банковских сейфов». Пока Синдона проворачивал дела с Сомосой и приискивал себе в США партнеров, подобных никарагуанскому диктатору, Джелли в Аргентине не сидел сложа руки. Чувствуя, как в стране нарастает разочарование правлением военной хунты, он начинает сколачивать заговор с целью вернуть из изгнания генерала Перона. В 1971 году Джелли убедил тогдашнего президента Лануссе, что единственный способ добиться политической стабильности в Аргентине — вернуть из эмиграции Перона. Вскоре состоялось триумфальное возвращение генерала, преклонившего в знак благодарности колено перед Джелли. Свидетелем этого политического жеста Перона — одного из первых после его возвращения — оказался в числе прочих и итальянский премьер-министр Джулио Андреотти. В сентябре 1973 гола Хуан Перон стал президентом Аргентины.

Пока Джелли разбирался с ситуацией в Аргентине, Синдона присмотревшись к событиям на политической арене Соединенных Штатов, свое внимание сосредоточил на человеке, по его мнению, вполне разделяющего взгляды Сомосы и Перона, а именно — на Ричарде Милхаусе Никсоне.

С целью налаживания новых контактов Синдона договорился о встрече с Морисом Стэнсом, главным сборщиком средств у Никсона во время президентской кампании 1972 года. С собой на встречу он прихватил увесистый чемоданчик, уложив в него ровно один миллион долларов наличными. Синдона передал чемоданчик Стэнсу в фонд избирательной кампании, дабы «продемонстрировать свою веру в Америку». Очевидно, его вера имела свои пределы, так как он настаивал, что дар, призванный помочь Никсону вновь оказаться в Белом доме, должен оставаться в тайне. Стэне вынужден был отказаться от пожертвования, потому что новый федеральный закон наложил запрет на анонимные взносы в фонды предвыборных кампаний федерального уровня.

Примерно в то же время, когда епископ Пол Марцинкус восхвалял банковский талант Акулы в беседе с представителями правоохранительных органов США, расследующими сделку с фальшивыми ценными бумагами на миллиард долларов, он также подписал чек на 307 тысяч долларов. Именно столько стоили Ватикану проведенные Синдоной незаконные операции с акциями компании «Ветко индастриз» на Американской фондовой бирже. В нарушение правил, установленных Комиссией по ценным бумагам, инвестиционный брокер из Лос-Анджелеса приобрел от имени Синдоны и Марцинкуса около 27 процентов акций «Ветко». Ватикан выплатил штраф, а затем прибыльно продал свои акции.

В середине 1973 года дыра в финансах принадлежащих Синдоне банков выросла до чудовищных размеров. Одно дело — перебрасывать на бумаге из банка в банк громадные денежные суммы, нарушая всевозможные законы и совершая преступления (а бесконечно игра длится потому, что нужным людям вовремя дана взятка). Но совсем другое — перекачивать капиталы в огромных масштабах третьей стороне. Дыра в финансах начинает расти. Прореху пытаются залатать декларативными заявлениями о прибылях — существующих, однако, исключительно на бумаге. Наличность же тем временем продолжает утекать третьей стороне. Дыра разрастается, а фальсифицированные и несуществующие прибыли, которыми ее нужно закрывать, становятся пропорционально больше. Синдона же чужие деньги переправлял по многим адресам: ложа «П-2», христианско-демократическая партия, Ватикан, праворадикальные военные хунты в Южной Америке — вот всего лишь несколько главных получателей денег от Синдоны. Многие из высокопоставленных служащих Синдоны рьяно занимались собственным обогащением.

И вот Акула сидел в роскошном кабинете в своем офисе на Шестой авеню в Нью-Йорке, совершенствуясь в японском искусстве оригами. Повсюду в его служебных апартаментах были разбросаны бесчисленные образчики его увлечения складыванием фигурок из бумаги — очень похожие на многие его компании: пустые маленькие коробочки, вложенные одна в другую. Теперь Акула исполнял какой-то безумный жонглерский номер между континентами — сливал одну фирму с этим финансовым домом, переводил те акции в третью компанию. Слияние. Разделение. Новое слияние.

«Иль крак Синдона», «крах Синдоны» — так происшедшее назвали итальянцы. Когда он грянул, то падение воздвигнутого Синдоной монумента стяжательству и продажности, было впечатляющим. Он любил говорить, что представления не имеет, каково его личное богатство, но допускал, что его размер выражается цифрой в полмиллиарда долларов. Синдона изрядно лукавил — реальность рисовалась не столь радужными красками; впрочем, трезвое видение реальности не относилось к числу сильных сторон Акулы. Его самообман подпитывался иллюзиями других, о чем свидетельствуют перипетии его головокружительной карьеры.

Сентябрь 1973 года. В Нью-Йорке, на званом завтраке в отеле «Уолдорф-Астория», премьер-министр Италии Джулио Андреотти произносит хвалебную речь в честь Акулы, называя его «спасителем лиры».

Январь 1974 года. В «Гранд-отеле» в Риме посол США Джон Вольпе объявляет о присвоении Акуле звания «Человек года».

Март 1974 года. Цены на Миланской фондовой бирже резко идут вверх, за доллар дают 825 лир. Если бы Синдона в этот момент остановил свои грандиозные валютные интервенции, то получил бы прибыль по меньшей мере в 100 миллиардов лир. Анна Бономи, давний соперник Синдоны в миланском финансовом мире, делает выгоднейшее предложение на покупку его доли в «Сочьете дженерале иммобильяре». Синдона отказывается.

Апрель 1974 года. На фондовой бирже курс акций падает. Обменный курс резко снижается. Тогда и начался «иль крак Синдона», «крах Синдоны». В Нью-Йорке «Фрэнклин бэнк» объявляет, что чистая операционная прибыль за первый квартал составила 2 цента на акцию по сравнению с 68 центами на акцию за тот же период предыдущего года. Но и заявленные цифры оказались фальсифицированными. В реальности банк понес убытки в 40 миллионов долларов.

Май 1974 года. «Фрэнклин» при попытке осуществления массированной валютной спекуляции наталкивается на противодействие. Лондонский банк «Нэшнл Вестминстер» возражает против заявленных «Фрэнклином» объемов клиринга на своих счетах в фунтах стерлингов. В течение предыдущей недели они составляли в среднем по 50 миллионов фунтов ежедневно. Сразу же после этого «Фрэнклин бэнк» сообщил, что о квартальном дивиденде объявлено не будет — впервые со времен Великой депрессии ведущий американский банк не произвел выплаты акционерам. Акула же заявил совету директоров «Сочьете дженерале иммобильяре», что баланс компании — лучший за всю историю существования компании.

Июль 1974 года. Прорехи становятся заметными в Италии и США. При попытке заткнуть итальянскую финансовую дыру, Акула осуществил слияние «Банка уньоне» и «Банка привата финанциариа», новый банк назвав «Банка привата». Вместо двух «проблемных» банков средней величины в Милане, теперь у него в финансовой столице Италии имелся один очень крупный, хотя тоже отягощенный недугами банк. Вместо двух крупных «прорех» в финансах теперь зияла гигантская «дыра» в 200 миллиардов лир.