«Если», 2009 № 08 - Мэтью Джонсон

В результате на следующий день я как ошпаренный вскочил с кровати в начале первого (это с учетом того, что вернулся лишь в половине седьмого утра), быстро ополоснулся под душем, на бегу заглотил пару холодных сосисок, запил их вчерашним чаем, сказал жене, что у меня сегодня поставка новой партии сорочек, поэтому вернусь я невесть когда, и убежал из дома.

Витька уже ждал меня. Он сидел в кресле посреди комнаты, живописно заваленной разнообразными предметами, большинство из которых любой здравомыслящий человек, не задумываясь, назвал бы хламом. В руках он держал огромную пачку чипсов, которыми аппетитно хрустел. Рядом, на круглом старомодном обеденном столе, в пределах досягаемости левой руки лежала открытая коробка с недоеденной пиццей и стояла двухлитровая бутылка колы. Глядя на это пиршество, я только диву давался, как при столь убийственной диете Витьке удавалось оставаться худым, как щепка?

— Пришел, — расплылся в радостной улыбке Суборов.

Можно было подумать, он хотя бы на секунду усомнился в том, что я непременно приду!

— Пошли! — Витёк схватил меня за локоть и потащил в другую комнату.

Комнатка, где некогда стояла Витькина кровать и двухтумбовый письменный стол, за которым он делал уроки, теперь напоминала медицинский кабинет. Стены, выкрашенные белой краской, светлый ламинат на полу, закрытые жалюзи на окне. В центре комнаты — широкий стол, накрытый сверху плоским пластиковым колпаком. С двух сторон от стола — яркие бестеневые лапы. У стены — стойка с компьютерными мониторами и приборами непонятного назначения.

— Ты здесь вивисекцией занимаешься? — пошутил я.

— Хуже, — зловеще прошептал Виктор. — Создаю новую реальность.

— Виртуальную?

— Нанотехнологическую.

— Не слышал про такую.

— Естественно. Никто не слышал.

— Ага. — Я придал лицу многозначительное выражение. Так всегда следует поступать, когда не знаешь, что сказать.

Но на Витьку мое «ага» не подействовало совершенно. Он подошел к столу, щелкнув сбоку клавишей, включил подсветку и передвинул на угол стола закрепленный на трех подвижных кронштейнах полупрозрачный квадрат размером с коробку для компакт-диска. Чем-то мне все это напоминало нашу детскую игру в крошечных солдатиков.

Витёк изогнул один из кронштейнов так, что полупрозрачный квадрат поднялся вертикально, и посмотрел сквозь него на меня.

— Я тебя вижу насквозь!

А я видел только вылупившийся на меня огромный глаз. Покрытый сеткой красных прожилок и как будто неживой. Зрелище было настолько отталкивающее, что я почувствовал странный, неприятный холод под ребрами.

Витька наклонил голову к плечу и посмотрел на меня своим нормальным взглядом, не через стекло.

— Как ты думаешь, что это такое? — он кончиком пальца коснулся закрепленного на кронштейне квадрата.

— Увеличительное стекло, — ответил я. — Обалденно навороченная, мощная суперлинза.

— Мимо! — Витёк снова перевел квадрат в горизонтальное положение и переместил к одному ему приметному месту на ровной матовой поверхности стола. — Это — окуляр наноскопа.

— Чего? — насмешливо скривился я, решив, что Суборов меня дурачит.

— Наноскопа, — Виктор посмотрел на меня через плечо. — Прибора, позволяющего видеть объекты, созданные с помощью биоструктурированных нанороботов пятого поколения. — Лучше сам посмотри, — Виктор сделал шаг в сторону, уступая мне место возле наноскопа.

Я осторожно подошел к непонятному прибору и, вытянув шею, издали заглянул в квадратное окошко. Оно казалось мутным и слегка опалесцирующим.

— Смелее, — подбодрил меня Витька. — Это совершенно безопасно.

Я наклонился и одним глазом заглянул в окуляр.

В первый момент мне показалось, что навстречу устремилось мерцающее серебристое облако. Зажмурив глаза, я чуть было не отшатнулся назад. Но, вовремя успев подумать о том, как смешно это будет выглядеть со стороны, осторожно приоткрыл левый глаз. Серебристое облако будто охватило меня со всех сторон. То ли оно проникало в меня, то ли я сам растворялся в нем; постепенно я утрачивал связь с реальностью и все глубже проваливался в разверстую пасть наноскопа. Не скажу, что ощущение было пугающим или хотя бы неприятным — скорее уж, очень неожиданным и непривычным. Не имеющим ничего общего с повседневным чувственным опытом.

Внезапно обволакивающая меня дымка рассеялась, и я увидел…

— Черт возьми!

Пораженный, я не мог сказать ничего больше.

— Узнаешь? — донесся до меня голос Виктора.

— Гиза.

Ошибиться было невозможно. Три гигантские пирамиды и охраняющий их Сфинкс среди бескрайних песков. Картина оказалась столь реалистичной, что, казалось, протянув руку, я мог коснуться пальцем вершины пирамиды Хеопса.

Я с трудом оторвал взгляд от наноскопа и посмотрел на Витьку.

— Ты снова занялся художественными миниатюрами?

— Нет, — загадочно улыбнулся мой старый друг. — То, что ты видишь, явление иного, более высокого порядка. Это реальность, воссозданная благодаря современным компьютерам и нанотехнологиям.

— Выходит, эти пирамиды ненастоящие?

— А что для тебя реальность? Откуда ты знаешь о том, что существует страна Египет, в которой некогда властителей было принято хоронить в гробницах, спрятанных под чудовищными нагромождениями камней? Из книг? Из учебников истории? Из телепередач?.. Ты ведь ни разу там не был.

— Да, но у меня нет причин усомниться в реальности существования египетских пирамид.

— Почему?

Я задумался.

Если следовать предложенной Витькой казуистической логике, то эдак можно было во многом усомниться. К примеру, с президентом я тоже за руку не здоровался, только по телевизору видел…

Должно быть, на лице моем отразилось то, о чем я подумал, потому что Витёк рассмеялся и замахал руками:

— Нет-нет, дружище. Я не собираюсь заставлять тебя подвергать ревизии собственные представления о реальности. Я всего лишь хочу сказать, что пирамиды, которые ты только что видел, не менее реальны, чем те, о которых тебе кто-то рассказывал. Посмотри сюда.

Он передвинул объектив наноскопа чуть левее и жестом предложил мне воспользоваться им.

Я заглянул в квадратное окошко и сразу же провалился в серебристое марево. На этот раз я знал, чего ожидать, поэтому быстро сориентировался в пространстве и вышел на цель. Туман рассеялся. Передо мной стоял Тадж-Махал. Во всей своей красе.

— Ну, как?

— Впечатляет. Почти как настоящий.

— Лучше! Гораздо лучше!

Я покинул площадь перед величественным и прекрасным мавзолеем и вновь перенесся в Витькину квартиру. Суборов глядел на меня с видом триумфатора.