Японские призраки. Юрей и другие - Антон Викторович Власкин

продолжить путь вместе не такая уж большая дистанция. Наша знаменитая песенка «Вместе весело шагать по просторам» в средневековой Японии была неизвестна, но глубокая мудрость скрытая в ней несомненно была известна многим путешествующим.

В дороге товарищи разговорились и кое-что узнали друг о друге. Монах узнал, что его спутник — ронин, без господина, без надежд на будущее, без определённых планов и занятий, отправившийся в путь только для того, чтобы посмотреть мир. Тадзима Сумэ узнал, что его новый товарищ возвращается из странствия, в котором он смиренно собирал подаяние на создание прекрасной бронзовой статуи Будды. Любители отечественной поэзии могут вспомнить отца Мисаила, второстепенного героя драмы «Борис Годунов», который занимался тем же самым и на вопросы, как, дескать, подаяние собирается, начинал голосить: «Плохо, сыне, плохо! Ныне христиане стали скупы. Деньгу любят, деньгу прячут. Мало богу дают. Прииде грех велий на языцы земнии!» Сложно сказать, честен ли был пушкинский герой, но спутник Тадзима Сумэ прямо заявил, что ему удалось собрать внушительную сумму денег и благородная цель близка к воплощению. Ронин почтительно кивал и поддакивал, в голове же понеслись мысли совершенно иного толка. Незавидное прошлое, бессмысленное настоящее, совершенно тоскливое будущее. Сорок лет, ни дома, ни жены, ни детей, ни друзей. Рядом — простодушный монах с богатством за спиной. Гадко и стыдно грабить благочестивого монаха, но, как говорится, не мы такие, жизнь такая.

Рис. Гравюра из серии «Сорок восемь видов Эдо». Художник Хиросигэ Утагава II.

Вскоре наши странники достигли морского пролива, где нужно было пересесть на паром. Море штормило, паром рассекал волны, а люди на палубе опасливо жались друг к другу. Тадзима наблюдал за монахом, который, увы, оказался подвержен приступу морской болезни. Багаж путешествующих был сложен отдельно, а сам собиратель милостыни склонился за борт. Ронин быстро огляделся, убедился, что внимание людей на пароме отвлечено устрашающей волной, и спихнул своего товарища за борт, удивляясь, как быстро желание обворовать превратилось в необходимость убивать. Паром несло вперёд, волны вздымались одна за одной, и мечущиеся с криками люди, ничем не могли помочь погибающему. Вскоре он пропал из виду. Тадзима Сумэ рыдал, бил себя по щекам и вдохновенно врал о погибшем родственнике, о страшной руке судьбы, от которой никто не властен уберечься, и о том, что страшную весть родным он принесёт сам. Не желая лишний раз связываться с властями, окружающие удовлетворились не вполне внятными обещаниями и решили, что так будет спокойнее для всех свидетелей случившейся трагедии.

Через некоторое время паром достиг противоположного берега, и люди, печально вздыхая, сошли на берег. Ронин прибавил к своей небогатой поклаже тюк, принадлежавший погибшему, крякнул и зашагал прочь, приговаривая: «О горе, горе мне!» Достигнув Киото, Тадзима пересчитал присвоенные деньги и рассудил, что если распорядиться ими с умом, то можно наконец начать новую жизнь. Наш герой начал с того, что стал купцом, покончив со своим самурайством. Надо отметить, что в Японии времён сёгунов Токугава сословие торговцев стояло ниже земледельцев, что уж тут говорить о самураях, но почему-то Тадзима не колебался ни минуты. К сорока годам становится понятно, что под разговоры о благородстве, чести и тому подобном самурайском антураже было угроблено и обездолено немалое количество людей, а вот сварить из них похлёбку или пошить кимоно ни у кого ни разу не получилось. Своё прежнее имя он поменял на Токубей и занялся торговлей. Бывший ронин открыл в себе задатки умелого торговца и быстро преуспел. Украденные деньги удвоились, потом утроились, торговля набирала обороты, а сам Токубей обзавёлся уютным домом, миленькой женой, а вскоре под крышей уютного дома зазвенел детский смех. Жизнь преобразилась.

Каждому любителю рассказов о призраках отлично известно, что за всем этим псевдоблагополучием неизбежно следует сюжетный поворот, из-за которого выглядывает мрачный лик мстительного духа, который ждёт не дождётся, чтобы проявить себя. Плотно поужинав, Токубей вышел полюбоваться луной. Как правило, сытый человек настроен немного пофилософствовать, чем Токубей и занялся. Самодовольные мысли о благоустроенной жизни, семье и богатстве сменились размышлениями о том, каким путём всё это было получено. Мерзкий путь, что и говорить, Токубей и сам это отлично понимал. Вздыхая и сожалея о содеянном, он не замедлил призвать мысленного адвоката, который тут же проклял и обвинил бедность, измучившую его подзащитного. Как будто это бедность спихивала монаха за борт. Здесь уместно вспомнить литературного героя, созданного фантазией Гофмана, по имени Петер Мунк. Угольщик, продавший сердце злому духу, оказавшись перед высшим вопросом: кто виноват в случившихся бедах, завопил, что главный виновник всех ужасов — это его низкий социальный статус, которым он, угольщик, тяготился.

Совершенно неожиданно все эти пошловатые размышления были прерваны появлением в саду какого-то человека. Неподвижная фигура стояла в тени, хотя, Токубей мог бы поклясться в этом, её там не было секунду назад. Желая получше разглядеть незваного гостя, Токубей сделал шаг вперёд, и тут все глупые оправдания в его голове разлетелись в пыль, а язык присох к горлу. Перед ним стоял его старый знакомый, но в каком виде! Под глазами, смотревшими тускло, но злобно, легли тёмные тени, кожа была бледна, а лицо казалось совершенно высохшим. Юрей (можно было не сомневаться, что это именно юрей) схватил своего убийцу за шиворот и потянул к себе, но тот, издав дикий вопль, вывернулся и бросился в дом за оружием. Вернувшись с кинжалом (права на ношение меча бывший ронин, конечно же, лишился), он обрушил на призрака страшный удар, но привидение исчезло, а мгновение спустя появилось в другом углу сада.

Испуганная жена Токубея, прижав руки к лицу, в ужасе смотрела, как её муж мечется с кинжалом по саду, рассыпая в пустоту удары клинка. Когда силы несчастного иссякли, он свалился в изнеможении и был отнесён в постель. Послали за врачом, определившим, что у его пациента жар и бред, причины которых определить невозможно. Порошки, прописанные услужливым медиком, не помогли, Токубей продолжал чахнуть и умолял спасти его от какого-то страшного монаха, скрывающегося поблизости.

Совершенно неожиданно к безутешной женщине заглянул сосед и передал, что некий монах, снимающий уголок в его доме, узнал об их беде и предложил свои услуги. Ведь с древности известно, что очень часто болезнь представляет собой козни злого духа, против которого порошки и капли бессильны. Но там, где медицина бесполезна, сила благочестивой молитвы торжествует! Короче говоря, монах предложил свои услуги, и отчаявшаяся жена Токубея не замедлила пригласить в дом святого странника. Поразившись его