Японские призраки. Юрей и другие - Антон Викторович Власкин

привидения само по себе довольно необычно, но и здесь есть свои нюансы. Общепризнано, что юрей — это дух умершего человека. Возможно, над землёй зависла жертва коварного злодея, пустившего в ход яд и кинжал, возможно, из колодца яростно кричит дух несчастного самоубийцы, но несомненно одно: эти люди приняли смерть. Бренное тело сожжено (покойный придерживался буддистских взглядов на жизнь) или покоится в гробу (покойный был сторонником конфуцианства), а перед испуганными людьми появляется разгневанный юрей. История, изложенная ниже, повествует об удивительном случае, когда человек превратился в ночного призрака, минуя смерть как таковую. Конечно же, здесь не обошлось без волшебства. Впрочем, обо всём по порядку.

Завязка нашей истории не блещет оригинальностью. В стародавние времена два почтенных крестьянских семейства решили породниться. Как говорится, у вас — товар, у нас — купец! Весёлым пирком — да за свадебку! Конечно же, средневековый японский земледелец выражался несколько иначе, но можно не сомневаться, что в целом приведённая цитата из русского фольклора достаточно точно отражает намерения почтенных отцов. Глава одного из семейств, того самого, где дочь на выданье, был деревенским старостой, а это немалого стоит. Семья из соседней деревни не могла похвастаться таким высоким статусом, но этот недостаток с лихвой окупался плотно набитыми ларями с добром и кладовыми, ломящимися от отборного риса. Что ещё нужно для прочного брака? В наличии имеются жених и невеста, взаимное согласие старших и надёжная основа в виде богатства. Всё, что нужно, в наличии! Правда, существуют олухи, бормочущие какую-то околесицу о предварительном знакомстве, взаимной симпатии (Бог с ней, с любовью!) и, как минимум, отсутствии отвращения к будущему спутнику жизни. Вот до каких глупостей способен договориться несведущий простофиля! Почтенные главы семейств не были олухами и простофилями и быстро поженили своих чад, воплотив блестящий план в жизнь.

В фильме «Тот самый Мюнхгаузен» весёлый барон иронично подвёл итог своей семейной жизни: «Есть пары, созданные для любви, мы же были созданы для развода!» Мрачноватая ирония Мюнхгаузена вполне отразила сложившуюся ситуацию. Дочь старосты, в дом которого, кстати, перебрался молодой супруг, с первого дня обнаружила полное отвращение к своему мужу. Нам не известно ничего по поводу красоты или уродства молодого человека, но, поскольку история хранит по этому поводу молчание, можно предположить, что внешность его была вполне обычная, не заслуживающая отдельного рассмотрения. Надо сказать, что легенды и сказки в таких случаях весьма пунктуальны. Если, например, вредная сводная сестра некой девушки не близка к идеалу красоты, то сказка совершенно чётко сообщает нам, что мачехина дочка была «уродлива и противна». Так что примем за данность то, что сын деревенского богача внешне ничем особенным не выделялся. Тем не менее всем в доме было очевидно, что совместная жизнь у молодых совершенно не сложилась с самого первого дня.

Развод в средневековой Японии не был таким уж невозможным делом. В самурайском сословии это был довольно хлопотный и беспокойный процесс, но наши герои не имели чести принадлежать к благородному роду. У простолюдинов дело обстояло значительно проще. Женщина не имела законного права расторгнуть брак, но для мужчины было достаточно направить своей супруге весьма лаконичное письмо с уведомлением о разводе. На этом совместная жизнь, как правило, заканчивалась. Право решать, имеются ли достаточные основания для расставания, также оставалось за сильной половиной человечества. В нашей истории никакого развода не случилось. Можно предположить, что главные решения принимались не молодыми людьми, а опять же почтенными отцами. Не для того два патриарха ударили по рукам, чтобы через месяц разводом заниматься. Наверняка какие-то беседы с молодёжью были проведены, так как сын старосты совершенно стоически продолжал сносить откровенное отвращение своей жены. Последняя же решилась на довольно необычный шаг.

Она отправилась к некой то ли колдунье, то ли предсказательнице, что жила на окраине деревни и пользовалась заслуженной славой местной ведьмы. Женщина попросила посодействовать в решении семейных проблем: «Опротивел мне мой муж! Так опротивел, что видеть его не могу! Нельзя ли помочь беде?» Старуха понимающе закивала и пробормотала, что, дескать, дело понятное и знакомое. Опротивевший супруг! Эко диво! Подушка на лицо во время сна хорошо помогает, порошок из поганых грибков — тоже недурное средство, кстати, вот как раз горшочек с прошлого года завалялся! Посетительница помотала головой, дав понять, что не одобряет таких бракоразводных методов. Она хотела бы небольшую порцию волшебства, которая сделает семейную жизнь не такой омерзительной. Старуха пожала плечами и выдала довольно сложную инструкцию. Для достижения нужного результата нужно было соткать полотно, выбелить его и сшить мужской наряд. О каком именно наряде шла речь, история не уточняет. Хитрость была в том, что все перечисленные действия (хлопотные сами по себе) надо было осуществить во время полнолуния. Луна должна была заливать готовящийся продукт своим таинственным светом. Совершенно очевидно, что провернуть всю операцию за одно полнолуние было невозможно, но молодая жена была настроена решительно, и трудности её не смущали. Один месяц, два или три — это не так уж много по сравнению с долгой жизнью с человеком, которого терпеть не можешь. В завершение нужно было дождаться полнолуния и позаботиться о том, чтобы нелюбимый надел лунный костюм. Известно, что старуха сопроводила свои инструкции таинственным бормотанием. Возможно, таким образом она сообщила гостье древние заклинания, необходимые для необычного ритуала. Как сообщает сказка: «Затрясла гадалка седыми космами и быстро, невнятно забормотала себе что-то под нос». Впрочем, нельзя исключать, что старуха была просто не в ладах с головой. Печальный, но не исключительный случай среди деревенских колдуний.

Время пролетело незаметно, и в одну не очень прекрасную лунную ночь молодая жена поднялась с постели, тихонько извлекла из тайника наряд, распространявший вокруг себя странный призрачный свет, и нежно накрыла им спящего супруга. Затем быстро забралась под одеяло и притворилась спящей. Спустя несколько минут она услышала, как её муж заворочался и поднялся с ложа. Новоявленная чародейка сделала вид, что просыпается, и приоткрыла глаза. Лунный свет заливал комнату, и среди этого сияния застыл мужчина. Одежда на плечах продолжала светиться, придавая ему сходство с призраком. «Что-то мне неспокойно… Давит как будто», — произнёс он, и женщина поразилась, как изменилось его лицо. Посреди комнаты стоял не деревенский тюфяк, которым помыкает папаша, а скорее благородный самурай, мыслитель и поэт в одном лице. Его супруга тихо охнула и подумала, что не зря корпела по ночам над куском полотна. Между тем светящийся незнакомец тихо вздохнул и вышел из комнаты. Скрипнула входная дверь, дав понять, что кто-то вышел из дома.