Взлет и Падение Короля-Дракона - Линн Абби

Король-Лев протянул волоски сознания через Серость, один для каждой просьбы. Как и у бога, как его называли подданные, хотя он им и не был, его сознание могло быть одновременно во многих местах — например странствовать по Урику со своими миньонами и, параллельно, скитаться по пустыне в поисках темпларов, попавших в беду.

Сущность Хаману, основа его бытия — а это было больше, чем спутанный клубок нитей сознания и даже больше, чем его физическое тело — оставалась в кабинете, глядя на разбросанные в беспорядке листы пергамента, покрытые строчками, написанными его четким, уверенным почерком. Тем не менее на листах и на поверхности стола было полно больших чернильных пятен, свидетельство спешки, с которой все это было написано. На столе были и выемки, оставленные медным пером, когда он нажимал им на бумагу, как будто колол мечом. Чернила, однако, высохли, как и чернильный камень.

О Могучий Король, владелец всего-

Новая просьба. Хаману послал еще одну нить, на этот раз с вопросом: «Что случилось?»

Это был далеко не первый раз, когда Короля-Льва буквально затопили просьбами о магии Черной Линзы. Высушенные Центральные Земли, которыми правили Доблестные Воины Раджаата, были жестоким страшным местом, где на каждом шагу любого подстерегали опасности и несчастья. Но, как и раньше, он всегда просыпался, настороженный, когда приходила просьба о помощи. Его незнание о кризисе — отчаянии его темпларов — никогда не длилось дольше нескольких ударов сердца. Он проснулся уже много ударов сердца назад, и тем не менее ни одна из его нитей еще не вернулась обратно. Он должен был полагаться только на свои собственные ощущения.

Притупленные, тусклые, непонятные ощущения. Пока он стоял, иллюзия вокруг его тела стала рассеиваться. В мгновение ока руки, которыми он опирался на стол, стали мешаниной из плоти дракона и подобия человека. Он зевнул, подчиняясь долго спавшему инстинкту.

— Я слишком много думаю о прошлом, — прошептал он, как если бы произнесенное вслух объяснение могло объяснить беспрецендентный беспорядок в его бессмертном мире. Потом, выковыривая настоящий песок из уголков его иллюзорных глаз, Хаману обошел стол.

Окованный железом сундук, где вызревало его заклинание невидимости, на первый взгляд не изменился. Проведя рукой по светящемуся зеленым замку, он оценил вибрации заклинания внитри ящищка — сложные, но согласно его ожиданиям.

— О Могучий Король, владелец всего! Выйди из твоего кабинета. Отопри дверь. О Мой Король, Лев из Львов, я прошу тебя: ответь мне.

Упрямый и еще плохо соображающий после прерванного сна, Хаману повернулся на звук голоса, к обычной двери. Но он не помнил голос, а стук в дверь тем более не напоминал ни о ком.

— Вы внутри, О Могучий Король? Это я, Энвер, О Могучий Король.

Энвер. Ну конечно это Энвер, туман в голове Хаману начал рассеиваться. Он посмотрел на своего стюарта мысленным зрением. Преданный дварф стоял снаружи, прямо перед дверью, запечатанной смертельным охранным заклинанием. Морщины беспокойства усеивали лоб Энвера. Пальцы правой руки были сжаты в кулак, костяшки побелели от напряжения, а левой рукой он вцепился в свой медальон.

Хаману решил, что это плохое предзнаменование, как всегда, когда утром Энвер обращался к нему как могучему королю, а не как к всезнающему богу. Взмахом руки он развеял заклинание, откинул засов и открыл дверь.

— Я здесь, дорогой Энвер. Я был здесь все это время. Я просто спал. — Хаману подпустил в свой обычный сухой и твердый, как кость, голос несколько иронических ноток, как если бы он был обычным человеком, спящим по ночам без просыпа.

Дварф на это не купился. Его глаза расширились, складки на лбу беспокойно задвигались, тревога пробежала по его лысой голове. Вихрь самых невероятных мыслей и сомнений пронесся в его голове, но произнесенные им слова были совешенно спокойны.

— О Могучий… Ваше Всеведение , вас ждут в тронном зала, — с очевидным усилием Энвер вернулся к своей обычной манере выражения. — Хотите ли вы завтрак, Ваше Всеведение, ванну и бассейн?

Некоторые из нитей, которые Хаману отпустил, проснувшись, наконец возвращались к нему, сливпись в один угрожающий, мрачный шнур. Темплары умерли в деревне Тодек, умерли так быстро и настолько внезапно, что их последние мысли не открыли ничего, он только бесполезно перенапряг живые сознания призвавших его.

Эльфы-темплары уже бежали по дороге из Тодека в Урик. В их мыслях был только ритм и дыхание. Объяснение событий подождет, пока они не появятся во дворце.

Другие нити направились к горстке темпларов, находившихся на блокпосту на юго-восточной границе Урика. И там они были сожжены и перепутаны тем же самым типом вмешательства, которое Оба из Галга использовала на юго-западе днем раньше. В надежде что-нибудь понять, Хаману расширил связь между собой и своими темпларами. Он пообещал им любое заклинание, какое только они не захотят. Но эти отчаявшиеся сознания хотели вовсе не заклинаний. Они хотели его, Хаману, своего Короля-Льва, своего бога и могучего предводителя, они хотели, чтобы он оказался рядом с ними.

Существовали пределы и для силы Доблестных Воинов: Хаману не был всемогущим. Хотя его мысли погли путешествовать через нижний мир во многие места и во многие сознания одновременно, его тело могло быть только в одном месте, раздваиваться он не умел. Чтобы удовлетворить своих окруженных темпларов, он должен бы был перенести всего себя из дворца, что они и сделал, когда Оба бросила ему вызов. Но Энвер был не единственным пораженным до глубины души темпларов во дворце. Настоящий узел просьб и нитей сознания клубился в его тронном зале, где, судя по всему, собрались все живые высшие темплары со своими золотыми медальонами, темплары самых высших рангов гражданского и военного бюро. При этом все галдели, кричали и требовали его внимания.

Король-Лев не привык к трудным выборам.

— Свежую одежду?

Необычные дни — а сегодня безусловно один из них — требовали необычного внешнего вида и экстраординарных поступков, отступления от обычной рутины. Хаману приподнял черную бровь. — Дорогой Энвер, — с легкой укоризной сказал он, переделав свой иллюзорный внешний вид, став заметно выше и преобразовав тусклую заляпанную пятнами одежду в величественный костюм из блестящего черного шелка, вполне подходящий к мрачному случаю. — Я думаю, что сегодня одежда будет нашей самой маленькой проблемой.

Хаману прошел мимо своего стюарда, чья челюсть отвисла от изумления, прорубил отверстие в нижний мир и, следующим шагом, оказался на отделанном мрамором возвышении, на котором стоял так нелюбимый им, украшенный драгоценными камнями трон. Не было нужды ни в какой магии или псионическом трюке, чтобы привлечь внимание темпларов. Увидев его все немедленно прекратили разговоры и склонились в глубоком поклоне. Хаману быстро пробежался по их восхищенным сознаниям, собирая восемьдесят различных оттенков мрачных предчувствий и сомнений.