Держись от меня подальше - Татьяна Снежная

пару часов, не вспоминать со стыдом, как снова поддалась его взгляду и напору…

Она так устала лгать..

***

Кирилл стоял в полумраке перед дверью квартиры Дёминой.

Та продолжала его избегать. Перестала ходить на утренние тренировки и на обед. Если Верховский вызывал её к себе в кабинет, посылала Монику. Та, к его злости, могла спокойно ответить на все рабочие вопросы.

Все его сообщения глава аудита теперь игнорировала. Единственное место, где Кирилл её видел — долгие общие собрания, на которых он снова смотрел только на нее. Этого она ему не могла запретить. А потом мстительно закидывал её отдел работой, вынуждая снова буквально жить в офисе. Жить этим гребаным банком — самый страшный кошмар Верховского-младшего. Но Дёмина и от этого уклонялась, покидая кабинет ровно в семь вечера… Последнее, что ему оставалось для разговора, на котором настаивал отец — заявиться к ней домой в выходной с самого утра и просто застать врасплох.

Он позвонил в дверь и слишком долго ждал когда та откроется. Злился, боясь, что всё-таки упустил её снова, но спустя долгие минуты дверь как будто нехотя распахнулась.

На пороге стояла Евгения в чёрной короткой футболке и шортах с влажными волосами. Такая, какой он хотел бы видеть её с утра всегда.

Кирилл нервно улыбнулся, пока та смотрела на него с раздражением. Одно то, что парень заявился к ее порогу в нерабочее время, задевало. С некоторых пор Верховский превратился в её личный кошмар. Каждый день, выходя на работу, Женя косвенно сражалась с ним, не уступая и не подпуская к себе.

— Зачем?… — зло, почти сквозь зубы выдавила она.

Кирилл на секунду прикрыл глаза. Он знал, что Лайт встретит его так.

— Пустишь поговорить? — спокойно спросил он. Мурашки по спине пробежали от этого «поговорить». Они, кажется, уже оба уяснили, что разговоры у них не выходят.

— В нерабочее время я не обязана с тобой разговаривать, — холодно ответила та.

— Ты и в рабочее время вполне удачно меня избегаешь, — настойчиво перебил её Кирилл. — Это разговор о работе.

Лайт, сложившая руки на груди, пробежала взглядом по его фигуре. И наконец поняла, что её больше всего напрягает во внешнем виде парня. Он был в деловом костюме в девять утра субботы. В прошлый раз, заявившись к её двери, он оделся куда проще. …Деловой разговор… Верховский умело надавил на её больную точку. Дёмина обязана оставаться сдержанным профессионалом, когда дело касалось её работы.

— Хорошо, заходи, — через силу согласилась она.

Кирилл прошёл за Дёминой в гостиную: белую, залитую утренним солнцем, пробивающимся сквозь прозрачные шторы. Вся в светлых тонах, как будто здесь и не живут. Откуда у его избранницы эта любовь окружать себя белым цветом?

Присел на диван и посмотрел на хозяйку дома. Та осталась стоять в дверном проёме, не выходя из его тени.

Женя с досадой подумала о недавно сделанном кофе, который теперь остывал на столе. Предлагать его гостю она не собиралась, больше шансов, что разговор не затянется, но терпкий запах щекотал нервы. Садиться она также не стала. Казалось, так быстрее получится выпроводить мальчишку из квартиры… И из своей жизни.

У неё сегодня ещё одна тренировка, будет в честь чего выплеснуть злость. В прошлый раз она была не так хороша, как хотелось бы.

— Твоя сестра дома? — спросил Кирилл, оглядываясь. Он уже понял, что не слышит посторонних звуков в квартире.

Лайт сдавила рукой предплечье, смотря на брюнета в костюме с ещё большей озлобленностью, хотя куда уж больше. Алиса сбежала к своему проклятому женишку ещё две недели назад. И Женя собиралась в эти выходные отправиться к ним домой, чтобы вернуть сестру.

— Разговор о работе, — напомнила она пришедшему.

Кирилл выдохнул и откинулся к спинке дивана, положив ногу на ногу.

Лайт отчего-то дрогнула — маленький засранец в девять утра выходного выглядит как королевская особа с прямой спиной и обманчивой ленью в глазах. Особенно остро это она чувствовала сейчас, находясь перед ним в своей старой и растянутой футболке. У неё с дресс-кодом всегда были сложные отношения. А Верховский даже в небрежно не застегнутой на все пуговицы рубашке, без галстука казался элегантным. И Женя наверно впервые заметила в нём черты отца, все отчетливее прорисовывающиеся с возрастом.

— Отец прислал меня поговорить с тобой и вернуть в банк, — начал он.

Дёмина напряглась из-за упоминания Верховского-старшего, будто наложение его образа на Кирилла не было её фантазией.

— Я не вернусь.

— Из-за меня? — спросил Кирилл с небрежной усмешкой. В его тоне и кривой улыбке был вызов: «Лайт, только не говори, что боишься меня».

Она прикрыла глаза, отсчитывая про себя до десяти. Снова детский вызов её якобы трусости.

— В чем настоящая причина, Женя? — тихий и вкрадчивый голос, до мурашек по коже. Когда Кирилл, мать его, так хорошо изучил её? Один болевой приём за другим…

— Не называй меня так… — не сдержавшись, прошипела она сквозь зубы и открыла глаза. Верховский в это время беззвучно встал с дивана и Дёмина вздрогнула. Электрический ток проносился по коже на спине, предсказывая нарастающую грозу. Зря она разрешила ему начать этот разговор. Её постоянно потряхивает от каждого его слова или действия. Нужно было послать его сразу до понедельника в офисе.

— Не будь такой лицемеркой, — то ли с усмешкой, то ли с горечью сказал он.

Её собственные слова, которые она никогда не произносила вслух при нем. Кирилл действительно уже научился понимать ее, видеть суть. Как же опасно. Ей оставалось только одно — притворяться куском льда, смотря, как он нагло, шаг за шагом приближается и запретить себе что-либо чувствовать.

— И куда же ты уйдёшь? — теперь в его голосе были искусственные безразличие и лень. Жене даже показалось, что он действительно думает — такой специалист, как она, никому не нужен.

— В «Гранд», — якобы небрежно,