Шизопитомник - Наталья Адаменкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ольга встала и вышла в коридор. Тихо и пусто. Она спустилась по лестнице на второй этаж и увидела Рыжего Клоуна. Он стоял в центре коридора и прислушивался.
— Разведничаешь, Штирлиц ты наш астральный?
— Тихо! — бесшумно приказал он и жестом позвал к себе.
Ольга подошла к нему и замерла. Сначала она ничего не услышала, но вдруг сразу из-за четырёх симметрично расположенных дверей донеслось: «Покой и тишина вокруг. Плотное облако тишины…»
— Отмораживаются? — шёпотом спросила она.
— Самовольно медитируют от нетерпения, — кивнул Рыжий Клоун и потянул её к лестнице.
Но, услышав в холле голоса, они остановились на верхней ступеньке и снова прислушались.
— …счастья своего не понимают, — сказал Сергей Николаевич-Френд.
— Я же обещала, — возразила Ирина.
— Что обещала? — перебил её Сергей Николаевич-Френд, — Неужели ты веришь, что в следующий раз они снова сюда попадут?
— За двойника переживаешь?
После короткого молчания Сергей Николаевич-Френд спросил:
— Как я найду тебя там?
— Захочешь ли искать? — грустно спросила Ирина.
— Я же сдохну без тебя. Волком выгрызу свою жизнь, — вздохнул и выдохнул четырёхстишие:
Будь миражом в моей судьбе,Бедой или тоской.Пока я помню — я люблю,Пока люблю — живой.
И тут же стихотворное безумие, словно реактивный вирус, вселилось в Ирину:
Назначь мне свидание в том мире.Придумай знак, чтоб мы не забылиНашу любовь не Земную,Светлую и простую.Чтобы при встрече сердце кольнуло.Чтобы душа перевернулась.Чтоб я не прошла незамеченнойВдоль твоей доли с трещиной.Мне там не прожить без твоей любви.Назначь мне свиданье. Приди и примиСчастье наше беспечное,Смешное и бесконечное.
Оба замолчали. Послышались шаги. Тишина. Рыжий Клоун на цыпочках, высоко подымая колени, спустился на несколько ступеней, перегнулся через перила и махнул Ольге, мол, всё в порядке.
— Прекрасное чувство любовь. Оно наполняет наши тюрьмы и психушки постояльцами, — проворчала Ольга, спускаясь следом.
В холле никого не было. Часовые любви покинули пост. Впрочем, на улице было уже светло, и ночной дозор имел полное право на личный досуг.
— Я предупреждала, что их самих караулить надо, — напомнила Ольга. — Что теперь будем делать?
— То же, что и с ними, — улыбнулся Рыжий Клоун. — Влачить беззаботное существование.
— Ничего себе беззаботное, — взвилась Ольга. — Сейчас наши астральцы-самоучки обнаружат, что поезд ушёл и рельсы с собой забрал, и начнётся тут полный абздольц!
Рыжий Клоун упал на диван и задумчиво спросил:
— Ты до сих пор не почувствовала, как мы заждались друг друга?
— Должна была? — равнодушно спросила Ольга, помня о недавнем розыгрыше.
— Конечно, у нас было слишком мало прошлого, — извинил её Рыжий Клоун, — зато будущего навалом.
Ольга села на соседний диван и сказала:
— Не запугивай, я и на Земле жила смертью храбрых, а здесь всё сначала начинать? В нашей Вселенной есть хоть один безмятежный уголок?
— Когда я умер, меня как раз в такой и поместили, — предчувствуя долгую беседу, Рыжий Клоун скрестил ноги и задрал их на спинку дивана. — В безмятежно-сонный угол. Там даже плесень ленится развиваться. Кругом стерильность. Улыбнуться не на что. И затосковал я по мятежной душе. Подключился к своей земной памяти, проанализировал всех на предмет непредсказуемости и буйства, выбрал тебя и притащил сюда.
— А моё мнение на твой счёт не учитывал?
Рыжий Клоун закатил глаза и манерно продекламировал:
Я хрупкий рыцарь в панцире небесном,В погоне за своей звездой,Миную пропасти и бездны,Разверзшиеся подо мной.Как вероломно в тёмном небеТуман скрывает яркую звезду.Из бездны Вечности я к ней спешу.Я нежный рыцарь в панцире небесном.И тьме земной и бурям вечный брат,Без цели звёздной — как щенок облезлый.Я страстный рыцарь в панцире небесном.Не изменю мечте и у Последних врат.
Рыжий Клоун помолчал в ожидании аплодисментов, и, не дождавшись их, спросил:
— И какая б душа мне бы молвила: «Нет»?
Он рассчитывал на бурный протест, но Ольга тихо вздохнула и сказала:
— Стыдно тебе насмехаться надо мной. За долгие годы скандальной жизни муж убил во мне не только женщину, но и живого человека. Я уже привыкла к своей ненужности. Между прочим, самостоятельно. Не доставая ни Бога, ни чёрта своим недоумением.
— Это правильно, — поддакнул Рыжий Клоун в расчёте на дальнейшие откровения.
Но Ольге воспоминания о своей жизни были не интересны, и она заговорила о высоких сферах:
— Бог придумал для себя идеальный мир. Знавала я некоторых, кто сомневался в Его существовании, но никогда не слышала о тех, кто относился бы к нему с неприязнью. Не говоря уже о более сильной антипатии. Все его любят. И чем хуже человеку «по милости Божьей», тем большей любовью к Нему он воспламеняется. Церковь правит убогими, ущемлёнными и несчастными. Доит их, как муравей тлю, а пастве хоть бы хны: упивается своей любовью к Богу, так обделившему её.
— Не знаю где, но где-то ты перегнула, — возразил Рыжий Клоун.
Ольга немного помолчала и зашла с другой стороны:
— Представь, что ты — Бог. Знаешь о нас, твоих созданиях, абсолютно всё. Но в силу непостижимых даже тобой законов Вселенной, нуждаешься в любви. Хотя бы таких неудачных творений, как люди. Но мы, гады, любим тебя только тогда, когда пребываем в несчастье. Удержался бы от того, чтобы не ввергать нас в пучину катастроф, болезней, житейских проблем и семейных скандалов?
— Неудачный пример, — отмахнулся Рыжий Клоун. — Сама знаешь, как я за народное счастье болею — вообще никак.
— Значит, тебя-то Бог точно создал по образу и подобию своему. Если, конечно, церковники не врут.
Рыжий Клоун засмеялся и подлил масла в огонь:
— А если это единственное утверждение, где Церковь говорит правду? Если Он и в самом деле создал людей по образу своему. Представь, ты — это Бог во плоти. В смысле, крошечная часть от плоти Его.
— Нет, скорее всего, и тут врут, — возразила Ольга. — Если бы Бог был похож на меня, мир накрылся бы от отчаяния.
— Ты и отчаяние — две вещи несовместные.
— Думаешь, я с неохотой покинула земную юдоль? Увы, «десятилетия тяжёлых впечатлений порвали душу на кровавые клочки».
— Зато у тебя осталось главное — харизма.
— Вот-вот, — усмехнулась Ольга, — именно она меня и довела до ручки. А как жить совсем без потребностей, так и не сказала.
— Ты — дура, — крикнула Света, спускаясь по лестнице. — Бог послал Своего сына умереть за нас.
— Интересно, а мы ему не дети что ли? Ублюдки? Хотя, я давно это подозревала.
Пока Света подбирала крепкие выражения в защиту своего родства со Всевышним, следом спустился Сергей Николаевич-Шеф и неожиданно для всех встал на сторону Ольги:
— Судя по всему, мы и есть ублюдки. Во всяком случае, у меня часто было ощущение, что «судьба моя индейка, а жизнь — злодейка». Если Бог есть, то Он реально выколачивает светлую любовь к Себе тёмными способами. Был у меня однажды сотрудник. Раньше он работал в церкви и прямо на рабочем месте потерял веру. Хотя потом, вкалывая на меня, пожалел об этом. Так родные дети с родителями не поступают. Только ублюдки.
Сергей Николаевич-Шеф подсел на диван к Ольге, а Света устроилась с Рыжим Клоуном, которому пришлось занять приличное сидячее положение.
— Как дела? — спросил Рыжий Клоун у астральцев-неудачников.
— В пределах нормы, — сухо сообщил Сергей Николаевич-Шеф.
— А куда Санитар с андрогешей пропали? Вернулись домой? С их ли весом и замашками шляться по Астралам.
— Что за «андрогеша»? — всполошилась Света.
Рыжий Клоун объяснил:
— Правильно сказать — андрогин. Двуполое существо. То есть Санто-Лано, твой духовный дубль в теле дубля Владимира Кирилловича.
Раздался протестующий возглас. Ольга повернулась к лестнице и строго спросила:
— Что, злодеи, тоже проснулись? Замаялись втихаря топтаться в Астралах?
Два телесных близнеца спускались по лестнице и врали, не моргнув ни одним из своих четырёх бесстыжих глаз:
— Мы без Ирины в Астрал ни ногой.
— Сами даже не пробовали ни разу.
Владимир Кириллович подсел к Сергею Николаевичу-Шефу, а Санто-Лано пристроилось к Свете. Сергей Николаевич-Шеф, соскучившись по собственным приказам, осмотрел присутствующих и распорядился:
— Ждать никого не будем. Идём завтракать.
— Кто не успел, тот не съел, — поддакнул Владимир Кириллович.