Почти карнавальная история - Марина Порошина

– Ничего, проверим документы, снимем показания, пока как со свидетеля. А там видно будет. Пройдемте, гражданин!

Милиционер увел Шустрого, который уже в прихожей опять начал нервно икать. Не успела Ирина войти в гостиную, как раздался телефонный звонок. Она посмотрела на определитель – Валентин. И трубку снимать не стала, хотя, конечно, это было глупо. Хорошо, они поговорят, только не сегодня и не сию минуту. Хватит с нее общения на сегодня. Ирина села на диван, долго сидела, пытаясь поймать за хвост хоть одну мало-мальски стоящую мысль, но мысли проносились слишком быстро и друг с другом никак не соотносились. «Чаю, что ли, выпить, надо же чем-то заняться», – лениво прикидывала Ирина. Но не хотелось ни чаю, ни вставать и идти на кухню. Неловко повернувшись, она смахнула со столика пустой стакан из-под сока и даже поленилась нагнуться посмотреть – будет на ковре пятно или нет.

– А, ну и ладно, все один к одному, – громко сказала она самой себе. – Идиотский вечер. Вечер с идиотами. Достоевский отдыхает. Я разговариваю сама с собой. А со мной разговаривает рамочка для фотографий. Надо подарить себе попугая, хоть будет с кем поговорить. – И передразнила вслух: – «Ира хор-рошая! Ир-ра хор-р-рошая!»

И после длинной паузы добавила от души:

– Ира – дура!

Но сеанс самокритики ожидаемого успокоения не принес. Ирина, вздыхая, переоделась в домашний халат – махровый, желтый в черный горошек, честно говоря, немного застиранный, но зато ужасно уютный, влезла в шерстяные носки и тапочки с собачьими мордами впереди. Подумав, принесла из кухни бутылку вина, фрукты, конфеты. Пристроила все это на столик, полюбовалась композицией. Включила телевизор, налила в бокал вина, поудобнее угнездилась в кресле. Потом вскочила, погасила свет и зажгла елочную гирлянду. От мельтешения разноцветных огоньков в комнате стало веселее, и даже промелькнуло какое-то детское – нет, не воспоминание даже, а ощущение, которое она не выразила бы словами. Оказывается, прав был Лев Николаевич, должна быть елка, и гирлянда должна гореть. Ирина отпила вина, прихватила горсть конфет, влезла с ногами в кресло. Именно так она и собирается провести остаток новогоднего вечера, пусть в дверь хоть молотком стучат, она не откроет – дудки!

Но стучать в дверь никто и не думал. Зачем стучать, если есть звонок? «Не открою, – угрюмо думала Ирина, – позвонят и отвяжутся, психи малообеспеченные». А вдруг это Ритка?! Она немедленно вскочила и, тихонько подкравшись к двери, заглянула в глазок – в прихожей темно, ее не увидят. И едва не застонала от досады – за дверью переминалась с ноги на ногу Евстолия.

– Ирочка, это я! – заорала она из-за двери и подсунулась поближе к глазку, чтобы у Ирины исчезли всякие сомнения. – Ты ведь уже освободилась?

– Смотря от чего, – мрачно проворчала себе под нос Ирина, но дверь все же открыла и даже по привычке надела на лицо некое подобие улыбки: во-первых, ее всегда учили, что со старшими надо быть вежливой, а во-вторых, она по опыту знала, что Евстолии Васильевне проще уступить, чем объяснить, что у тебя нет ни малейшего желания воплощать в жизнь ее планы. Сделать все равно придется, а времени уйдет вдвое, если вступать в пререкания.

Евстолия вдвинулась в раскрытую дверь задом наперед и втащила за собой ворох шуршащих тряпок, две большие коробки и какой-то пакет. Ирина с изумлением наблюдала, как все это богатство занимает пространство небольшой прихожей. Евстолия, очевидно, тоже решила, что ей потребуется больший простор для творчества, поэтому, не останавливаясь, все так же задом наперед прошествовала в гостиную, где принялась хлопотливо размешать принесенные вещи на диване и на креслах.

– Евстолия Васильевна… – начала было Ирина, но соседка, на секунду оторвавшись от дел, посмотрела на нее с таким страдальческим выражением, что она немедленно исправилась. – То есть Ева… Вы… ты решила ко мне переехать? С вещами?

– Ни в коем случае! – пропела Евстолия, отходя на пару шагов назад, и жестом феи, собирающей Золушку на бал, указала Ирине на лежащие на диване тряпки. – Лучше включи свет. Вот, полюбуйся!

Заинтригованная, Ирина послушно щелкнула выключателем, подошла поближе – и ахнула: перед ней лежало старинное платье, тяжелое, тонкое в талии, с низко вырезанным корсажем и широченной, затканной золотом юбкой. Точно такие же она видела на картинах художников восемнадцатого века. Она осторожно потрогала платье пальцем, боясь повредить позолоту. Евстолия, ужасно довольная произведенным эффектом, потянула Ирину за руку и подвела к креслу – там лежало еще одно платье, тоже старинное, но попроще – без золотого шитья и пышной юбки, но зато с кружевными рукавами и какими-то воланами сзади. В коробках с откинутыми крышками лежали шляпы – зеленая с лентами и цветами и сиреневая с вуалью.

– Ну? – покровительственно спросила Евстолия. – Как тебе?

– Потрясающе! – Ирина не могла оторвать глаз от платьев. – А где вы… ты это взяла?

– А я работаю где? – спросила Евстолия и сама себе ответила: – В краеведческом музее. Сорок один год непрерывного трудового стажа. Через мою приемную прошли восемь директоров. В прошлом году, когда музею исполнилось сто пятьдесят лет, мне подарили электрический чайник, хотя многим другим давали просто грамоты.

– И что? – не поняла Ирина.

– Ну как – что? – огорчилась ее непонятливостью Евстолия. – У нас выставка работает – «Два века женской моды» называется. Мое платье – из экспозиции, твое – из фондов. Разрешили взять на праздники под честное слово, даже без расписки, потому что доверяют! Ну я и взяла не просто так, сказала, на реставрацию. У нас по одежде реставраторов нет, сами управляемся. К твоему полагается еще турнюр – это такая ватная подушечка, крепится к талии, чтобы – как бы это сказать? – на попе, вот тут, было побольше. Но он, то есть она, подушка эта, такая громоздкая, и я подумала, что ты все равно ее не наденешь. Да?

– Что не надену? – глупо переспросила Ирина, так и не въехавшая в суть соседкиной затеи.

– Турнюр, – вздохнув, терпеливо повторила Евстолия. – Ведь не наденешь же?

– Не надену… – без особой уверенности в голосе пробормотала Ирина.

– Значит, все правильно. Тогда надевай это, – Евстолия показала на сиреневое с кружевами. – А я – вон то. Я все равно без тебя одеться не смогу. Тут надо сперва корсет шнуровать, иначе я в него не влезу. Корсет в пакете.

– Ты хочешь это надеть?! – изумилась Ирина. – Зачем?

– Здрасьте, как это зачем? – в свою очередь удивилась Евстолия. – Новый год. Волшебная ночь. Как встретишь – так и проведешь. Вот я и решила: непременно встречу Новый год в красивом платье, с шампанским, в хорошей компании и чтобы непременно были мужчины.