Грёзы Февра - Джордж Мартин

– Тост, – сказал он. – За новые начинания!

Остальные эхом повторили эти слова и выпили.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. На борту парохода «Грёзы Февра». Река Миссисипи, август 1857 года

Ум Эбнера Марша немногим отличался от его тела. Он тоже был большим, вместительным по объему и способностям, и Эбнер постоянно занимая его, забивая всякой всячиной, попадавшейся в поле зрения. То, что Эбнер Марш считал нужным запомнить, надолго оставалось а памяти. Он был человеком властным, и мозг у него был властный, но тело и ум имели одну отличительную особенность: осторожность. Кое-кто мог бы сказать – медлительность. Марш не бегал, даже не танцевал, передвигался не быстро и не медленно, походка его была прямой, полной достоинства, тем не менее он всегда вовремя попадал туда, куда хотел. Так же можно было бы отозваться о его уме. Скоростью соображения Эбнер Марш похвастать не мог, медлил он и со словами, однако глупым его тоже нельзя было назвать; прежде чем что-то сказать, он тщательно все обдумывал и выдавал ответ в свойственной ему неторопливой манере.

Когда «Грёзы Февра» отчалил от Натчеза, Марш только начал размышлять над историей, рассказанной ему Джошуа Йорком. И все больше беспокоился. Если взять на веру невероятный рассказ Джошуа об охоте на вампиров, то нашла бы объяснение большая часть его странных ночных отлучек и странных событий, происходящих на «Грезах Февра».

Но кое-что еще оставалось необьясненным. Обстоятельная память Эбнера Марша продолжала услужливо подбрасывать ему вопросы и воспоминания, которые плавали в голове наподобие высохших деревьев, упавших в реку, ни на что не пригодных, вызывающих только тревогу.

Саймон, слизывающий комаров.

Экстраординарное ночное зрение Джошуа.

И больше всего то, как рассвирепел Джошуа в тот день, когда Марш средь бела дня вломился к нему в каюту. Но ведь он не вышел наружу, чтобы посмотреть, как они обгонят «Южанина». Это очень беспокоило Марша. Йорку не представляло никакого труда сказать, что ночные бдения он несет из-за того, что охотится на вампиров, однако это никак не объясняло его действий в тот день. Большинство людей, которых знал Эбнер Марш, придерживались нормального распорядка, но это вовсе не значит, что, если их разбудить в три часа ночи и позвать пойти поглазеть на кое-что интересное, они не выберутся из уютной постели.

Марш испытывал крайнюю нужду обсудить все это еще с кем-то. Джефферс чертовски много читал и был хорошо образован, и Карл Фрамм, вероятно, тоже слышал каждую чертову байку, пущенную по чертовой реке; любой из них о вампирах должен был знать все, что о них только известно. Однако поговорить с ними он не мог. Марш дал Джошуа слово, он и без того чувствовал себя обязанным человеку, которого уже предал однажды. Пойти на предательство во второй раз капитан решительно не мог. Во всяком случае, без веской причины, а все его нынешние соображения были не более чем пустыми домыслами.

По мере того как «Грёзы Февра» спускался все ниже по Миссисипи, подозрения капитана усиливались. Уже стало обычным, что днем они двигались, а с наступлением сумерек причаливали к берегу и оставались на стоянке до следующего утра. Время они показывали теперь лучше, чем до Натчеза, и это согревало сердце Марша. Остальные перемены радовали капитана меньше.

Новые друзья Джошуа пришлись ему не по нраву. Он сразу решил, что они такой же странный народ, как и старые его приятели. Они, как и остальные, вели ночной образ жизни. Раймон Ортега произвел на Марша впечатление беспокойного, недостойного доверия субъекта. Он вечно слонялся там, где пассажирам бывать не следует, и совал нос не в свои дела. Праздный и высокомерный, хотя и обходительный… У Марша к нему душа не лежала.

Валерия располагала к себе несколько больше, но мягкой речью, загадочными улыбками и потрясающими своими глазами вызывала не менее тревожные чувства. Вела она себя совсем не так, как Раймон Ортега. С самого начала Валерия была по-настоящему дружелюбно настроена по отношению к Джошуа. На взгляд Марша, даже слишком дружелюбно. Это могло стать причиной неприятностей. Настоящая леди предпочла бы держаться среди женщин, однако Валерия все ночи напролет проводила с Джошуа в большом салоне. Иногда она вместе с ним прогуливалась по палубе. Марш даже слышал, .как кто-то из пассажиров говорил, что она уходила к Джошуа в каюту. Марш предпринял попытку предупредить Йорка о скандальных сплетнях, поползших по кораблю, но тот только пожал плечами.

– Пусть получат свой скандал, Эбнер.. если им угодно, – сказал он. – Валерию интересует наше судно, и я не могу отказать себе в удовольствии сопровождать ее. Между нами ничего нет, кроме искренней дружбы, даю тебе честное слово. – Он выглядел почти грустным, когда говорил это. – Мне бы хотелось, чтобы это было не так, но от правды никуда не денешься.

– Тебе лучше быть разборчивее в своих желаниях, – не сдержался Марш. – У Ортега могут быть свои взгляды на подобные вещи. Он из Нового Орлеана и, возможно, относится к числу тамошних креолов. Они дерутся на дуэли из-за более пустяковых вещей, Джошуа.

Джошуа Йорк улыбнулся:

– Я не боюсь Раймона, хотя благодарю тебя за предупреждение, Эбнер. А теперь, пожалуйста, позволь мне и Валерии заняться делами.

Марш, как тот и просил, оставил его в покое, но на сердце у него оставалось неспокойно. Он был уверен, что Ортега рано или поздно причинит им неприятности. В этой уверенности Марш укрепился еще больше после того, как Валерия Мерсолт стала постоянной спутницей Джошуа, и все последующие ночи они проводили вместе. Чертова баба увлекала Джошуа за собой в омут, но с этим Марш ничего не мог поделать.

Это было только начало. После каждой остановки на борту появлялось все больше и больше незнакомцев, и Джошуа продолжал размещать их по каютам. Ночью в Бейу-Сара он сошел на берег вместе с Валерией. Вернулись они уже втроем, приведя с собой обескровленного человека крупного телосложения по имени Жан Ардан. После нескольких минут плавания вниз по реке они сделали остановку на лесном складе, где Ардан высадился и привел щеголя с бледно-желтым лицом, которого звали Винсент. В Батон-Руже на борт парохода поднялось еще четыре незнакомца; в Доналдсонвилле – еще трое.

Потом начались те застолья. По мере того как странная компания росла, Джошуа Йорк приказал, чтобы стол для них накрывали в небольшом зале палубной надстройки. Отныне в ночные часы он трапезничал там, разделяя стол вместе со своими старыми и новыми спутниками. Ужинали они со всеми остальными в кают-компании, однако ночные трапезы были уединенными. Традиция эта началась в Бейу-Сара.