Генерал-адмирал. Война - Роман Злотников

К утру большинство фортов, прикрывающих Босфор, были захвачены. В руках турок остался один Ру-мели-Кавак, где они сумели поднять гарнизон и отбить атаку десанта, а также потопить три торпедных катера. Зато атака торпедных катеров на базу турецкого флота закончилась успехом. Катерники отправили на дно шесть турецких кораблей, которые могли представлять угрозу для прорывающегося в Мраморное море Черноморского флота, в том числе и стоящий у стенки судоремонтного завода «Гебен». В принципе он вряд ли был так уж опасен, ибо у ремонтирующегося корабля обычно выгружают боезапас и переводят на берег команду, но чем черт не шутит. К тому же в том, что «Гебен» именно ремонтирующийся корабль, возникали сомнения — не было пока у турок ни технологий, ни материалов для ремонта линкора. Не исключено, что «Гебен» просто перегнали к судоремонтному заводу, наскоро, как могли, залатали, да там и оставили — с полным экипажем и боезапасом.

А с рассветом в Босфор вошли тральщики, начавшие готовить проход в турецких минных полях для выдвижения к Стамбулу крупных кораблей Черноморского флота. Если нам удастся ввести в пролив дредноуты, с Румели-Кавак будет покончено через час-полтора…

Полностью подавить оборону Босфора мы смогли только на третьи сутки, да и то с помощью войск, ударивших с азиатского и европейского плацдармов в тыл фортам. К этому моменту было запланировано захватить уже причалы стамбульского порта и начать выгрузку войск, но наше продвижение застопорилось. Опомнившись, турки стали действовать достаточно энергично. Они бросили в бой все имеющиеся у них войска, состоявшие, впрочем, в основном из редифа30, ибо все более или менее боеспособные части были стянуты Энвер-пашой на Восточный фронт, а из тех, что остались, почти семь тысяч наиболее боеспособных попали в плен в первые же сутки, когда нам удалось практически без выстрела захватить атакой с тыла Чаталджинские позиции. Поэтому особенно сильно наше продвижение турки не задержали. Но на плацдармы нам пришлось высаживать подкрепления с «эльпидифоров», ранее предназначенные для развития успеха вблизи Стамбула. Впрочем, сразу после подавления последних батарей и окончания траления фарватера Босфора в Мраморное море вошел Черноморский флот. На этом сопротивление турок и закончилось.

Жерла крупнокалиберных корабельных орудий, нацеленные на Стамбул, привели в шок турецкое правительство, и оно выступило с предложением о прекращении огня. Но принимать это предложение в данной ситуации было абсолютной глупостью, вследствие чего оно было нами отвергнуто. И 24 апреля, через неделю после того, как был отдан приказ о начале Босфорской десантной операции, вся Россия с ликованием узнала, что Стамбул пал!

После захвата Стамбула события помчались вскачь. Турецкое правительство и султан Мехмед V бежали сначала в Эдирне, затем в Энез, откуда были переправлены на азиатский берег. В Бурсу срочно прибыл сам Энвер-паша, по слухам, за время сумасшедшей гонки по отвратительным турецким дорогам сломавший аж шесть колясок, и лично возглавил войска, перед которыми была поставлена совершенно невыполнимая задача «вернуть Стамбул и сбросить гяуров в море». Причем большую часть потребных для этого войск еще предстояло перебросить с востока, что само по себе уже являлось архисложной задачей, поскольку на востоке началось очередное наступление нашего Кавказского фронта на Самсун, Сивас и Малатью. Кроме того, казачьи отряды и армянские дружины заняли Ван и двинулись дальше на юг вдоль турецко-иранской границы. Но туркам уже было наплевать на все происходящее в той части страны, поэтому наши войска двигались практически беспрепятственно.

Использование причалов стамбульского порта позволило резко повысить скорость переброски войск, и захват европейской части Турции был завершен уже в первых числах мая. А 1 мая, еще до окончания боевых действий на европейской территории, в Стамбул прибыл Николай II. Чтобы не вводить в паралич командование нашей группировки, его визит ограничили двумя днями, после чего император отбыл в Санкт-Петербург делать большую политику. Ибо факт успеха нашей Босфорской десантной операции и захват Стамбула надо было использовать по полной…

Отъезд государя оказался весьма своевременным, поскольку уже 4 мая войска Энвер-паши перешли в наступление на наши войска, оборонявшиеся на линии Измит—Кандыр. Туркам яростными атаками удалось слегка потеснить наш южный фланг и даже выбить наши войска из Измита, но затем к городу подошла первая линейная дивизия Черноморского флота, и после шести часов обстрела из морских орудий турки были вынуждены оставить превращенный в щебень город и откатиться назад. Кроме того, над турецкими войсками, сменяя друг друга, постоянно висело около двух сотен наших новых бомбардировщиков «Мул», базирующихся на двух аэродромах в районе Ягджилара и имеющих бомбовую нагрузку в тридцать пудов; пилотировали их набранные в Южную авиагруппу самые опытные наши пилоты. А на двух аэродромах они базировались, потому что группа, предназначенная для оборудования аэродрома на европейском берегу Турции из-за быстрого изменения обстановки оказалась не у дел и была отправлена на азиатский. Бомбардировщики мы перебросили туда первыми, а с истребителями еще возились — то система питания с дополнительными баками капризничала, то погода мешала, так что истребителей у нас тут пока еще не было. Впрочем, в связи с захватом всей европейской части Турции их присутствие здесь не слишком-то и требовалось, ибо никаких шансов на появление у турок боевых самолетов до окончания боевых действий не было.

Четырнадцатого мая с русского крейсера, доставившего на родину, в Барселону, господина Антони Гауди, после чего отправившегося в Эгейское море, были высажены два десанта — один, в составе одной роты мор-пехов, на остров Имроз, а второй, численностью в один взвод, на находившийся в тридцати с небольшим верстах к югу от него более мелкий остров Бозджаа. Сопротивления десанту оказано не было вследствие крайней малочисленности турецких сил. На Имрозе у турок было двадцать два ополченца, вооруженных старыми и неисправными винтовками, а Бозджаа вообще не имел гарнизона. После чего крейсер вернулся к Им-розу и встал на якорь в бухте Кусу, опоясавшись противолодочными сетями. Это было сделано, дабы застолбить за Россией очень привлекательные для многих кусочки суши прямо напротив Дарданелл. А то оглянуться не успеем, как рядом окажутся какие-нибудь союзники, которые после окончания войны устроят тут «союзническую» военную базу, взяв на прицел выход из пролива. Ну и зачем нам такое соседство?

Семнадцатого мая наши войска начали десантную операцию на азиатском берегу Мраморного моря в районе Бандырмы, а днем позже — в районе Караби-ги, и через четыре дня миннотральные силы флота под прикрытием крейсеров и броненосцев затеяли очистку фарватера Дарданелл. После чудовищных потерь Восточного фронта и полного фиаско последнего наступления от боевого духа турецких солдат остались жалкие крохи, так что гарнизоны турецких береговых батарей азиатского берега Дарданелл сдавались после первых же атак.

Впрочем, Энвер-паша еще посопротивлялся какое-то время. Четверо суток он пытался сбросить наши войска в Мраморное море, но шедшие в авангарде десантных сил морпехи отбили все турецкие атаки и при поддержке бойцов, сыпавшихся на плацдармы градом (и плечо доставки ту г было мизерным, и причалов хватало), а также огня корабельной артиллерии расширили занимаемый плацдарм до семидесяти квадратных верст. После этого турки покатились назад, и никакие приказы командиров остановить их бегство не смогли. Ну да суммарные потери турецких войск во время Босфорской операции на тот момент уже превысили триста тысяч человек, причем почти половина из них оказались в плену. И это характеризовало состояние духа турецких войск лучше всего. Так что, когда 26 мая пришло известие о высадке греками морского десанта в Смирне, Энвер-паша решил прекратить бесполезные телодвижения и нанравил русскому императору предложение о перемирии. Россия взяла себе черноморские проливы…

Конец мая и начало июня прошли для турок под знаком катастрофы. Спешно подготовленные для помощи союзникам и отвлечения русских сил наступления австрийцев в Карпатах и немцев в районе Сандо-мира окончились ничем. Зато в тылу у османов полыхнуло несколько восстаний — на Аравийском полуострове, в Месопотамии и Северном Йемене, в результате для турок вопрос о мире с нами сразу стал жизненно важен. Но торговались они отчаянно и ни в какую не хотели уступать, когда мы заявили, что видим Мраморное море только в качестве своего внутреннего водоема. Турки упорно настаивали на сохранении своего присутствия хотя бы в одной точке его побережья. Впрочем, после того как сразу после их отказа от обсуждения этого вопроса мы разорвали соглашение о перемирии и двинулись в сторону Бурсы, Зонгулдака и Синопа, а греки начали наступление из района Смирны, они сразу пошли на попятный.