Перекресток двух полос - Оксана Алексеева

Израиль мечтает свалить уже лет десять, вымоталась скандалами. А может, уже и свалила – я давно дома не был.

Базука понимающе кивнул:

– А моя в Америку рванула. Моя, видать, шустрее. Мне тогда пятнадцать было. Хотя, честное слово, не понимаю, чем ей при отце плохо жилось.

– Хорошая была? Общаетесь? Моя – тихая как мышь. С другой стороны, при моем отце лишний раз голос-то и не подашь.

– Нормальная вроде. Не общаемся. Она как уехала – так про меня будто забыла. Замуж уже наверное, вышла, она так-то и в свои годы ничего, ты смотри дальше, там посвежее фотки должны быть.

Но следующими шли потрепанные, а некоторые совсем старые, черно-белые. Андрей сначала откинул группу какой-то молодежи с дикими прическами, но потом вернул снизу и вгляделся снова.

– А это что? – он показал Базуке.

– Отцовские с института. Че так пялишься? Он учился в институте – пока не отчислили в середине второго курса. Раньше-то по-зверски учили, меня вышвырнули бы уже в середине первого. Ты чего так напрягся? Вон он стоит, в нижнем ряду.

– Понятно, – Андрей вытащил следующую фотографию из той же серии снимков, там позировали всего пятеро, всем лет по двадцать. – Твой отец носил очки? Прикольно. А на стене надпись: «Шахматный клуб».

– И что такого? – не понял Захар. – В те времена все в шахматы играли – это не считалось позорищем, как сейчас.

– И сейчас не считается, – Андрей вглядывался в снимок все пристальнее, а его интонация становилась приглушенной. – Захар, сверни-ка к обочине.

– Зачем?

– Тебе надо это увидеть.

Как только машина остановилась, он втиснул ему в руки фотокарточку. Молодой Максим Бойков стоял в центре компании – с круглой оправой очков он напоминал запущенного ботаника. Но и рядом с ним разместились такие же опрятные заучки. Одна девочка с двумя жуткими тонюсенькими косичками. И три паренька – у одного даже на черно-белом снимке можно было разглядеть прыщи.

– М-да-а, – протянул Захар. – Похоже, что мой отец когда-то общался с умниками из шахматного клуба. Не силой же они его туда поставили. О черт… – он ужаснулся: – Ты полагаешь, что он был президентом этого клуба?! Вот это сейчас удар по уважению к нему!

– Захар, да забей ты на шахматы, – Короленко тыкал пальцами в самого крайнего. – Смотри. Мне не показалось?

Базука наклонился, расширил глаза и охнул:

– Не может быть…

– Или может. Посмотри, такой же пучеглазый и толстомордый. И вот он же – на общей фотографии их институтской группы. И есть еще… так, сейчас найду.

Рассмотрев тщательнее все фото, Захар был вынужден признать:

– Это он. Рудольф. Хотя здесь подписано «Иван Ручкин». Какого хрена он представился таким дурацким именем?

– Тебя сейчас это удивляет? А не то, что вообще при тебе смог соврать про свое имя? То есть его память была подчищена еще до того дня, как за нами пришли Другие! Но это еще не самое главное. Захар, твой отец и некромант были знакомы уже в институте, больше двадцати лет назад! Неужели тебе это ни о чем не говорит? Ау, вруби уже мозги! Он дружил с некромантом, они были в одной компании. Некромант потом оказался в группе Других. А кто их притащил в наш город? Почему именно в наш? Случайность?

– Намекаешь, что это отец кукловодил? Бред! Андрей, мой отец никогда бы мне не навредил, понимаешь? У меня самый шикарный папаша из всех, какие вообще существуют!

Короленко говорил вкрадчиво, чтобы снизить накал эмоций:

– А он тебе и не навредил. С его точки зрения. Мне, Вере, остальным, куче людей – да. Но не тебе.

– Есть доказательства?!

– Конечно, нет. Хотя подожди… Ты говоришь, что мать будто забыла о тебе, когда уехала? И допусти мысль, что человек его характера не всегда бывает «шикарным», как ты выразился. Но вдруг ты плохие моменты просто не помнишь?

Базука со стоном упал на руль. Андрей дал ему немного времени переварить, но затем все же толкнул в плечо, призывая:

– Не раскисай пока, мы еще ничего наверняка не знаем. Но уверен, это как раз тот случай, когда мы обязаны объединиться с шахматистами.

– И что? – Базука поднял на него тяжелый взгляд. – Отца моего убивать пойдем? Ты себя слышишь? Мы еще даже твоего не убили!

– Хотя бы обменяться информацией, – примирительно предложил Андрей, однако уже по его лицу читалось – на этом дело не закроется, а только начнется. – Как минимум, мы обязаны их предупредить. Там ведь твоя Вера! А никто из нас не знает, какие у него планы.

– Нет, – Захар взял себя в руки и выпрямился. – Отвезу тебя на склад, а сам поеду к нему. Пусть все объяснит.

– Или сотрет все, что ты узнал, – тотчас опроверг друг. – Я должен ехать с тобой, при мне любая сила дает сбои.

– Ни за что. Если все произошедшее – его рук дело, то тебя он уже один раз убил! Забыл?

– Как раз очень хорошо об этом помню. И именно поэтому считаю, что он способен на все. Один ты не поедешь.

– И с тобой не поеду, – сокрушенно признал Базука. – Ладно, ты прав, сначала нужен хоть какой-то план. А может ну его, рванем отсюда подальше, как и собирались?

Андрей промолчал. Так за всю дорогу ни единого слова больше не произнес. И без подсказок было ясно: Захар Бойков не уедет, пока до конца во всем не разберется.

Глава 16. Сил много не бывает

Захар был сам не свой. Он улегся, но уснуть не мог, и потому Андрей тоже встал и вышел к большому столу в центре склада. Взял телефон Базуки, своего у него до сих пор не было – он его после смерти не видел, а потом ему мобильник был ни к чему. Но Захар и на это движение не отреагировал. Хотя ботаникам Короленко звонить не стал: он был согласен, что сначала нужно разобраться самим, а уже потом вовлекать ребят в дело, которое может обернуться для них настоящей бедой.

Базука же рассматривал фотографии. Он