Гнездо для купидона - Маргарита Южина

– Какой позор… – прикрыла глаза Маша, и по ее щекам катились слезы. – Просто идти и повеситься…

– Да я от такого папеньки уже бы давно повесилась! И чего ты тянешь?! – нисколько не стыдилась материнских слез Зойка.

– А акции эти зачем? – сунул ей под нос бумажку Глеб.

– А как ты догадался? – удивленно моргала Зойка.

– А так! Я сам видел, как ты тут красками вырисовывала! Только ничего не понял.

– Потому что комп у тебя завис! А на компе фиг бы кто распознал. Я уже делала – прокатило.

– Да… – кивнула Маша. – Капитолину уже вызывали в военкомат по такой вот «повестке». Только тогда все нормально прошло, а сейчас…

– А зачем ты это все Капитолине посылала? – спросила Вера Дмитриевна.

– Затем!.. – набычилась Зойка. – Сами рассказывали, как она вам жизнь портила… вот я ей тоже… чтоб не слишком жировала… Я ж добра хотела!

– Значит, вот что… – жестко проговорил Глеб. – Завтра же мы идем с тобой, Маша, разводиться… послезавтра расписываемся и берем девчонку под строгий контроль… Я сам тебя буду контролировать, «Юлечка»! Понятно?! И только попробуй мне что-нибудь выкинуть! А теперь – домой! И постарайся сделать так, чтобы мать тебя простила!

Он проводил их до самого дома, дождался, когда Зойка юркнет в свою комнату, а потом потребовал чаю.

– Ма-а-а-ш, – проныл он, отпивая кипяток. – Я тебе сегодня предложение сделал, а ты даже не ответила.

– Глеб, да мне тут разве до предложений? – отмахнулась Маша, а потом вдруг горько усмехнулась и посмотрела на кольцо, подаренное Екатериной Андреевной. – Мне ведь говорили, что нельзя чужие кольца надевать, а я…

– А ты надела чужое? А я думал – тебе подарили, такое красивое… – Он поднес ее пальцы к лицу и медленно перецеловал каждый палец, каждый ноготок.

– Мне его подарили… – всхлипнула Маша, – сказали, что оно… что у него такая сила! Что оно всю жизнь может перевернуть, любое желание исполнит, а оно! Одни только беды: и с работы меня уволили, а подопечных теперь бросать придется, и дочь упустила… столько лет жизни псу под хвост! Я же думала, что у меня семья, а жила на пепелище, думала – есть муж, а сама же взращивала алкаша, надеялась, что есть дочь, а она же меня и предала, думала, что я не одна, а…

– …а оказалась, как на льдине, да? – подхватил Глеб. – И холодно тебе, и больно, и нет никакого выхода! И тут появляюсь я! И начинаю тебя спасать! Попросту – перетаскиваю на свой корабль! Кстати, нам надо один кораблик продать, а второй купить побольше. И хватит заниматься самоедством, сегодня отдыхай, а завтра у нас… развод, женитьба…

– Ну что ты говоришь! – поморщилась Маша. – Кто нам так быстро даст развод? И потом…

– Дадут, – прервал ее Глеб. – А вот потом у нас свадьба. И не вздумай отказаться. Это, между прочим, кольцо твое так… сотворило! И вообще, нам еще дочь с тобой перевоспитывать.

– Мам, ну ладно я дура, так потому что молодая еще, но ты-то не будь дуррой, соглашайся! – высунулась из своей комнаты Зойка.

– Ты еще не спишь?! – в один голос взревели Глеб и Маша.

– О! Навалились! Теперь хоть удавись… – вздохнула девчонка и быстро-быстро заговорила: – Мам, я к нему пойду на стройку, черт с ним, кирпичи таскать буду, только ты прости, а? Я ж совсем не про тебя говорила, что ты продавала меня, я другую себе мать придумала – ехидну! Чтобы жальче было, и все!

– Уйди с глаз моих, – не поворачиваясь к ней, буркнула Маша.

– И в самом деле! У нас завтра свадьба, а ты… иди лучше думай, какое платье наденешь, – повернулся к Зойке Глеб. А потом махнул рукой и стал решительно скидывать пальто. – Знаешь, Маша, я думаю, мне прямо сейчас надо вашим воспитанием заняться… а то как вы без меня тут?

Маша с удивлением смотрела на Савельева. А сама думала: и в самом деле, как же она тут без него жила столько времени?

– Маш, ну чего ты так смотришь? – не понял ее взгляда он. – У меня и машина уже тут, и главное – любимая женщина. Да не пойду я никуда!

Три года спустя Савельевы отмечали юбилей Глеба. Народу созвали много, а столы накрыли прямо во дворе большого загородного дома. Гостей еще не было, сам он где-то задерживался, а его жена Маша беспокойно ходила возле столов и все выспрашивала у помощников:

– А где Вера Дмитриевна с Павлом Петровичем будут сидеть? Учтите, Павел Петрович стал плохо слышать, им поближе к юбиляру надо… А где…

– Мария Игоревна! Там уже приехали!! – подбежала к Маше молоденькая девочка-помощница. – На микроавтобусе кто-то…

– Вовсе и не кто-то! Это моя лягушонка в коробчонке… Тьфу ты, моя Капитолина едет!! – радостно воскликнула Маша и побежала к машине.

Из салона вывалилась Капитолина Семеновна, и сразу же округа наполнилась ее зычным голосом:

– Машенька! Душа моя!! Еле к тебе вырвались. Никита Николаич! Ну когда уже ты выберешься? Прям неудобно за тебя!

– Машенька, а мы ведь к вам прямо с гастролей, вот ноги и того… свело! – резко приседал Никита Николаевич. – Прямо такой успех, такой успех… Надо бы отметить, а, Капочка?!

Капочка только плечом дернула:

– Успеешь еще, наотмечаешься. Вот сезон закончим… Ой, Машенька, как я уже от этой славы устала, если б ты знала, – притворно вздохнула она и принялась с силой обмахиваться платком. – Ведь как хорошо было – никто меня и знать не знал, ходила в своей курточке с пингвинами… и какой идиот мне тех пингвинов на спину пришил? А сейчас…

Капитолина Семеновна лукавила. Сейчас она была счастлива как никогда.

После того как Маша покинула «Золотые руки», Капитолина поняла, что больше нельзя ждать милостей от природы, засучила рукава и кинулась бороться за свое счастье. Жертвой той борьбы и пал Никита Николаевич. Правда, сам он жертвой себя не считал. Все случилось, как он и мечтал: нашел женщину, которая решительно готова была ехать с ним в деревню строить театр. Это оказалась Капа! Женщина сумела найти подход к тонкой артистической душе Никиты Николаевича и первый год выполняла малейшие капризы своего мужчины. За это он повел ее под венец, а после продал свою квартиру, купил дом в деревне и открыл-таки театр! Капа безропотно следовала за любимым. И даже стала единственной актрисой в их маленьком театре. Правда, вот мечту о курочках так и не суждено было осуществить – о них просто забыли. Неожиданно их нелепые пьески полюбились скучающей деревенской детворе, а после и взрослым. В маленький театр приходили, чтобы отдохнуть, пообщаться, увидеться с соседями, да и просто забыть о грядках. Театр рос. И вскоре их даже стали приглашать в соседние деревни. И теперь они были в своем районе эдакие местные знаменитости.

Капа вдруг расцвела. Вот куда теперь уходила ее бешеная энергия! Вот где пригодились ее артистические данные! Но самое главное – она теперь была нужна всем! Как-то само собой получилось, что Никита Николаевич добровольно лег под ее каблучок и даже не скрывал радости – еще бы! Его жена была актрисой!