Звездное качество - Дженнифер Холл

— Но, Харрисон, ты даже не взглянул на мои предложения, — она совала ему в руки свои рукописные заметки. — Не будь таким узколобым. Я ведь только хочу помочь.

Харрисон бросил записки на пол, даже не взглянув на них. Вначале Габриэль нападала на его творчество, теперь Грейс.

— Что заставляет тебя чувствовать себя такой всезнайкой? Я писатель, Грейс. Я! А не ты. Это я создал эти образы. Это я сидел за компьютером. Сценарий «Опасные люди» — острый как бритва и хорошо написан. Плохо, что он тебе не нравится. Иди и напиши свой собственный. И посмотришь, как это легко дается. Сочинительство — трудная работа, Грейс. Ты даже не знаешь, какой труд — перенести образы на бумагу и записать словами. Это пытка. И только когда напишешь последнее предложение, чувствуешь удовлетворение, потому что труд закончен. Все. Закончен. И больше тебе не принадлежит. И я не позволю тебе отобрать это ощущение!

Грейс никогда не видела Харрисона в гневе. Она даже не знала, как ей быть.

— Милый, не будь таким ершистым, — мягко сказала она, пытаясь обнять его. — Я знаю, как много ты работал.

Он оттолкнул ее.

— Нет, ты не знаешь. Иначе бы так не критиковала, — он взмахнул руками у нее перед лицом. — Я не мог написать другой сценарий, месяцами вынашивая его в сердце, до того как сел и начал писать… Месяцами!

— Твой сюжет немного недоработан, но все можно исправить, — пыталась она объяснить, пока он ее не перебил.

— Нет! — закричал он. — «Опасные люди» хорош в том виде, в каком он есть, Грейс. Ты это увидишь. Вы все это увидите.

Он пулей вылетел из спальни Грейс, и она услышала, как со стуком захлопнулась дверь квартиры.

Грейс смотрела на копию сценария Харрисона. Что бы Харрисон не говорил, сценарий явно плох, он недоработан, а Харрисон — слишком горячая голова, чтобы выслушать замечания. Уязвлена его гордость. Но только в этом ли все дело?

Она повяла, что здесь замешана Габриэль. Когда Харрисон пришел, было заметно, что он в плохом настроении. Поэтому ее замечания не воспринял. Габриэль тоже требовала, чтобы Харрисон писал. Скорее всего, поэтому он не захотел выслушать Грейс. Как она ненавидела эту испорченную эгоистичную суку! Как ей хотелось поставить ее на место. Может быть, когда-нибудь…

Грейс понимала, что должна ему помочь. Она сможет это сделать. В конце концов, она брала уроки по литературному мастерству. Правда, у нее не было горячего желания писать, но она пробовала писать раза два и знала, что может это делать.

Если Харрисон так упрямится, чтобы переписать сценарий, тогда она сделает это за него.

— Офис Марка Бауэра.

— Привет, Питер, — мурлыкала шелковым голоском Хизер. — Я звоню, чтобы узнать, — ты разговаривал с ним?

— Еще нет, — коротко ответил Питер. Его уже тошнило от этих ежедневных звонков. Она ходила за ним по пятам дома и на студии. — У меня не было возможности.

— Но у тебя была целая неделя, — напомнила она.

Питер снова стал ей объяснять, что Марк улетел в Небраску посмотреть места съемок с продюсером, напомнив, что уже говорил ей об этом.

— Скажи мне что-нибудь, чего я еще не знаю, что хочу услышать. Я теряю терпение, Питер.

— Мне очень жаль. Хизер возмутилась.

— Нет, тебе не жаль. Но ты пожалеешь, если будешь сердить меня.

— Я сказал тебе, что переговорю с ним. И я это сделаю!

Питер слышал в трубке ее прерывистое дыхание. Потом она сказала быстро и сбивчиво: _ — Когда, Питер, когда? Я уверена, что он звонил из Небраска. И ты мог ему сказать об этом, но не сказал. Так ведь?

Питер устало сказал, что не было подходящего момента.

— Прибереги свои объяснения для другого раза, — выразила свое недоверие Хизер. — Помнишь, ты мне обещал, что он должен вернуться сегодня. Где он?

— Он вернулся, но я не знаю, где он именно сейчас.

Хизер взмолилась.

— Найди его. У меня кончается терпение. Я устала ждать и хочу, чтобы все решилось к концу сегодняшнего дня.

— Сегодня? — Питер был удивлен. — Это несерьезно.

— Это очень серьезно, потому что речь идет о моей карьере. Ты бы мог догадаться об этом. Начинай что-то делать, Питер, или я займусь делом сама.

— Что ты хочешь этим сказать?

Хизер вздохнула.

— Ты знаешь, что я имею в виду, но тебе хочется, чтобы я произнесла это вслух. Пожалуйста, Питер, помни, я не хочу усугублять дела. Я действую так, как должна действовать в интересах своей карьеры. Если вопрос с моим прослушиванием не решится до конца дня, тогда папочка Фонтано будет приглашен на спецпросмотр, в котором он будет зрителем, а я киномехаником. Он увидит твой дебют в кино. Чао, Питер.

Питер со стуком бросил трубку, весь покрываясь холодным потом. Взглянул на свои наручные часы. Одиннадцать. В его распоряжении семь часов. За это время он должен найти Марка, представить ему Хизер, показав ее видеозапись, и заинтересовать его встретиться с ней.

Питер в отчаянии ударил кулаком по крышке стола. Как он ненавидел попадать в такие ситуации; чувствовать себя таким беспомощным, но это еще не все. Главное, он не хозяин своей жизни; не живет так, как ему хотелось бы, и поэтому предпочитает скрывать свои интересы, притворяясь таким, каким не был на самом деле, стыдясь показать свои пристрастия и чувства. Только под покровом темноты он мог жить своей жизнью, когда гарантирована анонимность.

Тем не менее, после ночных интерлюдий он падал в своих глазах. И лучше уж вести двойную жизнь, чем выбирать что-то одно. Но теперь он стал жертвой своей тайны, которую стеснялся открыть.

Будет ли все настолько ужасно, если он признает себя гомосексуалистом? Бели это произойдет, то дорога назад закрыта навсегда. Не надо будет притворяться, но на нем повиснет клеймо… ярлык, который отделит его от других людей, и он уже не сможет носить ту маску, за которой скрывался столько лет.

И еще оставался Пол. Отец никогда этого не поймет. Не колеблясь ни секунды, он вычеркнет Питера из своей жизни. Никто, даже члены семьи не смели разочаровывать Пола Фонтано.

А как к этому отнесется Габриэль? Будет ли так же его любить и поддерживать, как раньше? Останется ли она с ним?

Нет, он не сделает этого! Риск… плата за все слишком велика.

— Очень хорошо, Хизер, — Джинкси одобрял ее поведение, сидя на черном кожаном вращающемся стуле, глядя на нее из-за своего стола. — Очень хорошо.

Хизер бросила трубку телефона, через которую Джинкси прослушивал их разговор, внезапно почувствовав, что больше не в силах выдерживать его самодовольство, и стала ходить по его офису.

Сегодня утром она поняла, что Джинкси получает удовольствие от этой скверной игры, которой дирижирует. Он любил натягивать поводья. Сейчас она сама ничем не отличалась от Питера Фонтано. Джинкси также натягивал и ее поводья, заставляя делать то, что ему хотелось, зная, как ей нужна роль в «Долгой дороге домой».