Ценность Мира. Том 2 - Сергей Александрович Малышонок

от себя не ожидал. А ещё незадолго до нас в город вернулась и Эмилия, так что на душе стало ещё теплее и приятнее.

— Ух, как же я соскучился, — моя девочка-волшебница была стиснута и поцелована. Да, на глазах свиты, что сразу же повергло могущественную колдунью в шок и трепет.

— Э-эдвард… — то ли выдохнули, то ли довольно пискнули. — Ох, не прилюдно же!

— Если у кого-то есть претензии, пусть выскажет мне их в лицо!

— В том-то и проблема, — вздохнула Эмилия, — что Шарисса как раз может высказать… но это будут не те претензии…

— О! Я-я! Скажу! Можно? Я⁈ — будто того и ждала, выпорхнула к нам Силиви. — Значит, Эдвард не в цветочках, вот! Волосы не расчесал! Пыль не смыл! И ещё это… стихи не написал, во! Чтобы с этой, струнной штукой их спеть и всех удивить! Тогда бы можно было добрую волшебницу хватать, целовать и прятать! А сейчас всё не так сделал! Не привык ещё! Надо тренироваться! — с непередаваемым сочетанием самодовольства, непосредственности и осознания торжественности момента выдало это чудо под разгорающийся хохот со всех сторон.

— Ещё Феанора надо причесать и красивую попону ему надеть, а то он суровый очень! Не одобряет! — внесла «важнейшее» уточнение Асиль, указывая на инфернального коня. И да, я назвал его Феанор в честь величайшего эльфа Средиземья с особо пламенным духом, так как кошмар реально разумный и называть его « Снежок» это унижать и куражиться.

— Пх!.. — давя то ли всхлип стыда, то ли порыв смеха, спряталась лицом у меня на груди Эмилия.

— Глупости говорите! — не смогла остаться в стороне Тинкалиэнь. — Это всё неправильные претензии! Надо такие, как вот в каменющих городах любят! Такие чопорные-причопорные купчихи! Толстые которые!

— Не-е-ет… — нестройно протянули первые феи.

— Да! Я сама видела! — притопнула ножкой старшая.

— Глупые претензии — плохо! Нельзя так к нашему друиду, — возразила Асиль.

— Зато человеки их любят! Я точно знаю! — не сдавалась Тинкалиэнь. — Брисса, Брисса! Скажи им! — бросились тормошить мою сопровождающую феи. — Ты же помнишь толстую Агату, которая на рыцарей ругалась! Помнишь же, да?

— Не надо меня втравливать в это… — моментально запаниковала джиннья.

— Да, Эмилия, познакомься с Бриссой, я тебе о ней писал, — спешу прийти на помощь синекожей красавице, пока бедлам фей ещё можно было остановить.

— Рада познакомиться с вами, леди Эмилия, — чуть поклонилась джиннья. — Милорд Эдвард много рассказывал о вас. Для нас честь служить столь достойным и доблестным магам.

— Благодарю вас за столь тёплые слова, — выскользнув из кольца моих рук и покосившись на фей, у которых уже начался самоподдерживающийся процесс внутренней дискуссии, куда опасно соваться окружающим, ответила будущая Найтхевен. — Для нас тоже большая честь видеть среди своих союзников могучих джиннов.

— Не таких уж и могучих, к сожалению, — вздохнула Брисса. — Если бы не лорд Эдвард, боюсь, нас бы уже убили или даже хуже. Так что следовать за вами теперь велит наш Долг, а не просто формальная благодарность.

— Эм… — в этот момент в бедламе фей стал особенно громко обсуждаться вопрос вплетения цветочков в волосы одному скромному лорду. — Предлагаю пройти под крышу и уже там нормально познакомиться, вы же не против? — пробежав взглядом по лицам всех джинний, уточнила моя леди.

— С огромным удовольствием, — улыбнулась в ответ Брисса.

В общем, мы перебрались «подальше от лишних глаз и ушей, дабы обсуждать государственные дела», где моя супруга и познакомилась с синекожими милашками без смущающих обстоятельств в виде зрителей и шебутных фей.

Впрочем, шутки шутками, а подробный рассказ о битве и ранах, полученных нагами, Эмилию серьёзно расстроил — очередное напоминание о том, что все собранные нами войска очень даже смертны, а начинания могут в любой момент пойти прахом, случись вот такая внезапная и менее удачная для нас встреча. И я был полностью солидарен с супругой, ведь какой бы безбашенной удалью ни казались мои собственные подвиги со стороны, однако совершались они все по той простой причине, что я как никто понимал шаткость нашего положения и, по сути, не имел выбора. Серьёзно, ну разве стал бы я так рисковать шеей, получай «опыт» для Системы не только от личных убийств, но и от убийств, совершённых подчинёнными? Да чёрта с два! Водил бы армии, как нормальный Герой этой игры, ставшей для меня реальностью, да ещё и прятался бы за спинами хоть тех же гномов, оправдываясь тем, что я — командир, я должен руководить. Но выбора мне никто не давал. Система, конечно, не стоит надо мной, как надсмотрщик с хлыстом, методом выдачи каких-то заданий и обещанием штрафов за отказ заставляя делать каждый шаг так, как именно ей нужно, но свобода моего выбора оттого не шибко шире. Сам окружающий мир диктует необходимость сражаться за свою жизнь и показывает бесперспективность попыток отсидеться в стороне по принципу « моя-хата-скрайников». Вся история Эмилии — это буквально история, как реальность вынудила взяться за оружие и рисковать головой в прямом бою, так как мирных и тихих вариантов жизни просто не осталось. Ну и вот как тут сидеть в стороне, когда стопроцентно знаешь, что твоё участие — это едва ли не единственный шанс выжить десяткам… сотням хороших людей и прочих разумных? Только ведь и от смертности это не спасает. Ни меня, ни могучих змеехвостых воительниц, ни великих джиннов, ни тем более простых смертных, чем бы в бою те ни пользовались — простой сталью или магией.

Вот только, как и раньше, могли мы в этой ситуации только продолжать полагаться на удачу да с горем пополам пытаться построить хоть какую-то основу под будущую систему воспроизводства военных потерь.

Впрочем, последнее было делом уже завтрашнего дня, а в этот сил моих душевных хватило только на последний рывок с размещением трофеев, выдачей жилья джинньям да выпроваживанием из нашего с Эмилией дома уже опять слетевшихся на движуху фей вместе со всеми прочими левыми организмами начальственного роду-племени, с которыми тоже пришлось раскланиваться, когда рассказы о ситуации в Вайлзгейте только начались.

Зато потом… я наконец-то смог усадить прелестную деву к себе на колени и зарыться носом в её густые кудряшки, вслед за чем, конечно же, начал распускать руки, ибо подвергался стрессам