Первая спасательная - Карел Чапек

- Ножницы!

У маленькой сестры от усердия полуоткрыты губы, она внимательно смотрит за действиями доктора. "Какие у нее длинные ресницы", - думает Станда, кривя рот от ужасной боли. Сестра бросила на него беглый взгляд и слегка улыбнулась.

- Вату!

Станда морщит лоб, на котором выступает холодный пот...

- Щипчики!

Что-то хрустнуло. Но Станда лишь зашипел сквозь стиснутые зубы - и покачнулся.

- Молодчина,- бурчит доктор, что-то быстро делая. - Сейчас кончу. Иглу!

Судорожно стиснутые зубы слегка разжимаются, Станда быстро переводит дух и чувствует, как кровь снова приливает к лицу. Доктор, оторвавшись от своей кропотливой работы, взглянул на Станду.

- Сестра, вытрите ему лоб!

Она взяла кусок ваты и бережно провела по лбу и под глазами. Станда глубоко вздохнул. Теперь ему лучше.

- Подождите минутку, - сказал доктор и пошел мыть руки. "Что еще будет? - замирает в ужасе "юный герой". - Что он теперь со мной станет делать?"

Он судорожно глотает слюну, чтобы не расплакаться, и отворачивается к окну; но доктор бодро плещется у крана и сопит почти весело.

- Так, теперь мы вам все завяжем и на несколько деньков оставим вас в покое. Гипс, сестра! И вазелин!

Запахло йодоформом, толстый доктор ловко накручивает метры бинтов на левую руку Станды. но на душе уже все-таки легче.

- Зачем эта дощечка? - осмелился спросить Станда.

- Чтобы вы не могли шевелить рукой, - проворчал доктор.-А потом мы постараемся вернуть подвижность вашей конечности. Не так-то просто, юноша, быть героем; это обычно причиняет боль... а врачам - немало хлопот. Вот какие дела.

Толстый врач удовлетворенно смотрит на свою работу; вместо руки у Станды гигантская белая палица, которой можно, пожалуй, убить быка. Но Станда все-таки гордится ею, рассматривает ее, поднимает...

- Ну, как? - довольно спросил толстый доктор. - А теперь пойдемте со мной, да ничего не бойтесь.

У Станды подкашиваются ноги - они словно из студня, и он весьма неохотно следует за главным врачом, который поспешно идет в свой кабинет. Доктор поискал что-то в шкафу с блестящими хирургическими инструментами, и у "юного героя" душа снова ушла в пятки; но искомое - просто бутылка коньяка и две стопочки. Толстый доктор наполнил их с необыкновенным проворством.

- Выпейте, молодой человек, вы совсем зеленый. И садитесь!

Он ловко опрокинул в себя стопку, закашлялся и налил второй раз, после этого обеими руками придержал свой живот и сел, широко расставив ноги, на край вращающегося стула. Станда робко пробует коньяк, поглядывая на старого добряка.

- Ну вот, - начал главный врач и торжественно поправил свои очки. Милый мой, вами очень интересуется господин Хансен и... здесь вы вообще как бы по первому разряду. Можете заказывать себе еду по вкусу и вообще. И не спешите выписаться, так и знайте. Из-за вашей ручки лежать вам не обязательно. Можно и прогуляться, но после шести вечера быть на месте, понятно? Порядка ради.

- Скажите, пожалуйста, господин главный врач,-пролепетал Станда, - а я... не останусь калекой? Смогу я еще что-нибудь делать?

- Что? Калека? - закричал толстый доктор.Милый, да у вас на каждом пальце осталось самое меньшее по фаланге! Отняли только шесть суставов! Глядите, юноша!-взмахнул он толстыми ручками, как пингвин крылышками. - Их до сих пор продолжают называть "золотыми"!

Станда даже заморгал - он впервые набрался духу посмотреть на руки хирурга, вернее не руки, а пухлые бесформенные подушечки с короткими обрубками пальцев... "Как у медведки, - подумал Станда, - и такие короткие - бедняга, вероятно, не может даже сложить свои лапки на животе!"

Доктор помахал толстыми обрубками перед самым носом Станды.

- Это от рентгена, мой милый. Никакого геройства. И смотрите, люди по-прежнему идут к старому доктору, чтоб он резал. Сможете ли вы еще работать? Смешно!-Он извлек откуда-то большой носовой платок и громко высморкался. - Понятное дело - вагонеток вам больше не толкать. И в шахту спускаться, полагаю, тоже не придется. Мне звонили из дирекции... Экий горемыка, ведь, говорят, вы образованный человек!

- Я... у меня только пять классов реального, - еле выговорил Станда.

- Ну вот, видите, - рассердился толстяк. - Надо окончить, молодой человек. Непременно нужно доучиться... и получить аттестат зрелости. Мне сказали по телефону, что, когда вы вылечитесь, вас возьмут хотя бы в контору. Конторскую работу вы делать можете - понятно, золотом вас не осыплют, но все же вы, пожалуй, будете получать побольше откатчика, правда? А главное - вы сможете тогда заниматься самостоятельно, верно?

- Не знаю.... - шепнул Станда.

- Ну, так вот что, - воскликнул старый докгор, - сам Старик просил передать вам это.

- Господин управляющий бассейном?

- Он самый. Он уже будто бы сказал младшим инженерам, чтобы они вам кое в чем помогли, объяснили бы... Принимайтесь, мой милый, это им ничего не стоит! А как получите аттестат зрелости... ну, там видно будет; говорят, у них там есть какая-то стипендия в горной академии или как там это называется. На вашем месте я бы не задумывался,кончил толстый доктор и встал, приподняв живот руками. - А теперь марш отсюда, юноша. У меня много дела.

XXVI

Станда лежит в постели, хотя в этом нет надобности,- лежа лучше думается; к тому же он до того наелся, что ему лень пошевелиться. Здорово его в обед накормили, ничего не скажешь: цыпленок, слоеный яблочный пирог, и то и се; маленькая сестра все нарезала кусочками и держала тарелку у него под самым носом, а толстуха устроилась поудобнее на стуле, скрестив руки на пышной материнской груди, и пошла расспрашивать: она хотел? знать решительно все - откуда он сам, да что покойная мамочка, что тетка, что госпожа Хансен... На ночном столике в большой фаянсовой мензурке стоит огромный букет алых роз, рядом - бутылка красного вина, - говорят, хорошо при большой потере крови.

Ну и конечно, будто случайно, тот номер газеты, где напечатана заметка о юном герое. Может, маленькая сестричка спросит, что это за газета? "Ничего особенного, - сумрачно скажет "юный герой", - так, что-то о "Кристине", но я еще не читал; хотите посмотреть?" И она встанет и прочитает внимательно, хлопая длинными ресницами - хлоп, хлоп...

Но, увы, она не спросила, и Станда лежит, удобно растянувшись на спине, глядит в потолок и размышляет над своей судьбой. Стало быть, калека, - говорит он себе покорно. - В откатчики я больше не гожусь. Что поделаешь, придется, значит, в контору.

Так уж я насиделся, гнул спину над синьками, а потом целыми вечерами корпел дома над учебниками...

Легко сказать - доучиваться самостоятельно! Пробовал я, сударь, и ничего у меня не вышло. Знаю, каково удовольствие. И еще года два-три маяться...