Часть картины - Анастасия Всеволодовна Володина

Иначе не объяснить, отчего он решил, что ресторан-музыканты-цветы-кольцо про меня.

— Уж замуж втерпеж, так?

— Что? — от неожиданности она трясет головой.

Он же всматривается пристальнее.

— К этому времени у вас уже что-то разладилось, да? Из-за чего? Или кого?

Она сбивается.

вдруг гайка раскрутилась

В рамках внеклассной деятельности Софье надо было придумать способ, как поучать своих семиклашек, еще и развлекая. Она договорилась с Николаем Александровичем съездить в музей. Дело оставалось за третьим сопровождающим — Софья вслух рассуждала о вариантах: попросить новенькую учительницу Машу или обратиться в родительский комитет. Андрей слушал ее, странно насупленный. Потом пробурчал что-то в духе «твой-то профессор всегда наготове». Софья этот взбрык не спустила и в итоге договорилась до нежданной сцены ревности. Вконец озадачившись, она позвала Андрея с собой на экскурсию.

Андрей кивнул:

— Вот и познакомимся с этим твоим. Заодно будет повод поговорить о тебе с Васей, разведать почву.

Она подавила вздох. Андрея становилось все больше, он проникал в каждый уголок ее жизни, вот теперь и в работу тоже. Он давил со свадьбой, требуя назначить дату, а она все юлила и просила его пока молчать. Ее главным аргументом оставался Вася: проблема так и не была решена. «Неужели у вас нет учителей, чьи дети учатся в этой же школе?» — донимал ее Андрей. У них не было, зато в ее детстве такой мальчик был, и ему приходилось несладко. К маме-педагогу должен был прилагаться в довесок еще и железный характер, чего тому мальчику недоставало. Как недоставало и Васе, не решалась она проговорить вслух. Да, этого не занимать Оле, но если Оля переедет, уйдет в другой класс, попросту рассорится с Васей, что тогда? Неужели Софье придется, как тогда учительнице музыки, бегать по классу и плевать слюной во всех, косо глянувших на ее сына?

Решения Софья не видела, поэтому все больше помалкивала, в то время как Андрей все чаще напоминал, что не будет говорить сыну о женитьбе постфактум.

Утром в субботу перед школой собрались семиклашки. Андрей привез Васю, следом за Николаем Александровичем подтянулись и несколько его одиннадцатиклассников — Софья разглядела среди них Веру и Тимофея.

— Вы тоже пришли. Молодцы, — она приветливо кивнула Тиме.

Он взял Веру за руку.

— Мы здесь как взрослые, приглядим за мелочью, — с ухмылкой ответил Вихрев.

Николай Александрович с Андреем обменялись рукопожатиями и краткими приветствиями, потом к Андрею подошел Тима и сделал совместное селфи. Софья поймала иронический взгляд Андрея и улыбнулась ему, он подмигнул в ответ.

На школьном автобусе они добрались до музея в центре города меньше чем за полчаса. Она села впереди с Андреем, чтобы Васю не смущало присутствие отца. Николай Александрович в центре салона рассказывал по ходу движения исторические факты и анекдоты о городе. Софья только удивлялась, как ее даже самые неугомонные ребята сидели тихо и внимательно слушали. Время от времени салон автобуса взрывался смехом.

— А он и правда хорош, — наклонился к ней Андрей, легонько сжав ее руку.

Софья ничего не ответила, только аккуратно выдернула ладонь, выразительно взглянув на него. Андрей насупился, но ей не было дела до его обид: на сиденьях сбоку расположились старшие ребята.

Музей народного единства был открыт в прошлом году к нужной дате. Ходили шутки, что хотя бы таким образом власти решили напомнить о том, что за праздник, собственно, отмечается. Церемония открытия проходила с помпой, приехали и даже дошли все кому не лень. Еще три месяца после открытия вход в музей был бесплатным, поэтому в центре города по выходным то и дело можно было наткнуться на вереницу людей, стоящих в очереди. Ради здания музея, впрочем, пришлось разрушить несколько памятников архитектуры, но это уже стало настолько обыденным, что едва ли кто обратил внимание. Пару пикетчиков, протестовавших против застройки, благоразумно засунули на пятнадцать суток, а больше желающих повозмущаться не нашлось.

Софья и Николай Александрович выбрали именно этот музей, поскольку в программе по истории маячила Смута, а по литературе — «Борис Годунов». Раньше его читали только отрывками, но после утверждения новой программы с немыслимым количеством текстов «Годунов» полностью переместился в седьмой класс. Было неочевидно, как много дети поймут в этом возрасте, — Софья предполагала, что перенос мог быть этим и обусловлен.

Здание музея представляло собой два этажа, из которых половину занимали общественная зона, лекторий и кафе. Пространство казалось современным, однако в глаза бросались некоторые анахронизмы: слишком тусклый свет в помещении, мелкие подписи к экспонатам и старые стульчики, расставленные по углам, — будто их принесли из какого-то другого места. Экспонаты были довольно редко размазаны вдоль стен, зато повсюду горели экраны. Двое посетителей лениво щелкали в планшетах.

Хоть и предполагалось, что в музее они справились бы и своими силами, отказаться от сопровождения было нельзя. Группу встретила дружелюбная дама лет пятидесяти пятидесяти-шестидесяти, представившаяся Ларисой Сергеевной, которая попыталась выгнать из зала находящихся там посетителей: «За экскурсию не заплачено!». Софья пришла на выручку незадачливым экскурсантам, указав, что в их группе как раз не хватает трех человек. Лариса Сергеевна согласилась, не скрывая недовольства.

Началась экскурсия. Софья встала чуть поодаль, чтобы сфотографировать группу для школьного сайта, и замерла: массивная фигура Ларисы Сергеевны напоминала приму оперного театра. Софья убрала телефон, но снять раз нанесенный на реальность фильтр уже не удавалось.

По ходу экскурсии Софья все чаще стала переглядываться с Николаем Александровичем. Тот принялся встревать, поправляя явные огрехи в тексте, Лариса Сергеевна же велела ему не мешать и продолжила. В очередном зале Вихрев не сдержался:

— А вы про Смуту нам будете рассказывать? Про сильного лидера мы всё поняли, а когда будет про то, к чему это всё привело?

Лариса Сергеевна тотчас вскинулась:

— Больно молоды меня учить. — Повернулась к Софье. — Детей плохо воспитываете в своей школе.

Тима явно собирался съязвить, но вмешался Николай Александрович:

— Прошу прощения за тон моего ученика, но суть его претензий обоснованна. Мне кажется, дети уже уловили, что вы имели в виду.

Лариса Сергеевна фыркнула и хотела что-то сказать, но, наткнувшись на взгляд Софьи, дернулась и отвернулась. Она говорила медленно и вместе с тем скомканно, словно на ходу редактируя заготовленный текст. В конце подвела класс к портрету учредителя музея и напомнила о том, что бывает, когда в стране нет сильной руки.

Снова влез Вихрев:

— Я предпочел бы сильную голову. А вот вы скажите, он для вас больше кто: Грозный, Романов или князь Пожарский с Мининым наперевес? Годунов? А может, Лжедмитрий? Хотя был у нас уже один…

Пока Лариса Сергеевна переругивалась с Тимой,