Бумеранг вернулся - Александр Васильевич Чернобровкин

Да и порядка намного больше, чем за периметром ее. Красивые в бар приходят со своими парнями. Я заглядываю в него чисто для успокоения своих сексуальных желаний. Типа никого интересного и свободного все равно нет, так что дерни рюмку и иди спать.

Она сидела за стойкой, цедила зеленовато-желтый, наверное, на основе приторно сладкого дынного ликера «Мидори», коктейль через розовую пластиковую соломинку. Одета в армейскую зеленую служебную форму, похожую на ту, что я носил во время Второй мировой войны — оливково-розовый китель такой же. Сейчас эта форма для всех чинов. Есть еще синяя парадная. Шеврон рядового первого класса. Или начала служить до войны, хотя выглядит слишком молодо, или принимала участие в боевых действиях, или родственница старшего офицера. Черные волосы зачесаны назад и собраны в пучок. Высоко вскинутые, изогнутые, тонкие, черные брови. Глаза карие, раскинутые широко. Ровный носик. Высокие скулы, акцентированные коричневатыми румянами. Губы средние, подкрашенные яркой помадой. Подбородок закругленный, мягкий. У нее явно были в роду латиноамериканцы, но три-четыре поколения назад. Сексуальная попка, пристроенная на черную подушку высокого стула, туго обтянута форменной серой юбкой-карандашом. Оливково-розовая пилотка лежит на стойке справа от девушки. Видимо, чтобы садились слева. Так удобнее отвесить пощечину. Она в зеркале за стойкой заметила мой изучающий взгляд, но, как надеюсь, пока не приняла неправильное решение.

Я оставляю куртку на вешалке, прибитой к стене, сажусь справа, положив зеленый берет рядом с оливково-розовой пилоткой, говорю бармену, пожилому мужчине в идеально белой рубашке с черным галстуком-бабочкой, видимо, раньше работал в крутом заведении:

— Как обычно.

Он достает бутылку калифорнийского красного каберне-фран из довоенных запасов, не дешевое пойло, наливает мне бокал.

— С чего обычно начинают те, кто хочет снять тебя? — спрашиваю соседку.

Она замирает с розовой соломинкой между алых от помады губ, потом оставляет ее в покое и спрашивает с вызовом, глядя мне в глаза:

— А тебе какое дело⁈

— Да просто интересно. Накрасишься, придешь в бар, чтобы встретить парня своей мечты, а тут подваливает какой-то пьяный придурок и начинает штыбовать уши, как будто ты девушка его мечты, а не хочет просто затащить в постель. Ты сидишь вся такая красивая, слушаешь его и думаешь: послать к черту, а вдруг больше никого не будет и придется опять спать одной? — выдал я, переглядев ее, причем глаза опустила, только услышав мои последние слова.

— Ты точно «зеленый берет»⁈ — после продолжительной паузы спросила она как бы иронично.

— Недавно окончил курс обучения, но постараюсь быстро отупеть, чтобы не выделяться, — честно признался я.

— Не торопись! — улыбнувшись, разрешила она и спросила: — Какой университет?

— Высшая политехническая школа во Франции, инженер-химик, — соврал я и, упреждая следующие вопросы, рассказал о маме-француженке и бесплатном образовании в этой стране.

— А я не успела поступить. Когда оканчивала школу, уже шла война, — пожаловалась девушка.

— У тебя всё впереди, — утешил я. — Уверен, что, как военнослужащая, получишь право на бесплатное высшее образование.

— Да, нам обещают это, но кто его знает, как оно будет⁈ — произнесла она и спросила: — Что ты пьешь?

Я ответил и предложил:

— Могу угостить, но после твоей дыни с сахаром покажется терпкой кислятиной.

— Я обещаю не ругаться! — весело заверила она.

Я показал бармену, чтобы налил вина и девушке, и представился ей.

— Бланка Гловер, — назвалась она, а попробовав вино, сообщила: — Мой дедушка любил такое.

— Он был испанцем? — задал я уточняющий вопрос на испанском языке.

— Из Мексики, — на том же языке уклончиво ответила она.

— Где служишь? — поинтересовался я, перейдя на английский.

— Оператор беспилотника-разведчика, — ответил Бланка Гловер. — А ты в команде «Чарли» или «Браво»?

— Командир «Альфы», — признался я.

— Как ты смог туда попасть⁈ — удивилась она.

— Проявил себя в Воздушной национальной гвардии Вайоминга, предложили перевестись, — рассказал я и предложил: — Я тут рядом снимаю дом. Там тоже есть вино.

— Пойдем попробуем, — согласилась она.

Я расплатился картой за обоих. Мы подошли к вешалке. Я по нашивке определил ее форменную куртку и помог надеть. Девушка проглотила молча это проявление махрового сексизма.

— Во Франции приучили, — повинился я, хотя там уже давно якобы женщины помогают якобы мужчинам одеться и пропускают вперед.

— Я слышала, что все французы — донжуаны, — поделилась она, выходя на улицу.

— Француженки так не считают, — возразил я и предложил девушке согнутую в локте руку.

Она взяла меня под руку и сказала:

— Такое впечатление, что иду по ночному Парижу.

И скоро увидишь Эйфелеву башню.

— Ты похож на моего дедушку, — сделала она вывод. — Он был такой же галантный, окружал заботой юную леди. Тогда он казался мне жутко старомодным, даже было стыдно перед подружками, просила не помогать при людях.

— Война, при всём её ужасе, стряхивает наносное, оставляя только истинные ценности. Мужчины опять становятся мужчинами, женщины — женщинами, — поделился я жизненным опытом, открывая дверь в арендуемый дом и пропуская девушку вперед.

— У тебя тепло, — сделала она вывод, зайдя в прихожую. — Не люблю, когда холодно.

— У нас с тобой так много общего! — шутливо произнес я, помогая ей снять куртку, и попробовал поцеловать.

— Не спеши, — уклонилась она. — Мне надо в душ сходить.

Я дал ей полотенце, показал, где душ и спальня, а сам впустил Локи, который заскучал на заднем дворе, и приготовил два коктейля «Сангрия». В душе лилась вода и тихо пела девушка, не разберешь слова и мелодию. Кто-то уже празднует победу, даже не попробовав ее на вкус. Я отнес коктейли наверх, поставив на прикроватную тумбочку. Пусть вернется к испанским корням.

Тело у Блинки было мускулистое, гибкое. Видимо, в спортзале проводит больше времени, чем за обеденным столом. Сиськи упругие с темно-коричневыми крупными сосками. Волосы на лобке выбриты, оставлена только «галочка», чтобы не промахнулся, доходящая углом до начала слипшихся темных губок, прикрывавших клитор, такой чуткий, что вздрагивала даже при нежнейшем прикосновении наслюнявленного пальца. Заводилась мигом и мелко подрагивала всем телом от нетерпения. Влагалище было узким, горячим, переполненным смазкой. Темп задавала сама, несколько раз на ходу перенастраивая партнера, чтобы ускорялся, замедлялся или замирал, дойдя до упора и дав ей оттянуть оргазм. Кончала, пронзительно взвизгивая, яростно вцепляясь зубами в мою