Большая Игра (СИ) - Михаил Беляев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поэтапно показывая ей, как работать со стиральной машиной, она снова удивилась тому, как изменилась ее жизнь. Да, было хлопотно и очень тяжело, но такие моменты, как сейчас, радовали ее и приносили какие-то новые чувства. Чувство нужности, заботы, а еще ощущение, что и она теперь не одна. У неё последние десять лет практически не было друзей — и вот теперь, кажется, появилась та, кого она хотела бы называть другом. Включив весело пропищавшую машину, она довольно покивала: — Вот теперь осталось только подождать, когда она постирает, тебе нужно будет достать бельё и повесить его сушиться.
— Спасибо, — Эстер, склонив голову, запустила пальчики в свою шевелюру и принялась чесаться — на лице девушки появилось выражение облегчения. Рин снова нахмурилась: — Рано благодарить. С квартирой и одеждой мы закончили, теперь пора взяться за себя!
Согнав её с насиженного края как канарейку с насеста, девушка включила воду и начала набирать ванну. Комната наполнилась журчанием бегущей воды, паром и запахом выливаемых в ванну всевозможных пенок. Коли уж ей пришлось тут задержаться, то придется еще набраться наглости и воспользоваться чужой ванной. Она лишь надеялась, что у опасного соседа тут нет камер или всяких подслушивающих и подглядывающих устройств. Посмотрев и поискав в углах, не блеснёт ли где глазок объектива, она вздохнула и выключила воду — ванна была полна до краёв, увенчанная целой шапкой ароматной пены.
— А теперь — снимай с себя одежду, она у тебя тоже грязная. Привела в порядок квартиру — приведи в порядок себя тоже, поняла? — чувствуя себя настоящей воспитательницей, девушка уперев руки в бока, буравила взглядом Эстер — та согласно покивала и принялась возиться с устройствами, скрепляющими швы ее костюма. Странные запоры с тихим свистом поворачивались, щелкали и расходились в стороны — тонкие, практически незаметные глазу швы соединений расползались, освобождая тело. Деликатно отвернувшись, Рин подождала, пока шуршащая тканью девушка не разоблачится окончательно — скинув тяжело осевший на пол костюм, звякнувший металлическими элементами о плитки пола, она осторожно залезла в горячую ванну. Фыркая и шипя, она погрузилась в воду: — Пфффф… и что дальше?
— А дальше… — Рин повернулась к ней, оглядывая почти скрывшуюся в пене собеседницу, и впала в легкий ступор. Она видела лишь ее голову и плечи, да силуэт фигуры сквозь полупрозрачную пену, но и этого вполне хватило, чтобы начать давиться от зависти. Скрипнув зубами, она сгребла с пола ее комбинезон и вышла вон, закрывая дверь: — Отмокай и мойся с мылом. Я поищу тебе одежду…
Стиснув до боли в пальцах тоненький костюм, она помотала головой. И что теперь, что природа одарила ее и красотой, и грацией, завидовать всю жизнь ей что ли? Успокойся, Рин. Ведь так было всегда. Люди неодинаковы и не равны, справедливости нет, и не бывает, просто жизнь так устроена. Просто так надо, чтобы тебе выпали все испытания. Терпи, будь сильнее…
Подышав носом и немного успокоившись, она отложила костюм в корзину с бельем и направилась к шкафу — кажется, в зале она видела какую-то одежду. После недолгих поисков нашлось несколько одинаковых белых рубашек, несколько пар носок и мужские штаны. Девушка печально вздохнула — без запасной одежды будет туго. Можно, конечно, спуститься к себе и взять что-нибудь из своих вещей, но кто знает, что учудит эта инопланетянка, пока ее не будет — может, зальет пол-дома водой, а может и еще чего похуже. После всего, что с ними случилось, она ощущала ответственность за эту удивительную и странную пришелицу из ниоткуда. Ладно, сгодится и это — взяв с полки пару чистых рубашек, Рин пошла обратно.
За дверью слышался плеск и тихое шуршанье. Вежливо постучавшись, девушка вошла внутрь и положила одну из рубашек на тихонько гудевшую машинку: — Это тебе, оденешь после ванной.
— Слушай, а как этим пользоваться? — сквозь поднимающийся пар и пену проступил силуэт Эстер, держащей в руках щетку. Прикрыв ладонью глаза, скорее для собственного успокоения, чем для чего бы то ни было еще, Рин попятилась и сбивчиво затараторила: — Ты что, совсем не знаешь? Намыливай её и три тело, всё, везде! Потом смой под душем! Позовешь, когда будешь мыть волосы!
И снова она оказалась за дверью, с неровно стучащим сердцем и занозой в душе. Когда-то очень давно, в другой жизни, когда все были живы, мама сказала ей не завидовать, потому что зависть убивает человека. Завистник погружается во тьму, теряя свою дорогу и пытаясь сбить с неё других. «Иди своим путем, каким бы он ни был». Но все же…
Вздохнув, Рин ударила себя кулачком по лбу: — Хватит…
*****
С потолка капала конденсировавшаяся влага, то и дело оставляя глубокие дырки в пене, покрывающей теплую воду. Рин, зарывшись в неё с головой, пыталась ни о чем не думать. В чужой квартире, в чужой ванне, в чем мать родила… Стыд. Но еще больший стыд был в том, что она чувствовала. Она забыла о ней, забыла о Эстер, на целую неделю, позволив ей сделать все это и с собой, и с домом, и теперь она еще и завидует ей! Какого черта… что скажет Алголь, если узнает? Если он вообще тут появится. Рин не могла отделаться от ощущения, что за ней кто-то наблюдает, кто-то всё знает о том, что тут происходит. И её чувства. Стыдливые, недостойные, позорные. Она всегда смотрела на других людей, молча обдумывая их поступки, и частенько осуждала их, будто у неё было право кого-то судить. Будто она знала, как надо, как должно быть, как должны поступать люди. В памяти снова всплыли слова Алголя: «Для них ты не человек». Помотав головой, она взъерошила волосы и взялась за щетку, остервенело растирая покрасневшую кожу.
Когда Рин вышла из ванной в чистой белой рубашке, нахлобучив на голову полотенце, Эстер уже дремала, свернувшись на диване калачиком. Роскошные волосы ее поблескивали на свету, источая дивный аромат шампуня. Зрелище было умиротворяющим и милым — гостья невольно засмотрелась на неё. Что ж, и ей тоже нужно немного отдохнуть, прежде чем возвращаться к себе. Тщательно вытерев волосы, она опустилась в кресло и подняла глаза к потолку. В комнате
