Хранитель секретов Борджиа - Молист Хорхе

– Сначала надо отделаться от тела герцога, которое все еще находится в доме, – сказал Микель. – А труп того, что валяется на улице, никогда не свяжут с нами.

Дон Микелетто оседлал лошадь Хуана Борджиа и привел ее к двери в дом, которая все еще оставалась открытой. Вытащив труп на улицу, человечек в маске достал сумку герцога и с жадностью пересчитал ее содержимое.

– Да тут тридцать золотых дукатов! – воскликнул он. – Это целое состояние.

– Положи деньги в сумку! – приказал ему Микель. – И даже не смей прикасаться к золотой цепи на его шее.

– Да ему ведь ничего уже не нужно из всего этого! – попытался возразить тип с подленькой улыбкой. – Мы можем все это поделить.

– Не смей и думать об этом, – упорствовал валенсиец. – Мы не грабители, и должно быть совершенно ясно, что это убийство – вопрос чести. И не забудь, я плачу тебе хорошие деньги.

Человечек, не соглашаясь с доводами Микеля, пробормотал что-то себе под нос, тем не менее помог Жоану взгромоздить тело на круп лошади. Микель оседлал коня, и они по темным улочкам направились к реке, рядом с которой располагался хорватский госпиталь ордена рабов Божьих. Жоан и Микель оставались невидимыми в темноте, а человечек смотрел по сторонам, чтобы следить за тем, что никаких препятствий не возникло. Он никого не увидел и сделал им знак, чтобы они приблизились к берегу реки. Добравшись до кромки воды, Микель развернул лошадь, и Жоан с человечком подхватили тело герцога за ноги и за руки и, раскачав его, забросили в реку таким образом, чтобы оно оказалось как можно дальше от берега и поплыло по течению. Труп утонул, но плащ остался плавать на поверхности.

– Его мгновенно найдут, – проворчал Микель недовольно. И молча указал на камни, находившиеся на берегу реки.

Человечек понял его жест и без лишних слов с помощью Жоана добился того, что плащ, отягощенный весом камней, также утонул, окончательно скрыв под собой тело в темных водах реки.

Не сказав ни слова, дон Микелетто обрушил страшный удар на голову человечка в маске.

Когда тот упал, он затянул веревку вокруг его шеи, соорудил нечто вроде крестовины сбоку от макушки и, помогая себе той же круглой дверной ручкой, которой нанес ему удар, стал душить человека до тех пор, пока не удостоверился в его смерти. Возвращаясь от реки в направлении Иудейской площади, они оказались в темном проулке; книготорговец вел под уздцы лошадь герцога, и все произошло настолько быстро, что сначала он решил, будто человечек в маске просто споткнулся. Жоан ничего не понял до того момента, когда Микель поднялся, демонстрируя ему кусок веревки и полумаску, которую сорвал со своей жертвы.

– Надо было убить его не так, как других, чтобы никому не пришло в голову связать воедино все эти смерти, – сказал он. – Когда найдут эту падаль, никто сильно не удивится. Это мясо было предназначено для виселицы и выдало бы нас за деньги. Настоящая крыса.

– Кто это был? – спросил Жоан в волнении, когда они продолжили свой путь в сторону Иудейской площади.

– Сводник, продавец запрещенных удовольствий. Занимался тем, что организовывал герцогу свидания с теми замужними дамами, которыми он заинтересовывался, – объяснил Микель. – Он подкупал слуг или запугивал их так, что они предавали своих господ. А также создавал все условия, чтобы Хуан мог удовлетворять различные порочные потребности. От азартных игр и выпивки до наркотиков – типа афродизиаков и прочих, а также всяческих сексуальных извращений. Секс на манер фавнов, горгулий, кентавров…

– Что?

– Ну да, запрещенные сексуальные извращения, навеянные мифологией, которая сейчас в большой моде в Риме.

– Герцог занимался сексом с животными? – Жоан был в шоке.

– Необязательно он сам, но у него были мужчины и женщины, которые делали все, что ему заблагорассудится. Время от времени бросали жребий…

– Нет, нет, не рассказывайте мне, я не хочу ничего больше знать. – Книготорговец вздрогнул при воспоминании о том, что герцог и его оруженосец изнасиловали его супругу один за другим.

Они продолжали путь, и Жоан чувствовал, как его сердце сжимается в комок. Это чувство было гораздо более сильным, чем то, что он ощутил, вонзив кинжал в Борджиа. Жоан все еще не пришел в себя от случившегося с Анной; к тому же он боялся, что с минуты на минуту его постигнет та же участь, что и человечка в маске. Он искоса поглядывал на дона Микелетто, испытывая страх, оттого что в любой момент может почувствовать удар и ощутить веревку на своей шее. Жоан подумал о том, что пока еще нужен Микелю для того, чтобы избавиться от тела сводника, и что в связи с этим у него остается несколько минут жизни. Он прекрасно осознавал тяжесть совершенного им убийства и то, что участие в нем дона Микелетто вовсе не означало, что тот сжалился над его несчастьями и решил помочь ему по дружбе. Это можно было объяснить только двумя причинами, и самая первая из них – предательство – никоим образом не соотносилась с человеком, которого весь Рим называл цепным псом Борджиа. Его поведение должно было быть следствием семейного заговора, в котором не оставалось места свидетелям. Жоан подумал, что, наверное, самым верным решением сейчас было бы броситься бежать со всех ног по темным римским улицам и таким образом спасти свою жизнь. Однако он сказал себе, что не может этого сделать. Он принял помощь Микеля Корельи, несмотря на тот риск, которому подвергался, поскольку его ярость и желание отомстить за жену были более сильными, чем осознание ценности собственной жизни. Он не мог бросить валенсийца в подобной ситуации: Микель всегда ему помогал и всегда оставался верным своему слову. Жоан решил продолжать путь, но при этом быть предельно внимательным. На всякий случай он держал руку на рукоятке кинжала, хотя прекрасно понимал, что все его предосторожности не сработают, если имеешь дело с таким человеком, как Микель Корелья.

Когда они добрались до Иудейской площади, до того места, где остался труп оруженосца, его там не оказалось. Несмотря на то что они тщательнейшим образом обследовали как площадь, так и прилегающие к ней улочки, им так и не удалось найти тело.

– Кто-то забрал его! – воскликнул Жоан.

– Не думаю, – ответил Микель, не скрывая досады. – Скорее всего, ты не добил его и он ушел на своих собственных ногах.

– Но я же ударил его кинжалом несколько раз!

– Ты удивишься, когда узнаешь, что есть такие люди, которые выдерживают ножевые ранения и не погибают. Кроме того, иногда раненые притворяются мертвыми. Недостаточно только лишь ранить человека, надо точно знать, куда ты вонзаешь свой кинжал.

– Мне очень жаль.

– Имей это в виду в следующий раз, – предупредил его Микель. – На наше счастье, благодаря маскам и темноте, он не сможет нас узнать. Давай отпустим здесь коня, а ты зайди ко мне домой. Мой дом ближе твоего, а тебе надо помыться. Ты весь выпачкался в крови! Если тебя заметят в таком виде, то все сразу станет ясно. Убийство – очень опасное занятие, и надо делать его основательно.

Оказавшись дома у Микеля Корельи, Жоан почувствовал облегчение. Если бы валенсиец захотел убить его, он сделал бы это на одной из темных улочек, но не в своем доме. Они зашли через боковую дверь, выходившую в темный переулок, Жоан смыл кровь, а Микель дал ему чистую одежду вместо запачканной в крови, которую бросил в огонь.

– И что же теперь будет? – спросил книготорговец, когда все было закончено.

– Будет жуткая кутерьма, затем последует тщательное расследование, в результате которого будут найдены виновные. Как только станут известны эти личности, их будут пытать, а потом казнят.

Жоан вздрогнул: ему прекрасно были знакомы эти публичные казни.

– И какова вероятность того, что нас найдут?

– Нас?

– Да.

Капитан ватиканской гвардии зло рассмеялся сквозь зубы.

– Практически никакой.

Жоан молчал в ожидании. Ему было любопытно, что еще скажет дон Микелетто, который пристально смотрел на него с той же улыбкой на устах.