Дом там, где сердце - Шеннон Фаррел

Мюйрин тоже хотела видеть в Локлейне, с которым прово­дила упоительные ночи, отнюдь не партнера по работе, с ее удачами и неприятностями. У них возникает по миллиону проб­лем на день. Они вместе управляют делами поместья, ведут учет и выполняют массу других дел. А ночь была для них удивитель­ным временем, когда между сном и бодрствованием они неис­тово предавались любви.

Не было ничего неприличного или шокирующего, когда они смеялись, изучали и откровенно любили друг друга, пока пер­вые лучики рассвета не пробивались в их тайное пристанище, где они уединялись от всего мира. Утро наступало слишком скоро, и призывное кукареканье петуха возвращало их к бесконечным дневным заботам. Они одаривали друг друга по­следним теплым поцелуем и расставались, храня незабываемые воспоминания до следующего раза, когда снова оказывались имеете хоть на несколько часов.

Локлейн пытался не думать о будущем, но постоянно ис­пытывал неуверенность в том, что Мюйрин навсегда останет­ся с ним. В любое мгновение из Шотландии мог прибыть ко­рабль с ее отцом на борту, и она исчезнет без следа. Но пока она была с ним, он решил наслаждаться каждой секундой, которую они могли провести вместе. Он занимался с ней любовью от­чаянно, словно в последний раз.

Мюйрин тоже старалась не думать о будущем, но из головы у нее не выходил вопрос, как же все это закончится. Она любила Локлейна, в этом у нее сомнений не было. Но, Господи, разве они могли быть счастливы вместе? Как только им удавалось спра­виться с одними неприятностями, тут же возникали новые.

Более того, Локлейн, почему-то внушил себе, что совершен­но ей не подходит. А она была уверена, что он постоянно срав­нивает ее с Тарой. Ощущение Мюйрин своей неопытности и связанная с этим неловкость также изрядно затрудняли их отношения. Она была убеждена, что Тара была единственной любовью Локлейна, а она – просто друг, партнер, некто, с кем Локлейн проводит ночи.

Мюйрин справилась с налоговым кризисом, продав все до­рогие вещи, которые прибыли для нее на судне из Шотландии. Она даже кофе упаковала в коричневые бумажные пакеты, что­бы продать его на рынках. Локлейн отдал Патрику деньги за два пакета и один вручил как подарок Мюйрин, а второй оста­вил до ее дня рождения тридцатого апреля.

– Право же, не стоило, – сказала она, нежно целуя его.

– Нет, теперь мы квиты. Ты же оставила буфет, – с улыбкой промолвил он, указывая на стоящий в ее комнате шкаф.

Она смущенно улыбнулась.

– Он такой красивый, что нужно сто раз подумать, прежде чем продать его. Ты сделал его своими руками, и он напоминает мне о тебе и о нашей первой ночи.

– Никогда бы не подумал, что ты нуждаешься в напомина­нии о том ужасном времени. К чему тебе напоминания, не луч­ше ли живой образец? – поддразнил он, слегка пощекотав ее, и она смеясь бросилась в его объятия.

– Гораздо лучше, – согласилась она, одаривая его медлен­ным поцелуем.

Внезапно в комнату вошла Циара, которой понадобился ка­кой-то совет, и они резко отпрянули друг от друга.

Его сестра осталась недовольна своим открытием и сделала все возможное, чтобы помешать Локлейну проводить время наедине с Мюйрин.

Мюйрин не могла ее винить. Ведь та просто беспокоилась, что ее брату снова причинят боль. Но в то же время такое не­одобрение со стороны его единственной родственницы не мог­ло не сказаться на их отношениях. А что скажет ее семья, если узнает о Локлейне, Мюйрин даже не могла себе представить.

К концу марта часть денег, прикарманенных мистером Блессингтоном, была возвращена. Большую их часть Мюйрин потратила на оплату закладной и возмещение почти всех налогов, а все, что осталось, пошло на покупку новой партии скота, особенно овец, дающих шерсть для продажи. Эти неприхотливые животные могли пастись на самых худших участках поместья. На какое-то время Мюйрин воспряла духом, убедившись, что наконец-то все начало меняться к лучшему.

Однако серьезнейшие перемены настигли их в середине апре­ля, когда мистер Коул, юго-восточный сосед, объявил, что на­мерен превратить всю свою землю в пастбище для овец и всем своим крестьянам разослал уведомление о выселении.

Хуже того, полковник Лоури, северный сосед, готов был опла­тить переезд своих работников в Канаду, лишь бы только из­бежать введенных правительством высоких налогов. Налоги эти налагались на душу населения, то есть за большое число крестьян, которые предположительно платили большую ренту зa свои маленькие домики и крошечные картофельные делян­ки, соответственно начислялись и большие налоги.

– Комиссия Девона подсчитала рентные платежи, которые поступили в начале тысяча восемьсот сорок первого года, перед неурожаем картофеля в октябре, – пояснял Локлейн Мюйрин, когда она, сидя за столом, пыталась разобрался в цифрах. – Они прибавили всю ренту, зафиксированную в расчетах, даже не приняв во внимание все существующие задолженности. Кто-то уехал, кто-то умер, родились дети, отчего еще больше взвин­чиваются налоги. К сожалению, женщины и дети не приносят большого дохода, а кормить нужно все больше ртов притом, что денег становится все меньше. Потому-то полковник Лоури и мистер Коул пытаются сэкономить сейчас, пока через не­сколько лет ситуация не достигнет критической точки.

– Но куда деваться их работникам? Что им делать? Овцы – это прекрасно, но чтобы за ними ухаживать, нужны люди, ведь овец надо чесать, стричь и красить шерсть, а затем прясть ее! – воскликнула Мюйрин. – Или же откормить их и зарезать на мясо.

Локлейн прошелся по комнате. Она никогда еще не видела его таким подавленным.

– Не могу поверить! – произнес он, тяжело опускаясь в кресло.

– Я знаю, что тебе невероятно трудно, Локлейн. Прости.

Он вздохнул и устало потер глаза.

– Я знаю многих из этих людей с детства. Многие из них уже старики. Они не могут эмигрировать! Многие из них просто не переживут переезда! Это все равно что сразу подписать им смертный приговор. А если и переживут, что тогда? Они попробуют начать все сначала в совершенно чужой стране. Об этом даже подумать страшно. Уж я знаю, как нелегко было в Австралии. Никому такого не пожелаю.

– Но ведь ты заработал там, – заметила Мюйрин.

– Я чертовски тяжело работал, но чаще всего мне просто везло. А повезет ли им? Все больше эмигрантов направляется в Америку.

Мюйрин внимательно слушала Локлейна и печально смот­рела на цифры перед собой. Затем, отложив книгу, взяла чистый лист бумаги.

– Сколько человек в поместье полковника?

– Сотня или около того.

– А у мистера Коула?

– Приблизительно столько же, может, чуть больше.

– А сколько из этих людей обладают какими-нибудь способ­ностями, владеют какой-то профессией, ну, знаешь, например, плотничеством?