Адвокат Империи 10 - Ник Фабер

корёжит, — хмыкнул, откинувшись в кресле и закинув одну ногу на другую. — Даже больше вам скажу. Я сегодня ещё и на мероприятие иду к графу Филатову.

— И зачем же мне, по-твоему, эта информация? — фыркнул он.

— Да так, просто позлить вас, — пожал я плечами. — Как и все ваши злобные тирады ранее, это нисколько не помешает ни вам, ни вашей консультации отправиться на помойку. А вы туда отправитесь, потому что они просто разорят вас судебными издержками. Вы прошли уже два процесса. Будет третий, на котором вас задавят окончательно.

— И что? — Он поморщился. — Из-за этого я должен броситься в ноги и умолять о помощи? Тебя? Уволенного стажёра без образования? Это даже не смешно…

Ясно, вот и ещё один камень преткновения, из-за которого он банально не видит во мне хоть какое-то подобие адвоката. А ещё я не мог не заметить, как старательно он скрывает стыд и старается не упоминать свою дочь в этом разговоре.

— А здесь кто-то говорит о этом? — поинтересовался я, вставая с кресла. — Владимир, вы профессионал, который делает своё дело. Мне не нужны ваши мольбы. Если честно, мне абсолютно наплевать, выиграете вы это дело или проиграете…

— Что и требовалось доказать, — перебил он меня и усмехнулся. — Чего ещё ожидать…

— Я не договорил, — произнёс таким тоном, что он замолчал. — Вы оскорбили свою дочь. Прилюдно. Хоть и не хотели этого. Вы ударили меня. При свидетелях, прекрасно понимая и зная, что я могу сделать после этого. И вы так же этого не хотели. Совершаете иррациональные поступки. Вы на грани. Ваше дело на грани. Вы балансируете на краю грёбаной пропасти и постепенно теряете равновесие и контроль над происходящим. Это выбивает вас из колеи. И чем дальше будет развиваться ситуация в этом губительном для вас направлении, тем хуже всё будет становиться. До тех пор, пока вы окончательно не отступитесь и все не полетит с обрыва. Хотите помочь этим людям? Хорошо. Я готов помочь вам в этом. Но не потому, что это что-то даст мне. А потому, что об этом меня попросила ваша дочь. Попросила, потому что вам, её отцу, нужна помощь. Любая.

На последних словах что-то внутри него сломалось. Нет, конечно, это не было подобно великому озарению и кристаллизации ситуации в абсолютной ясности. Он и сам знал, что они проигрывают это дело… хотя нет. Не так. Он понимал, что именно ОН его проигрывает. Более того, проигрывает тем, кого ненавидит. И сделать с этим ничего не может.

— И ещё кое-что, — сказал я, прежде чем развернуться и направиться к двери. — Не стоит судить о книге по обложке. Этот ваш необразованный стажёр смог пролезть без образования в лучшую юридическую фирму в этом долбаном городе. И я не проиграл ни единого дела, в котором участвовал. Поверьте, мне есть чем вас удивить.

Развернувшись, я вышел из его кабинета и закрыл за собой дверь. Найдя глазами Марину, кивком указал ей следовать за мной.

— Ну что? — негромко спросила она, когда мы вышли из офиса её отца и направились к лифтам.

— Без понятия, — пожал плечами и, подойдя к лифтам, ткнул пальцем в кнопку вызова. — Крючок я забросил, а дальше уж как повезёт. Если он ещё способен наступить на горло собственной гордыне и мыслить рационально, то теперь хотя бы рассмотрит возможность того, что я могу ему помочь.

— А ты можешь? — негромко спросила она, заходя следом за мной в лифт.

— Честно? — Я посмотрел на неё. — Не знаю, Марин. Дело… странное. Уже тот факт, что ему не дали уголовный ход, говорит либо о том, что парень действительно не виноват, либо же о том, что Харитоновы замяли его при помощи своих связей. Либо так, либо так. В первом случае мы ничего сделать не сможем. Скорее всего. Во втором же… варианты есть, но надо будет смотреть. В любом случае теперь всё зависит от твоего отца. Если он проглотит гордость и согласится, то я сделаю всё возможное, чтобы ему помочь. Если нет, то нет. Тут уж извини.

— Я понимаю, — всё так же негромко ответила она и замолчала.

Молчала Марина долго. Всё то время, что мы спускались на лифте. И даже когда вышли из здания, она не сказала ни слова. И всё это время в ней боролись противоречивые эмоции. Я почти физически ощущал, как она хочет что-то мне рассказать. И даже догадывался, что именно. Только вот она никак не могла выдавить эти слова из себя. Более того, она почему-то сама испытывала стыд. Одновременно от того, что хотела сказать, и потому, что не могла этого сделать. Хотя нет. Не хотела. Тут я ошибся. Скорее уж считала, что обязана как-то оправдаться.

Эх, сплошные противоречия…

— Марин, — сказал я, не глядя на неё. — Если ты не хочешь или не можешь что-то сказать, то не нужно себя мучить.

— Спасибо, — негромко поблагодарила она, и я ощутил растекающуюся от неё волну облегчения.

И так ясно, что она испытывала желание оправдаться за те слова, что сказал её отец.

— Как думаешь, он согласится? — задала она вопрос, когда мы вышли на улицу.

— Не знаю, — дал честный ответ. — Если его рациональная часть победит эмоциональную, то, скорее всего, да. В противном случае не стоит ждать, что в этом вопросе он пойдет на попятную.

— Ты поэтому довел его? Хотел, чтобы он тебя ударил?

— Что-то вроде того. Можешь называть это срывом эмоциональной защиты, — ответил я, поплотнее застёгивая куртку и доставая телефон из кармана, чтобы вызвать такси.

— Срыв чего? — не поняла Марина.

— Эмоции блокируют логическое мышление, Марин. Всё, что заботило его в тот момент, — это отвращение ко мне и то, что он испытывал по отношению к тебе. Он не думал. Не анализировал, как стоит поступать нормальному юристу на его месте. В нашей работе эмоции не должны властвовать над логикой и рациональностью…

— Говоришь как психолог, — усмехнулась она, а я просто пожал плечами.

— Скорее, как человек, который понимает, что чувствуют люди в тот или иной момент времени, — ответил и даже не покривил душой. — Я хотел подтолкнуть его к рефлексии. Чтобы вместо «я ненавижу этого недоноска»