Ангелы смерти. Женщины-снайперы. 1941-1945 - Алла Бегунова

В конце ноября 1944 года состоялся еще один выпуск. В действующую армию уехали 559 девушек.

К концу февраля 1945 года командировки в воинские соединения получили еще 149 снайперов-инструкторов и 262 снайпера-стрелка. Расклад получился следующим:

на 1-й Белорусский фронт — 35 инструкторов и 60 снайперов;

на 2-й Белорусский фронт — 35 инструкторов и 52 снайпера;

на 1-й Украинский фронт — 40 инструкторов и 70 снайперов;

на 2-й Украинский фронт — 39 инструкторов и 80 снайперов.

В период с 15 марта по 10 мая 1945 года Центральная женская школа снайперской подготовки, просуществовав 27 месяцев, была расформирована. Часть ее личного состава передали Курсам усовершенствования офицеров «Всевобуча» Наркомата обороны СССР. Девушки (всего — 106 человек), успешно сдавшие выпускные экзамены в Московском пехотном училище имени Верховного Совета, получили звание «младший лейтенант» и остались служить в Советской Армии.

Школа выпустила 1061 снайпера и 407 снайперов-инструкторов. Из них на фронтах Великой Отечественной войны погибли 185 человек.

ТРУДНО В УЧЕНИИ, ЛЕГКО В БОЮ

В конце января 1943 года майор Никифорова, приехав в Вешняки, застала там около трехсот девушек, ранее набранных на женские снайперские курсы. Приказ НКО СССР об организации Школы только готовился, но новые преподаватели и новые учащиеся уже прибывали. Новобранцы проходили медицинскую и мандатную комиссии прямо в Вешняках, зачислялись на довольствие и приступали к занятиям.

Знакомство майора с будущими снайперами произошло в помещении первой роты. Комнату нельзя было назвать ни комфортабельной, ни уютной. В ней пахло сыростью. Высоко под потолком тускло горела одна лампочка. Большую часть помещения занимали трехъярусные нары. У стенки размещалась вешалка для шинелей и пирамида для винтовок. Девушки сидели, тесно прижавшись друг к другу, на первом ярусе нар. Они изучали Боевой Устав пехоты РККА, первую его часть: боец, отделение, взвод, рота. Тоненькая, небольшого формата книжица находилась в руках примерно у каждой третьей. По команде преподавателя они перелистывали в ней серые, из газетной бумаги страницы. Параграф про снайпера находился во второй главе, между определением обязанностей и деятельности на поле боя наблюдателя, наводчика пулемета (ручного и станкового), подносчика боеприпасов, связного:

«…68. Снайпер — сверхметкий стрелок, имеет своей основной ЗАДАЧЕЙ уничтожение снайперов, офицеров, наблюдателей, орудийных и пулеметных расчетов, низко летящих самолетов противника и вообще всех важных, появляющихся на короткое время и быстро исчезающих целей.

Снайпер действует в составе снайперской пары, выполняя по очереди обязанности стрелка и наблюдателя»{31}.

Из пояснений преподавателя к этому параграфу следовало, что Устав допускает некоторую самостоятельность в работе сверхметких стрелков. Они могут сами выбирать позиции для стрельбы и тактику ведения наиболее результативного огня при наступательном и оборонительном бое, при схватках с противником в лесу, в горах, в населенных пунктах.

Вот, скажем, наступательный бой. Снайпер должен как можно быстрее уничтожить вражеских офицеров, связистов, наводчиков орудий, минометов и пулеметов, трассирующими пулями навести на цели однополчан. При оборонительном бою надо защищать фланги своего подразделения и стыки между взводами, ротами, батальонами, где может просочиться противник.

Изучение Уставов Красной Армии, как Боевого, так и Дисциплинарного, конечно, являлось весьма важной частью теоретической подготовки. Когда Школа переехала из Вешняков на станцию Силикатная, в более просторные помещения для таких занятий выделили целый класс с разными наглядными пособиями: схемами, чертежами, рисунками.

В классе девушки поначалу изучали и материальную часть оружия: устройство магазинной винтовки Мосина, самозарядной винтовки Токарева, пистолета-пулемета Шпагина, ручного пулемета «Дягтерев пехотный» и станкового пулемета «Максим». Требовалось разбирать и снова собирать их, уметь устранять простейшие неполадки. С теоретических занятий начинался и самый главный предмет в Школе — огневая подготовка.

Вел его майор Николай Григорьевич Крепе, участник Гражданской войны. Он окончил Стрелково-тактические курсы усовершенствования командного состава РККА «Выстрел» в 1930 году, успел повоевать с немцами в 1941-м и 1942-м. Крепе превосходно знал стрелковое дело, проводил занятия увлекательно, интересно. Он умел просто и доходчиво объяснять сложные вещи.

— Даже очень меткий стрелок, умеющий маскироваться, никогда не станет снайпером, если не изучит практическую баллистику, таблицы и расчеты для стрельбы, — так обычно начинал он свою первую лекцию. — Тот, кто все время стрелял только на стрельбище, при стандартных, отмеренных расстояниях, начинает «мазать», стреляя по целям, возникающим на произвольных дистанциях, не говоря уже о стрельбе по движущимся и внезапно появляющимся целям, которые вы обязательно встретите при боевых действиях. Например, если сильный ветер подует сбоку, могут начаться неконтролируемые промахи. При стрельбе в горах, на разных высотах, сверху вниз или снизу вверх пули ложатся совсем не туда, куда нужно стрелку… Летящая пуля — физическое тело в движении, на него действуют законы физики и математики. Законы, говорю я. Значит, люди их уже открыли, изучили. И вы должны изучить. При ведении настоящего боя сверхметкий стрелок, прошедший правильную подготовку, мгновенно, чисто автоматически учитывает разные объективные показатели, влияющие на точность стрельбы. Будем этого добиваться…

— Затем майор Крепе отходил к черной классной доске, брал в руки мел, рисовал, хотя достаточно упрощено, винтовку, и спрашивал курсанток, как, по их мнению, летит пуля, выпущенная из ружья: прямо горизонтально или по дуге?

— Девушки, не обременные законченным средним образованием, уверенно ему отвечали:

— Конечно, прямо!

— Вовсе нет, — сказал преподаватель, посмеиваясь. — Выяснилось сие очень давно, в 1537 году. Итальянец Николо Тарталья в своем сочинении «Новая наука» на основании собственных опытов и наблюдений доказал, что любой снаряд описывает в воздухе кривую линию, похожую на дугу. Он назвал ее траекторией. Эту траекторию он разделил на две ветви: восходящую и нисходящую, а высшую точку назвал вершиной траектории. Если бросить снаряд под углом в 45 градусов к горизонту, то он при прочих равных условиях пролетит дальше всего. Это открытие легло в основу науки баллистики…

Николай Григорьевич мелом изобразил на доске сначала прямую линию, над ней — дугу, исходящую из дула винтовки, и пулю, замершую на самой высокой точке этой дуги:

— Вы видите путь пули в безвоздушном пространстве. Смотрите, вот — восходящая ветвь траектории, вот — нисходящая. Вот — вершина траектории, вот — ее высота. Все это можно вычислить… Только секрет в том, что существует сила притяжения Земли. Выброшенная ударом пороховых газов, наша пуля устремится вперед и вверх со скоростью 865 метров в секунду и одновременно начнет падать вниз по направлению к центру Земли, подчиняясь закону свободного падения тел. Закон, открытый Галилеем, гласит, что любое свободно падающее тело, будь то камень, щепка, мяч или бомба, в первую секунду проходит 4,9 метра, а в каждую последующую секунду скорость его падения возрастает на 9,8 метра…

Такие теоретические рассуждения поначалу пугали девушек. Но потом они узнали, что существуют давно составленные таблицы превышения средних траекторий при стрельбе из разных винтовок — «трехлинейки» Мосина и «СВТ-40» — на разные дистанции, разными пулями. А их задача проста: выучить таблицы наизусть. Пусть не сразу, постепенно. Для того их и собрали здесь…

«Когда началась война, мне было 15 лет, — рассказывала о себе Клавдия Ефремовна Калугина (девичья фамилия — Пантелеева), бывшая курсанткой второго набора. — Я пошла работать на военный завод “Респиратор” в Орехово-Зуево. Война началась — карточки нужны рабочие. На заводе их давали и по ним — 700 грамм хлеба в день. На заводе я вступила в комсомол. По выходным комсомольцев отправляли на “Всевобуч”. Там нас подготавливали к военной службе. Потом, когда “Всевобуч” мы закончили, сказали, что открылась снайперская школа. Очень многие пошли добровольно, пошла и я в 17 лет. Это был июнь 1943 года. В школе я была самая молодая. Всем по 18 лет, а мне — 17. Думали, вернуть меня домой или не вернуть? Решили, если буду успевать за всеми, то оставить. Начали рыть полигон (то есть обучать правилам маскировки с рытьем окопов, траншей и т.д. — А.Б.). Я — из небогатой семьи. И дрова рубила, и воду носила. Я — привычная к делу, работала хорошо. Меня оставили, даже дали увольнительную домой. Когда начали стрелять, у меня не получалось. Я стреляю, и все — в “молоко”. Тогда Баранцева Зинаида Андреевна, наш командир отделения, стала заниматься со мной отдельно. Она научила меня очень хорошо стрелять…»{32}