Команда кошмара - Харитон Байконурович Мамбурин

Кому вообще моча могла стукнуть в тупую башку с такой силой, чтобы изобрести хлебную запеканку с гребаной лапшой⁈ Вы себе представляете насмерть ужаренные лапшины на этой дряни? А этим кормили детей! В детском саду! У меня зубы потом болели!

— Ты чего такой злой? — спросил меня Тимур, после того как мы на самом деле вышли под осеннее солнышко на перекур.

— Вспомнил кое-что поганое, — злобно выплюнул я, крепко затягиваясь, — Ненавижу горячий кисель.

— А мне такой больше нравится.

Твою мать, сколько извращенцев в мире. Это пока молод, люди кажутся одинаковыми, а потом такое выползает. Как раз в возрасте близком к сорокету. Знал я одного фрукта, которому нравилось пить пиво, закусывая апельсинами. Вообще мужик был полный атас, то есть нормальный такой позитивный парень, ничего не могу сказать. Но пиво с апельсинами? Это за гранью добра и зла.

— Лика была идеальной, — внезапно начал говорить Коробок, — Понимаешь? Нет? Наверное нет, у тебя явно другие вкусы. Поясню тогда, чтоб ты понимал чаяния простого парня — Лика была полностью идеальной бабой. О такой даже не мечтаешь, такую даже представить себе не можешь… но вот, сподобило. Я знал, что ей промыли мозги, знал, что не может нормальная баба быть такой ласковой и услужливой, чтоб её аж трясло от желания сделать тебе получше, чтобы она прямо дневала и ночевала с мыслями о тебе, знал, но…

Коробанов смачно сплюнул.

— Это тупо, но я её жалел. Сильно жалел. Думать мне было нечем, спасибо твоей роже, но держался я за счет этой Лики. Молодая, думал, жизни не видела ни хера, а её поймали, в башке что-то наворотили и вот, сделали служанку. Думал, если с тобой договоримся, то я на химии с ней поживу нормально хоть немного. В кино там походим, музыку послушаем, в городах разных побываем, за тобой ездючи. Как-то так, понимаешь?

— Вполне, — пожал я плечами, — Только не пойму, чего ты на меня взъелся.

— Рожа мне твоя не понравилась, — дёрнул щекой Коробок, — Еще тогда, когда я китаез на ноль помножил. Тебе чхать было, как будто я не людей грохнул, а пыль с телека вытер. Ну и моих друзей потом ты тоже как мух перещелкал. Походя.

— Они были не в то время и не в том месте, — бросил я, — К тому же, я спешил, преследуемый массовым убийцей. То есть тобой.

— Да и не друзья они мне особо были, — удивил меня Тимур, — Но мозгами пораскинуть у меня времени не было. Как ваша краля тогда в окне нарисовалась, так и понеслось. А потом у меня до недавнего времени проблемы с башкой были. Из-за обморожений и из-за тебя.

— Если скажешь, что внезапно преисполнился ко мне дружеских чувств, то прямо здесь закапывать начну, — предупредил я.

— Помню-помню. «Не п*зди, и не п*здим будешь». Золотые слова, — ухмыльнулся бывший солдат, — Но нет. Просто вопрос к тебе есть, Симулянт. С хера ли ты такой паскудный? Вот просто. Молодой же еще совсем, где ты этого говна набрался? Ухмылки эти, повадки? Тебя ж явно не наши под замком вырастили, ты такой у мамы с папой образовался. Вот и интересуюсь.

— Мои папа с мамой давно умерли. Сиротский дом, успешное завершение, переезд в Стакомск, — пояснил я, — А говнюсь я потому, что на самом деле я программист, и уж поверь, бегаю по белу свету и убиваю людей отнюдь не для души. Как раз потому, что мне подобное времяпрепровождение не нравится. Очень не нравится. Отвлекает оно меня. Да и ты мне не нравишься именно потому, что мог спокойно жить в деревне, продавать свой сраный самогон, получать пенсию, иметь бабу, ездить по стране куда хочешь, быть… человеком. Понял?

Еще по одной сигарете мы выкурили молча.

— Мне некуда идти, Изотов, — наконец, проговорил Коробок, — Раньше, когда почувствовал, что твоя сила начинает отпускать, хотел предложить вам договор — всё, что я знаю в обмен на билет до Кубы и пару тысяч. Не морщись, я уже в курсе, что всё зависит от твоей гром-бабы. В смысле не прозрачной, а той, здоровой. Но потом я понял, что Куба мне не светит. Эти, из «Стигмы», они меня найдут. И шлепнут. А помирать как-то уже не особо хочется. Я тут, понимаешь, выспался нормально. Мыслить начал адекватно. Рассуждать.

— И чего нарассуждал? — с интересом спросил я, внутренне расслабляясь. Дурак он, конечно, но сейчас вроде не такой уж и дурной. Может, действительно выспался.

— Да вот… скажи, в вашей конторе найдется не слишком уж говённое местечко для человека, который умеет вот так?

Проговорив этот интригующий вопрос, Коробок, ухмыляясь как последний гондон, растопырил руки в стороны, вызывая хорошо знакомый мне абсолютный сферический щит.

…правда, перед этим сотворив очень маленькую, буквально микроскопическую, прямо малюсенькую-сука-малюсенькую, но всё-таки настоящую чёрную дыру (!!!), тут же принявшуюся жадно всасывать в себя воздух. И окурки. И…

«Он был абсолютно уверен, что может тебя убить, Витя. Помни об этом»

Твою мать!!!

Глава 17

Тени вчерашнего полдня

— Я убью тебя!! Убью!!! Убью!!! Слышишь, скотина?!! Мы найдем тебя!! Мы будем искать тебя, слышишь?!!! Мы раздавим тебя, сволочь! Понял?!! Раздавим!!! Онахон! Ну что ты застыла! Вырывайся, зараза! Тебя не так крепко держат!!

Даже в миниатюрном теле может прятаться очень много ярости. Сначала, конечно, страха, даже ужаса. Не каждый день ты, мирно пожрамши, вылетаешь из кафе дабы погреться на солнышке и вообще поглазеть на мир за пределами Стакомска, но неожиданно обнаруживаешь себя засасываемой в черную дыру.

Да, сестры Умаровы знали, что такое черные дыры.

— Ну ёклмн, случайно вышло! — гадко ухмыляясь, крикнул Коробок, — Я не специально! Прости…

Хлоп!

…и вот его нет, как нет и прибывшего за ним телепортатора, сухого серьезного мужика с военной выправкой. Осталась только неистовствующая у меня в кулаке Охахон, которую удалось спасти буквально в предпоследнюю секунду. Способность Коробанова оказалась великолепным пылесосом и самой настоящей смертью для микроскопических или дымообразных (вроде меня) людей, но крупные объекты всосать не могла, если они не попадали прямиком на эту чертову дырку. Или не оказывались очень близко.

— Изотов, да отпусти уже меня! Я все сиськи об твои пальцы стёрла!! — взвыла моя пленница, заставляя окружающих смущенно закашляться. Попав на свободу, злая и помятая феечка покрутила головой, нашла сестру и полетела к ней в объятия, плачась на весь этот жестокий мир. Паша стоял, сурово выпятив челюсть, и, кажется, совершенно не понимая, как ему вообще на всё это реагировать.

Кажется, я сегодня нажрусь.

Нет, я точно сегодня нажрусь. Я задумчиво выкурил сигарету, не обращая внимание на шумное и бестолковое окружение.

— Изотов… — ко мне подлетела хмурая Охахон, без малейшего смущения растирающая себе си… грудь под мятым сарафаном, — Ты сегодня выпить, случайно, не планируешь?

— Еще как планирую, — злобно ответил я, чувствуя, что с души падает камень размером с Джомолунгму, — Задолбало. Всё задолбало! Хочу назад, в «жасминку»!

— Мы с тобой, — категоричным тоном поведала малявка, — Давай, не жмоться на «эсэску». После такого…

Каюк моей заначке, точно. Вон и Паша подползает, и Треска выскреблась, и Слон вылез…

Вот как я думал, что всё это будет? Ну? Ездить по стране, смотреть на счастливых советских людей, кушать мороженное, гулять по городам, любоваться на зеленые скверы, музеи там, может быть, даже театры (надо же хоть раз в этой жизни сходить?). Ладно, досуг, но работа? Да, есть работа, неприятная работа. Но в коллективе нормальных профессионалов, действуя по ролям, нейтрализовывать врагов государства, расти над собой в профессиональном и интеллектуальном плане, всё такое. А что в итоге⁈

Что в итоге, я вас спрашиваю? У меня есть кучка клоунов, которых трудом и гипножабой сделали плюс-минус податливыми… и следом же пошёл провал операции! Мы находимся в подвешенном положении! В меня, блин, стреляли фанаты Палатенца! Причем, по словам Юльки, могут быть еще! Вместо полного грациозности шествования по СССР мы мечемся по городам как полудохлая крыса в лихорадке! А еще этот ё*аный Коробок!

Что же, придётся сегодня попозже накрывать дастархан. Всё равно я тут самый богатый… ну и виноватый в появлении этого придурка.

— Ё*аный Коробок! — с чувством выдала Охахон, опустошая наперсток со смесью водки и «спирта-плюс», — Падла в шрамах!

— Да хватит тебе уже, — пихнула