Хамелеон. Смерть явилась в отель. Дама не прочь потанцевать - Стейн Ривертон

Господин Эррон сел за фортепьяно и сыграл менуэт удивленно слушавшим его дамам — тончайшее кружево звуков словно приоткрыло перед ними сумерки далеких времен, и они увидели ряды освещенных окон со скользящими за ними тенями. Это играл настоящий музыкант. Вдруг он поднял голову, обнажил в улыбке влажные белые зубы и внезапно громко заиграл что-то бессмысленное, бравурное и фальшивое. Также неожиданно он прервал игру и встал.

Он словно нарочно манипулировал состоянием своих слушательниц — сперва навеял им одно настроение, а потом сам же грубо нарушил его.

Господин Эррон показал рукой на окно.

— Если подумать, настроение, вызываемое музыкой, сродни тому чувству, которое охватывает человека, любующегося природой, — сказал он. — Музыка тоже содержит малую толику той мистики, которую нам молча раскрывает природа. Под природой я подразумеваю не только лес, поля и животных, но и воду, железнодорожные рельсы, белую проселочную дорогу, одинокий дом. В случайной игре света и тени какой-нибудь пейзаж может поразить наше подсознание куда сильнее, чем музыка. Я могу пройти вечером мимо большого дома, и его окна безошибочно скажут мне, что очень скоро этот дом будет охвачен огнем. Некоторые формации облаков при определенном освещении или пейзаж могут поведать мне о надвигающемся несчастии. Природа безвременна и в равной степени принадлежит и будущему и настоящему. Взгляните на эту темную, мрачную линию берега. Или на небо! На нем нет облаков, только неподвижная, серая пелена. Море больше не отражает его, оно замерло в мучительной дреме. Лес скрыл свои краски, он весь напоен сумерками, и рядом с ним высокая, грустная крыша большого отеля. Я воспринимаю этот пейзаж, как фразу из загадочного музыкального произведения, в такие мгновения мне открывается будущее, я могу предсказать убийство или, если хотите, самоубийство, что угодно, — все это только предчувствия.

Одна из молодых дам неестественно засмеялась, так обычно смеются дети, выслушав историю о привидениях.

— Вы можете напророчить беду, — сказала она.

— Это не исключено, — согласился с ней господин Эррон, — но подумайте над моими словами.

Он взглянул на потолок и задумчиво повторил:

— Подумайте над моими словами.

Окутав себя новыми клубами сигарного дыма, он ушел.

— Позер, — пробормотала графиня Патткулль, которой хотелось показать себя светской дамой. Но голос ее звучал не очень уверенно.

— Графиня Патткулль права, — вмешался один господин, который слышал конец этого странного разговора. — Я не часто встречал таких откровенных позеров. И знаете, мне кажется, что где-то я уже встречал этого человека.

Это был господин Паркер, полковник запаса. У него была красная физиономия, светлая борода и редкие, тщательно причесанные волосы.

— Где? Где вы его видели? — с интересом воскликнули дамы.

— Вот именно, где? Об этом я как раз и думаю, но не могу вспомнить.

Полковник постучал пальцами по лбу, но очень легко, осторожно, словно прикасался к редкой и дорогой вещи.

— Скорей всего в одной из своих поездок, — сказал он. — Не помню, где именно, но хорошо помню, что это была неприятная встреча.

— Опять только предчувствия и предположения, — шутливо вздохнула графиня. — Подождите, погода наладится и все перестанет казаться таким мрачным…

Тем же вечером в коридоре Д случалось нечто необъяснимое. Здание отеля было несимметрично, и его коридоры пересекались друг с другом самым причудливым образом. Каждый год в отеле что-то сносили и что-то пристраивали. Этаж клеился на этаж, повсюду появлялись новые эркеры и фонари. Из-за бесконечных перестроек некоторые коридоры оказались замурованными в здании и почти лишенными дневного света, даже летом там постоянно горели лампы. Итак, необъяснимое происшествие произошло в одном из таких коридоров.

4

Фру Александра

После случившегося владелец отеля, Юаким Гордер, вызвал в свой кабинет портье и строжайшим образом наказал никому не рассказывать о том, что произошло в коридоре Д. Лицо Гордера покрывала смертельная бледность, которую подчеркивал белый шейный платок. Портье молча поклонился. Владелец отеля объяснил свою бледность внезапным недомоганием.

— А тут еще этот проклятый коридор. Надо позаботиться и провести туда вентиляцию. Недопустимо, чтобы наши гости видели эту темную дыру. Там воздух, как в подвале, как в морге. Но самое главное, дорогой Юлиус, вы должны позаботиться, чтобы они не узнали о том, что там случилось. Такие сенсации могут испортить репутацию нашего отеля. Вы меня понимаете?

Конечно, портье все понимал, он еще раз поклонился и ушел, не проронив ни слова. Однако любой портье имеет право думать то, что хочет. И потому, возвращаясь к своей стойке в большом холле и по привычке бессознательно проверяя, горят ли лампы, заперты ли шахты подъемников и все ли двери закрыты, он невольно думал, что эти слова странно противоречат тому, что господин Гордер сказал полчаса назад, когда его нашли в коридоре Д при весьма странных обстоятельствах.

Из-за промозглой погоды, которая заставила многих отказаться от прогулок на свежем воздухе и от которой даже в доме было холодно и неуютно, большая часть гостей рано разошлась по своим комнатам. Уже после вечернего чая, подававшегося в десять часов, в салонах и гостиных почти никого не осталось, а в одиннадцать лишь два человека сидели с книгами в креслах у зажженного камина. Стук шаров, доносившийся из бильярдной, свидетельствовал о том, что там по обыкновению собрались русские, большие любители этой игры. Ночь была темная, как в октябре, всюду горел свет. Господин Гордер совершал свой обычный обход.

По этому обходу можно было проверять часы. Ровно в одиннадцать господин Гордер спускался в холл, где сидел портье, просматривал все сообщения за день, интересовался всем, что ему было необходимо знать как хозяину отеля, отдавал распоряжения на следующий день и шел дальше — сперва он обходил большой двор, проходил мимо гаражей и конюшен, а потом по очереди обходил коридоры всех этажей снизу до верху. Он промерял лифты, осматривал гостиные и точно двадцать пять минут двенадцатого заканчивал свой обход опять у стойки портье. Пожелав портье доброй ночи, он уходил к себе. По правде говоря, в этих обходах не было необходимости, но они проводились неукоснительно, точно праздничные парады. Слуги и работники знали, что хозяин легко обнаружит малейший недостаток, и потому, как правило, все было в порядке.

В тот вечер портье занимался счетами, часы на его столе пробили без четверти двенадцать. Он был так поглощен работой, что лишь минуту спустя вдруг сообразил, что уже без четверти двенадцать, а господин Гордер все еще не вернулся после обхода. Это его удивило. За те полгода, что портье работал в отеле, такого еще не случалось. Он решил, что господин Гордер с кем-нибудь заговорился и сейчас, наверное, придет. Вскоре зазвонил внутренний телефон. Строгая фру Александра спрашивала, где ее муж.

— Как обычно, совершает обход, — ответил портье, — он еще не вернулся.

Портье знал, что господин и госпожа Гордер каждый вечер в половине двенадцатого пьют шерри с печеньем. И обмениваются впечатлениями дня. Это были совещания генерального штаба «Эксцельсиора», на которых просматривались счета, строились планы, утверждалось меню, обсуждались увольнения или прием служащих, а также их продвижение по служебной лестнице, но самым главным была забота об удобстве гостей. Это были важные совещания и на них во время сезона обсуждалось все, что имело отношение к приятному отдыху более трехсот человек. После этого совещания фру Александра уходила к себе, а господин Гордер проводил еще час или два за игрой в бридж. Эти совещания он не пропускал никогда.

Портье еще некоторое время занимался счетами. Потом он сложил аккуратной стопкой свои книги на краю стола и машинально разложил под лампой синие и желтые карандаши. Откинувшись на спинку вращающегося кресла, он мечтательно смотрел на полосатые обои. Теперь уже все гости наверняка отправились на покой, двери коридоров замерли в неподвижности, он не слышал больше даже стука шаров из бильярдной. Всем своим существом портье ощущал, как этот большой, отошедший ко сну отель заполнился тишиной.

Неожиданно опять зазвонил телефон, медная кнопка упала на пол. Звонила фру Александра. Портье схватил трубку, взглянул на часы и даже вздрогнул: была уже половина первого.

— Что-то случилось, — сказала фру Александра. — Вы до сих пор не видели господина Гордера?

— Нет, сударыня, это очень странно.

— Я уже всюду звонила, — сказала фру Александра. — Он был в конюшне, в гараже, на кухне, но его до сих пор не было в гостиных, а ведь гости уже давно разошлись по своим комнатам.