Борщевик шагает по стране - Даниил Николаевич Заврин

– Мммм – промычал младший.

– То—то и оно, что как прижмет, только мычать и можешь, сопляк – Вышкин вытер о его рубашку руку – пошел отсюда. Не хватало еще место гадить, таким мусором. Чтобы через минуту тебя тут не было недоносок.

Вульхич, быстро поднялся и схватив телефон побежал к двери.

– Вы еще пожалеете.

– Двери за собой закрой – сказал Вышкин, усаживаясь за свой стол – а не то, поймаю, и снова отругаю.

Проводив сына олигарха взглядом, Петрович, повернулся к нему – у тебя всё в порядке? Ты что—то нервный какой—то.

– Всё в порядке – Вышкин, покатился на стуле – в полном порядке.

– Этот может проблем доставить – осторожно заметил Петрович.

– Всё беру на себя. И его, и проблемы, и даже писанину. Которую привычно, оставлял на тебя.– Там уж не так много осталось.

– Вот и доделаю что осталось. Сегодня ночка длинная предстоит. Буду писать, писать, и писать.

– У тебя точно всё в порядке?

– Да. Не волнуйся Иван Петрович, больше ничего плохо не случиться.

Майор вытащил сигарету и засунул в рот. Петрович с интересом посмотрел на него. Вышкин достал спички и чиркнув об стол, прикурил. Дав маленькому огоньку, дополнительно погореть в руках.

– Что—то ты реально странный сегодня.

– Это просто зима стучится, хочется дополнительного тепла – Вышкин помахал спичкой и выкинул её в мусорку – двигай уже, а то, я передумаю.

Он протянул руку капитану. Тот пожал её и пошел к двери. Вышкин развернулся в кресле к окну. Где—то там, ехала в поезде Людмила, стремительно пробираясь сквозь дождь и снег к сестре. И это хорошо, там, наверное, ей будет намного лучше, нежели в этом чертовой деревне. Вышкин вдруг понял, отчего, прогнал Петровича и остался здесь, ему просто не хотелось идти домой, к Ольге.

Моисеев

04.02.1977

Бункер.

Сирена. Громкая, резкая. Непрерывно давящая на уши. Моисеев открыл глаза, и увидел, как под потолком беспрерывно мигает лампочка.

– Что – пробубнил Моисеев – что происходит?

– Эвакуация – сказал вошедший в его комнату солдат.

– Какая эвакуация, я второй день здесь.

– Срочная.

– Подождите, это что—то неправильное. Я.

– Нет на это времени – солдат пробежался глазами по комнате и найдя сапоги, отдал их ему – обувайтесь, быстро.

– Я не согласен. Мне надо понять.

– Так, либо я делаю силой, либо вы делаете это по собственной воле. У меня приказ, вывезти вас на поверхность – солдат посмотрел на часы – и как можно быстрее.

– Да что, происходит, чёрт возьми?

– Я не знаю. Но надо эвакуироваться. Срочно – повторил он и направился к нему, видимо желая применить силу.

– Хорошо, хорошо, как скажете – Моисеев начал обуваться – только дайте мне минуту.

– Полминуты.

– Хорошо, пусть так. Боже, необходимость, то—какая. Неужели, вы думаете, я могу также быстро, как и вы – простонал Моисеев – как бы мне не тридцать лет.

Но солдат его не слушал, лишь напряженно следил за его действиями, пока, наконец, не вытолкал его полуголо в коридор, откуда, по лестнице, заставил подняться наверх, где стоял точно в таком же виде Вавилов. Только он еще в руках штаны держал.

– Алеша, ты то мне хоть что—нибудь можешь объяснить? – спросил Моисеев подходя к товарищу – что происходит то?

– Эвакуация – пространно ответил Вавилов и снова посмотрел на вход в бункер – эх, а такие надежды были.

– Да, подожди, может ошибка, какая – Моисеев поискал глазами военных и к неожиданному везению, увидел Чепкасова – товарищ генерал, товарищ генерал, что происходит, скажите, пожалуйста, а то вокруг какая—то путаница.

Генерал повернул голову в его сторону. И Моисеев в ужасе отпрянул, вся его форма была в крови, а на руке, красовался здоровенный порез. Только вот генерал казалось, игнорировал его.

– Боже, что это?

Но Чепкасов будто и не заметил его, говоря в рацию и высматривая что—то в небе. Моисеев поднял глаза, вертолеты, несколько боевых вертолетов, быстро приближались к ним.

– Вот и всё, товарищ ученый – наконец сказал генерал, убедившись, что их заметили пилоты – теперь, вы в безопасности.

– У вас с рукой что—то – сказал Моисеев, указывая на кровоточащую рану.

– Ах, это. Это да – отстраненно сказал генерал и посмотрел на приближающегося солдата.

– Товарищ генерал, боевая группа готова. Ждем дальнейших указаний – отчеканил парень, вытянувшись по струнке.

– Отлично. Только ты лейтенант, с нами не пойдешь, на тебе эвакуация ученых.

– Так точно, он – начал, было, офицер.

– Никаких, но. Берешь и выводишь – Генерал устало вытер пот – вот и все, Николай Алексеевич. Кажется, на этом, мы попрощаемся.

– То есть?

– Закончены ваши исследования. База под карантином. Возвращайтесь к жене и детям. А на компенсации съездите в Крым – Чепкасов, хотел было пожать руку, но увидев свой порез, осекся, убрав руку за спину —и помните, все, что тут произошло, государственная тайна, впрочем, об этом я уверен вам еще напомнят.

С этими слова он развернулся и пошел к небольшой вооруженной группе солдат, стоявшими у входа, видимо в ожидании его поручений. Моисеев неотрывно следил за генералом, ему почему—то казалось, что он видит его в последний раз, ровно, как и эту вертолетную базу и уходящих вместе с генералом солдат.

Вышкин

В квартире было пусто. Нет, это не касалось мебели, еды, или его вещей, которые привычно лежали на своих местах. Вовсе нет. Это касалось лишь Ольги, которая уехала из дома. Майор прошел на кухню. Все как обычно, даже приготовленный ужин. Разве что небольшая записка, лежавшая на столе.

Вышкин налил воды и задумчиво поднёс ко рту. Что—то останавливало его желание посмотреть, что там внутри. Будто от этого менялось очень многое, а проще говоря, всё. Он сел за стол.

После того как он переступил порог квартиры, всю его усталость будто рукой сняло, и теперь казалось, что дай ему цель, так он еще и два дня не поспит, готовя отчеты по разрабатываемым террористическим ячейкам. Только вот это возможно лишь после того, как он прочитает, это чертов листок. Вышкин протянул руку. Это просто листок, обычный бумажный листок.

Часть четвертая

Мозалев

Я уже и не понимаю, что тут настоящее, а что нет. Все кажется мне не более чем абсурдом. Люди в халатах, какие—то странные опыты, ботаник Сосновский, о существовании которого не знал даже я. И наконец, потерянный среди лесов Бункер, где возродились самые странные фантазии советской ботаники.

Но я не отчаиваюсь, это просто бесполезно. Никто и никогда не скажет мне спасибо за то, что я вот так сдался, не разузнав и десятой доли того что тут твориться. К тому же кормят меня неплохо, да и избиения прекратились едва, они воткнули в меня свои иглы. Другой вопрос, на чём они остановятся.

Я тру свою кожу. Это зуд. Иногда он кажется мне нестерпимым, но, я стараюсь