Невеста горца. Долг перед кланом - Злата Романова

я глотаю готовые вырваться слова, нехотя садясь за стол. Даже Латифа молча смотрит в тарелку, явно нервничая, как и другие женщины.

Молчание нарушает полудурок Латифы, Марат, который решил вставить свое никому не нужное мнение:

– После случившегося о пышной свадьбе не может быть и речи, – его голос звучит самоуверенно и непринужденно, будто он говорит о погоде, а не о судьбе моей сестры. – Разделаемся с этим делом по-тихому и забудем.

Эти слова становятся последней каплей. Я резко ударяю кулаком по столу, отчего вся посуда дребезжит, а Марат испуганно подскакивает на стуле.

– Никакой свадьбы не будет! – угрожающе нависаю над ним. – Моя сестра не выйдет замуж за человека, который украл! Кто посмел даже заикнуться об этом?

В комнате повисает тишина, никто не осмеливается заговорить. Я перевожу взгляд на дядю Чингиза.

– Асад, – голос дяди наполнен гневом. Никогда в своей жизни я не противоречил ему, проявлял должное уважение, но видя сегодня, к чему он ведет, я не могу больше молчать. – Ты прекрасно знаешь правила. Если девушка провела ночь в доме мужчины, она должна стать его женой. И точка. Мы не будем ставить под угрозу честь семьи.

– А честь моей сестры и ее желания тебя не волнуют?

– Важна честь всей семьи, – отвечает дядя. – Ты знаешь, как это устроено.

– Значит, пришло время изменить эти правила, – рявкаю я, не отводя глаз. – Никто не будет диктовать моей сестре, с кем ей связывать свою жизнь.

Воздух становится тяжелее. Дядя Чингиз долго смотрит на меня, затем негромко произносит:

– Мы поговорим после ужина, Асад. И не смей больше устраивать сцены за моим столом.

Я смотрю на Амиру. Ее глаза блестят от слез, она молча смотрит в тарелку, пытаясь сдержать дрожь.

– Все будет хорошо, – обещаю я, глядя на нее и не обращая внимания на остальных. – Я не позволю этому случиться.

Дядя молчит, но его взгляд говорит о многом. Я знаю, что это будет долгая ночь. Но я не отступлю, пока моя сестра снова не станет свободной.

***

Кабинет дяди Чингиза погружен в полумрак, тяжелые портьеры закрыты, оставляя лишь узкую полоску света, падающую на пол. Дядя стоит спиной ко мне, глядя в окно. Я закрываю дверь громче, чем собирался, и он медленно поворачивается ко мне. Его взгляд тяжелый, непримиримый.

– Асад, ты должен понять, – строго начинает он. – Это не прихоть и не вопрос личного желания. Я дал слово старейшинам семьи жениха. Это уважаемые люди и отказываться теперь – значит навлечь позор на нашу фамилию.

– Уважаемые люди, дядя? – я не скрываю своего презрения. – С каких пор уважение проявляется в похищении беззащитных девушек?

– Ты прекрасно знаешь, что в наших традициях это распространено, – отвечает дядя твердо и спокойно. – И это не считается позором, если девушка потом становится женой похитителя. Тем более, что Амиру никто не трогал, она невредима.

– Она в ужасе, ее все еще трясет, – парирую я жестко. – Никто не имеет права доводить ее до такого состояния, даже если она цела физически. Это не оправдание!

Дядя тяжело вздыхает, подходя к столу и садясь в кресло. Он внимательно смотрит на меня, складывая руки перед собой.

– Асад, ты забыл, как женился сам? – его голос звучит резко, почти обвиняюще. – Когда я решил, что ты должен жениться на Мине, ты не возражал так категорично. А ведь Мина тоже была против этого брака. Почему теперь, когда дело касается твоей сестры, у тебя совершенно другие взгляды? Разве я не знаю, как лучше для вас, детей? Разве я когда-то принимал решения, которые могли навредить вам?

Я чувствую, как кровь приливает к лицу, злость пульсирует в висках.

– Это совершенно разные ситуации, дядя, и ты прекрасно знаешь об этом, – мой голос становится холодным, как лед. – Я не похищал Мину, не держал ее в страхе и ужасе. Мы говорили, договаривались, она дала свое согласие, даже если и не сразу. Амира же была украдена, против своей воли, насильно, человеком, которого она до этого в глаза не видела. Как ты вообще можешь это сравнивать?

– Ты всегда находишь оправдания, Асад, когда это удобно тебе. Ты слишком молод и упрям, чтобы видеть всю картину целиком. Я обязан сохранить уважение и честь семьи. И это не обсуждается.

– Если ты думаешь, что уважение можно купить ценой счастья моей сестры, то ты ошибаешься! – я с трудом сдерживаю гнев, шагнув ближе к столу. – Если тебе так важна твоя честь, то покажи ее сейчас и защити Амиру!

– Не берись говорить о том, чего не понимаешь, Асад, – голос дяди дрожит от сдерживаемого раздражения. – Я дал свое слово! Если мы откажем, мое слово ничего не будет стоить, мое имя вываляют в грязи. Скажут, что я не мужчина, раз не держу данного слова. Ни один человек не осмеливался усомниться в моей чести за всю мою долгую жизнь, и сейчас, я не позволю этому случиться, тем более, что я знаю – я прав. Для Амиры этот брак будет благом, Асад. Джафар Сайханов – сын благородной семьи, он родом из нашего села, я знал его отца когда-то, и его мать тоже достойная женщина. Она овдовела совсем молодой, но о ней не было ни одного слуха, все знакомые уверили меня, что такая благороднейшая женщина не могла воспитать плохого сына. Я не знаю, почему Джафар украл Амиру, почему не попросил у нас ее руки, но все называют его надежным человеком с головой на плечах. Для Амиры это замужество будет счастливым.

– Я не согласен с тобой, дядя, – смотрю ему прямо в глаза. – Чужое мнение о человеке не убедит меня, люди могут не знать, что он из себя представляет на самом деле. Я не отдам за него Амиру.

– Отдашь, – с яростью рявкает дядя Чингиз, стуча кулаком по столу. – Я принимаю здесь решения!

– Значит, мы будем сражаться, – бросаю я резко. – Но я не отдам свою сестру человеку, который решил, что может безнаказанно делать такие вещи.

Не дожидаясь его ответа, я резко поворачиваюсь и направляюсь к двери. Я слышу, как дядя тяжело вздыхает за моей спиной, но мне уже все равно. Я больше не позволю