Британский вояж (СИ) - Соловьев Роман Васильевич

— Ну а сами вы чего хотите, Никитин? — тихо спросил император.

— Ваше Величество… я домой хочу. Пятнадцать месяцев жену и сына не видел.

Николай Павлович усмехнулся:

— Никитин, не время сейчас о доме думать… война идет… –вздохнул император.–Долгоруков рассказал мне о ваших стратегических идеях и планах. Вы отправитесь домой, как только вражеская армия уйдет из Крыма.

— Благодарю, Ваше Величество.

— Никитин, вы уже второй раз оказали для России неоценимую услугу. Просите что угодно. Хотите титул графа и большое поместье?

Я невольно подумал, что Николай Павлович все же не забывает добра. Он еще помнил, что я подарил российской казне двух коней из чистого золота. Уж не это ли золото сейчас лежало на дне Балтийского моря возле острова Готлиб? Наверняка золотых коней хана Батыя все же переплавили в чушки из-за войны… однако я не стал затевать с императором беседу на такую опасную тему.

— Ваше Величество, у меня действительно имеется просьба. В Англии мне хорошо помог бывший майор Разумовский.

— Помню-помню… тот самый революционер-радикал…

— Он оказал не только большую помощь, но и спас мне жизнь, а сам погиб от рук британского агента. Ваше Величество, прошу восстановить дворянское имя для супруги и детей покойного Егора Константиновича Разумовского и вернуть им имение.

Император задумался:

— Хорошо. В порядке исключения верну семье покойного Разумовского дворянский титул и поместье. А вы, Никитин, с сегодняшнего дня назначаетесь помощником военного министра. Дел впереди еще много.

Пять дней в Генштабе ушло на планирование военных операций в Крыму. С легкой руки императора теперь я стал полковником и получил должность помощника военного министра.

Хорошо что работал телеграф и мы могли передавать приказы напрямую в Севастопольский штаб. Управление сухопутными и морскими силами Севастополя требовало новой гибкой системы. Я предложил разделить главную линию обороны на четыре дистанции и на каждой назначить ответственных. Так же нужно было решить, как организовать защитникам своевременную поставку продовольствия, вооружения и боеприпасов. Командирам всех уровней, от лейтенанта и выше — была предоставлена возможность широкой инициативы при защите города. Я предложил расширить возможности наблюдения, использовать аэростаты и увеличить количество диверсионно-разведывательных групп. В следствии роковых ошибок Меншикова в Крыму, его оперативно заменили на энергичного генерала Горчакова.

Все эти новшества вскоре дали результаты. Оборона Севастополя вышла за рамки традиционных способов обороны крепостей. Появилась новая позиционная форма войны, в которой обороняющиеся проявляли почти не меньшую активность, чем наступающие.

Приходилось идти на разные уловки. Как только врага выбивали с ближних редутов, англичане и французы сразу подтягивали резервы, чтобы снова занять позиции. На русские боевые корабли подавали световые сигналы с бастионов и пристрелянные орудия начинали жестко подавлять редуты огнем, а русская пехота уже прорывалась и уничтожала подошедшие резервы.

Но настоящий успех мы почувствовали, когда вблизи Севастополя появилась подводная лодка и броненосцы. Дня не проходило, чтобы не уничтожалось от двух до четырех английских и французских кораблей. Вскоре удалось совсем перекрыть подход транспортников из Варны. Вражеская армия испытывала не только снарядный голод, но и проблемы в снабжении продовольствия.

16 января в Генштаб поступили сведения, что французско-английский экспедиционный корпус сворачивает палаточные лагеря и спешно грузится на корабли. Через неделю последний английский корабль покинул Севастопольские бухты и побережье Крыма…

25 января Севастополь снял осадное положение.

Корреспондент Рассел с ужасом осознавал, во что превратился экспедиционный корпус к январю 1855 года. Пристойный воинский вид сохраняли только артиллеристы и морская бригада. Трудно сказать, от чего более страдали солдаты — от нехватки еды или от недостатка одежды.

Русские превратили для англичан и французов это место — в настоящий ад. Они атаковали англо-французскую армию с земли, неба и даже из глубины моря. Диверсионные группы русских уничтожали целые отряды, подводная лодка каждый день атаковала торпедами военные корабли и транспортники, которые оказались беззащитными от подводной угрозы. Потопили даже легендарные британские линкоры «Диктатор» и «Монарх». В войсках подводную лодку называли «Морским дьяволом». К тому же русские научились сбрасывать на корабли бомбы прямо с аэробусов.

Смерть на поле боя или в полевом госпитале, увечья от ран и болезни каждый день выбивали друзей и знакомых. Рассел с ужасом узнал, что численность экспедиционного корпуса уменьшилась уже более чем вдвое. Вскоре они превратились не в осаждающих, а в осажденных…

Еще одна попытка захватить Севастополь снова не увенчалась успехом. Кондригтон повел в атаку две штурмовые колонны по 500 человек из остатков шести разных полков, большая часть атакующих погибли у стен Севастополя под страшным огнем противника. У русских совсем не истощался боезапас.

Хотя в штабе еще стояли лютые споры о дальнейшем штурме Севастополя, большинство понимали, что просто обречены, если не будет помощи. Но русские броненосцы и рейдеры не давали транспортникам и линкорам подойти на подмогу, подвезти людей, продовольствие и боезапас.

В середине января остатки экспедиционного корпуса сворачивали палаточные лагеря и садились на корабли. Измотанные холодом, голодом, болезнями и войной, англичане и французы возвращались в Варну. Генералы говорили что нужно просто переждать зиму и весной снова, с новыми силами, атаковать Крым. Но теперь даже солдаты понимали, что скорее всего это конец этой бессмысленной войне…

Глава 20

До Царицына я добирался целый месяц по зимним российским дорогам. За это время я много размышлял, но чем ближе подъезжал к дому, тем сердце все более радостно трепетало. По пути в Царицыне я заехал к старому другу Вахрушеву, но ротмистра дома не оказалось. Супруга Вахрушева известила, что он сейчас на Кавказе, скоро уже должен вернутся. Я переночевал в гостинице. Была у меня мысль заглянуть к Аксакову, но очень уж спешил домой. В гостинице из газет я узнал, что объявлено перемирие, через две недели в Париже состоится большая конференция по поводу окончания войны.

Выехали рано утром, едва только рассвело. Повозка пересекла заледеневшую от мороза Волгу, до Новореченского оставалось уже рукой подать. Мы проезжали мимо зимнего зачарованного леса по накатанному тракту.

Извозчик Афанасий, которого я нанял еще на Тамбовщине, поинтересовался:

— Сколько еще до дому, барин?

— Верст пятьдесят осталось.

Мороз сегодня стоял небольшой, однако зимой погода всегда изменчива. Я заметил на дороге женщину в легком полушубке и пуховой косынке, и попросил извозчика остановится.

— Садитесь, подвезем! — улыбнулся я.

Женщина бойко запрыгнула в повозку и я обомлел, узнав ведьму Марьяну.

— Здравствуй, барин! — усмехнулась женщина.– Подбросите до Рогожино?

— Здравствуй, Марьяна… конечно подвезем.

Афанасий хмыкнул и встряхнул вожжи.

— А где же твой мужик? — поинтересовался я.

— Поймали Гордея еще в прошлом году, по весне. Повесили за убийство помещика. Сам ты как? Вижу на чужбине долгое время жил…

— Да, пришлось почти пол мира объездить…

— А согласись, барин, краше родной сторонушки ничего нет. Какая бы не была красота за границей, душа все одно на Родину просится… — Марьяна улыбнулась.– Ты не переживай, ждет тебя твоя голубушка, истомилась уже вся…

— А ты так и кочуешь?

— На Рогожино теперь живу. Знахарством занимаюсь,– Марьяна внимательно взглянула на меня.– Так ты теперь понял, барин, почему ты здесь? Может все для того, чтобы иначе крутить колесо истории… Кто знает, может если бы не ты, война еще целый год длилась. Еще целый год лилась кровь человеческая…