Там (Город крыс) - Алексей Калугин

– Здесь я обычно занимаюсь своими исследованиями в области сравнительного искусствоведения, – указав рукой на разбросанные повсюду рисунки и листы с фрагментами каких-то текстов, объяснила Мейла.

Подойдя к ячейке доставки, она быстро набрала нужный код.

– Сравнительное искусствоведение? – Блум бросил на пол свой рюкзак и ногой загнал его под стол. – Что за штука такая?

– Никогда прежде не слышал?

Мейла вынула из ячейки доставки стопку свежего постельного белья и кинула его на диван.

– Нет, – честно признался Блум.

– И не мог слышать, – рассмеялась Мейла. – Это я сама придумала. Я пытаюсь найти похожие образы в произведениях искусства, относящихся к разным эпохам и жанрам.

– Ну и как, получается? – поинтересовался Блум.

– Есть некоторые закономерности, – уклончиво ответила Мейла.

– Например?

– Ты почему назвал один из своих романов «Земляничная поляна»?

– Не помню, – подумав, ответил Блум. – А какое это имеет значение?

– А тебе известно, что существует ещё и художественный фильм одного весьма титулованного, хотя, на мой взгляд, и невыносимо скучного и занудного кинорежиссера, который называется точно так же: «Земляничная поляна»?

– Нет, – покачал головой Блум. – Но могу поспорить, что в нем ни разу не показана земляничная поляна, как таковая.

– Почему ты так решил? – удивленно спросила Мейла.

– Потому что в моей книге тоже нет ни слова о ней, – усмехнулся Блум. – Так я угадал?

– Если мы станем обсуждать эту тему, то ты так и не ляжешь спать, – ответила ему Мейла, выходя из комнаты.

– Так я угадал или нет?! – крикнул вслед ей Блум. Ответа не последовало.

Блум постелил приготовленное Мейлой белье на диване, разделся, погасил свет и лег.

Диван, действительно, был несколько узковат для него. Однако Блум не успел этого заметить, уснув, едва только щека его коснулась подушки.

Спал он долго и, что самое удивительное, почти без сновидений. Несмотря на то, что истекший необычайно долгий день был наполнен сильнейшими в его жизни переживаниями и массой необыкновенных, никогда прежде не случавшихся с ним событий, ни одно из них не нашло отражения в ирреальных образах, порождаемых подсознанием человека во сне. Не видел Блум и ставшего уже привычным дракона, свернувшегося кольцом и яростно грызущего свой хвост. Быть может, потому, что он уже видел таких же драконов на халате Мейлы?

Сон Блума был похож на долгое путешествие по невероятно длинному, неосвещенному туннелю. Блум двигался вперед, не испытывая ни усталости, ни страха. Он знал, что рано или поздно туннель должен кончиться, и тогда он увидит… Земляничную поляну?.. Может быть.

Блум проснулся внезапно, как от толчка. В комнате все ещё было темно. Он захотел подняться и едва не свалился с узкого дивана. Только уперевшись руками в холодный пол, Блум окончательно проснулся и вспомнил, где он находится.

Прошлепав голыми ступнями по полу, Блум наткнулся на стену и, пошарив рукой, нашел на ней выключатель. Отрегулировав верхнее освещение до привычной для себя яркости, он вернулся к дивану, чтобы одеться и собрать постель.

– Проснулся уже? – спросила, заглянув в комнату, Мейла. Блум глянул на часы. Было без десяти восемь.

– Я проспал всего пару часов? – Блуму с трудом удалось подавить зевок.

– Сейчас восемь часов вечера, – развеяла его иллюзии Мейла. – Ты спал весь день.

– Извини, – смутился Блум.

– Я разве тебя за это осуждаю? – улыбнулась Мейла. – Одевайся. Я пока закажу себе ужин, а тебе завтрак. Зубную щетку и эпиляционный крем я оставила для тебя в ванной.

Когда Блум, умывшись и сведя с лица дневную щетину, вышел в большую комнату, еда была уже на столе.

Мейла переоделась в брючный костюм песочного цвета. Ее ослепительно-рыжие волосы были уложены в высокую прихотливую прическу.

– Ну, и как ты себя чувствуешь, находясь на нелегальном положении? – спросила Мейла, наливая Блуму в чашку кофе. Блум на минуту задумался.

– Честно сказать, не знаю, – признался он. – Должно быть, я ещё не осознал до конца, что же со мной произошло.

– Естественно, никаких планов на будущее у тебя пока нет?

– Вначале я хочу выяснить, удалось ли мне избавиться от наблюдения инфора… Но…

Блум замялся. На мгновение он засомневался, стоит ли вообще говорить об этом.

– Ну так что? – требовательно посмотрела на него Мейла.

– Видишь ли, – переводя взгляд с одного предмета сервировки стола на другой и при этом изо всех сил стараясь не смотреть в сторону собеседницы, начал Блум. – Если инфор следит за каждым жителем города, то ему уже известно, что в твоей квартире находятся двое человек вместо положенного одного. Даже если пока он ещё и не установил личность нового жильца, то, думаю, много времени у него это не займет.

Блум с силой воткнул нож в кубик масла и принялся с ожесточением размазывать его по тосту.

Какое-то время Мейла молча, со снисходительной улыбкой на губах наблюдала за его нервозными действиями.

– Мне кажется, ты сильно преувеличиваешь возможности инфора, – произнесла она, когда Блум, закончил наконец-то намазывать тост и, положив нож, поднес его ко рту.

– Что? – рука с тостом замерла в воздухе.

– Вести постоянное наблюдение за каждым жителем Города, – это слишком громоздкая задача даже для инфора, – пояснила свои слова Мейла. – Я вовсе не ставлю под сомнение то, что ты рассказал мне вчера. Я просто считаю, что инфор уделяет тебе особое внимание, как субъекту, который, с его точки зрения, может представлять собой некую потенциальную угрозу.

– Для кого? – положив тост на край тарелки, спросил Блум.

– Насколько я понимаю, задачей инфора является поддержание Города в жизнеспособном состоянии в течение неограниченно долгого времени. Как мы видим, со своей задачей он справляется весьма успешно…

– Более чем успешно, – вставил Блум.

– Именно так, – согласившись с ним, чуть наклонила голову Мейла. – Инфор не в состоянии самостоятельно понять и оценить все многообразие проявлений человеческой натуры. Поэтому он сам или те, кто в свое время закладывали в него программу, создали набор неких усредненных показателей, характеризующих нормальное состояние человека. Любое отклонение от этой нормы инфор автоматически расценивает как патологию, требующую от него незамедлительного вмешательства. Для него жизнеспособность Города определяется, прежде всего, стабильностью системы, которую он призван контролировать. А стабильность – это, в первую очередь, неизменность, – Мейла чуть приподняла руки и слегка развела их в стороны, словно желая показать, что в них ничего нет. – Соответствующие выводы из всего сказанного в состоянии сделать даже младенец.

– Значит ты считаешь, что инфор ведет постоянное наблюдение только за теми, кто, как ему кажется, способен вывести систему Города из равновесия? – обдумав слова Мейлы, задал уточняющий вопрос Блум.

– Подобное предположение кажется мне вполне разумным, – ответила женщина.

– Но, в таком случае, возникает вопрос, каким образом инфор выбирает тех, кто нуждается в его опеке?

– А для чего, по-твоему, в Городе существует могучая гвардия врачей-психокорректоров?

– Они, что же, все являются штатными осведомителями инфора? – в голосе Блума явно прозвучало недоверие.

– Ну, зачем же так прямолинейно? – снисходительно улыбнулась Мейла. – Психокорректоры добросовестно выполняют свои обязанности, помогая людям избавляться от мешающих им спокойно жить навязчивых идей и комплексов. Но ведь все медицинские карты с историями болезней находятся в архиве Медицинского департамента. А где расположен этот архив?..

– В сети инфора, – с пониманием прищурил глаз Блум. – А, значит, инфор может свободно проводить по ним выборку.

– Обращая особое внимание на тех, кого врачи направляют на интенсивную психокоррекцию, – закончила Мейла. Опустив взгляд, она провела пальцем по золотистому ободку на краю блюдца. – То, что ты рассказал о сеансе интенсивной психокоррекции, это просто ужасно. Я и представить себе не могла… Бедняга Люц…

– Он сам сделал свой выбор, – сумрачно произнес Блум. – Хотя, боюсь, что в этом была и моя вина.

– Что ты имеешь в виду? – быстро взглянула на него Мейла.

– Если бы я не потащил его за собой на улицу…

– Если бы ты знал, чем все это закончится, то и сам, наверное, сидел бы дома.

– Ты так думаешь?

Пронзительный взгляд Блума смутил Мейлу.

– Возможно, что я ошибаюсь, – отведя взгляд в сторону, сказала она. – Если так, – то я рада.

– А тебе самой никогда не рекомендовали пройти процедуру интенсивной психокоррекции? – как бы между прочим поинтересовался Блум.

– Скажешь тоже! – сверкнув глазами, как-то странно, как будто недобро, улыбнулась Мейла. – Десятки раз! Мне даже кажется, что любой практикующий врач-психокорректор рано или поздно направляет каждого своего пациента на процедуру интенсивной психокоррекции.