Избранные богословские статьи - Георгий Флоровский

V

Эта краткая статья не имела целью дать исчерпывающее представление о святоотеческом взгляде на эсхатологию. Скорее, она была попыткой выявить основные вопросы, подлежащие обсуждению, а также основные проблемы, с которыми пришлось столкнуться Отцам. Кроме того, данный очерк пробует показать, как глубоко и тесно связано все, касающееся эсхатологии, с сердцевиной христианской вести и веры — с Искуплением человека Воплотившимся и Воскресшим Господом. Только в подобной широкой перспективе, в общем контексте христианского учения можно полностью и в точности уловить все оттенки патристической мысли. Эсхатологические упования основываются на вере и не могут быть поняты с иной точки зрения. Отцы никогда не пытались дать систематическое изложение эсхатологии в узком, техническом смысле. Они, однако, хорошо чувствовали ту внутреннюю логику, которая ведет от веры в Христа Искупителя к чаянию будущего века — конца мира, последних свершений, воскресения мертвых и вечной жизни.

ВЕТХИЙ ЗАВЕТ И ОТЦЫ ЦЕРКВИ

Святоотеческий взгляд на Ветхий Завет лучше всего выразил Блаженный Августин в своих словах: Novum Testamentum in Vetere Latet. Vetus Testamentum in Novo patet. Новый Завет — исполнение и завершение Ветхого. Иисус Христос — Мессия, предсказанный пророками. В Нем исполняются все ожидания и обетования. Закон и Евангелия говорят об одном. Не может человек называться последователем Моисея, если он не исповедует Иисуса как Господа. Каждый, кто не признает в Иисусе Мессию, Обетованного Богом, тем самым предает Ветхий Завет. Ныне только Церковь Христова имеет истинный ключ к Писаниям, ключ к ветхим пророчествам. Ибо все пророчества исполнились во Христе. 

 Св.Иустин Философ отвергает предположение, что Ветхий Завет—связующее звено между Церковью и Синагогой. Для него очевидно обратное — все претензии иудеев должны быть решительно отвергнуты. Ветхий Завет отнят у иудеев. Он принадлежит только Церкви. Следовательно Церковь Христова — единственный истинный Божий Израиль. Израиль ветхозаветный был только зародышем Церкви. Слово «Писание» употреблялось в Древней Церкви в первую очередь по отношению к Ветхому Завету. Очевидно, в этом смысле оно употреблено в Символе Веры: «по Писанием», то есть согласно пророчествам и обетованиям Ветхого Завета.

Единство Библии.

 Ветхий Завет обильно цитируется раннехристианскими писателями. Даже язычникам Благовестие о спасении всегда возвещалось в ветхозаветном контексте. Это был аргумент от древности. Ветхий Завет не был разрушен Христом, но обновлен и восполнен. А стало быть христианство не «новая религия», но древнейшая из возможных. Новые христианские «Писания» легко были включены в унаследованную еврейскую Библию и составили с ней единое органическое целое. И только вся Библия, оба Завета вместе, были признаны адекватной записью христианского Откровения. Между двумя Заветами не разрыв, но единство Божиего домостроительства. Христианское богословие прежде всего стремилось показать и объяснить, каим образом Ветхий Завет был приготовлением и предвосхищением конечного Откровения Бога в Иисусе Христе. Христианское благовестие — не только провозглашение какого–либо учения, но прежде всего летопись деяний и свершений Божиих. Это история Божиего водительства, достигающего вершины в личности Иисуса Христа, которого Бог послал искупить народ Свой. Бог избрал Израиля Своим наследником, Своим народом, хранителем своей истины, и только ему доверил Свое Божественное Слово. И теперь это священное наследство перешло к Церкви.

 Ветхий Завет в целом воспринимался как христианское пророчество, и как «приготовление евангелия». Очень рано были составлены специальные подборки ветхозаветных текстов для использования христианскими миссионерами. Testimonia (Исповедание) Св.Киприана — один из лучших образцов этого жанра. А Св.Иустин Философ в Диалоге с Трифоном делает смелую попытку доказать истину христианства из одного лишь Ветхого Завета. Стремление Маркиона оторвать Новый Завет от его ветхозаветных корней было решительно отвергнуто и осуждено Вселенской Церковью, подчеркнувшей их единство и внутреннее согласие. Конечно всегда сохранялся соблазн …….Но в таком экзегетическом подходе была и великая правда — чувство Божественного действия во все эпохи.

Ветхий Завет как Аллегория.

 История раннехристианской экзегезы Ветхого Завета — одна из наиболее волнующих и, вместе с тем, противоречивых страниц в истории христианского вероучения. Вместе с греческим Ветхим Заветом Церковь унаследовала [от иудейства] и традицию его истолкования. Филон — эллинизированный иудей из Александрии, предпринял наиболее смелую и масштабную попытку разъяснить Ветхий Завет языческому миру, применив для этой цели крайне своеобразный метод аллегории. Для Филона никакой истории не существовало. В своей библейской философии он или проглядел или попросту игнорировал мессианские мотивы. Библия была для него системой божественной философии, а не священной историей. Исторические события как таковые для него не интересны и не важны.Вся Библия представлялась ему одной книгой в которой он отказывался различать какую–либо историческую перспективу или развитие. Филон рассматривает Писание скорее как собрание замечательных притч и назидательных историй, призваных проиллюстрировать те или иные философские и этические идеи.

 В своей крайней форме аллегорический метод никогда не принимался Церковью. Однако вряд ли кто–нибудь будет отрицать громадное влияние Филона на экзегезу первых веков христианства. Св. Иустин широко пользуется Филоном. Псевдо–Варнава (начало II века) иногда доходит до отрицания исторического характера Ветхого Завета в целом. Филоновская традиция была воспринята христианской школой в Александрии. И даже позднее Св.Амвросий близко следует Филону в своих комментариях на Священное Писание и заслужено может быть назван Philo latinus (латинским Филоном). Аллегорическая экзегеза была двусмысленна и часто вводила в заблуждение.

 Прошло много времени прежде чем было установлен, или, если угодно, восстановлено равновесие. Хотя не следует игнорировать и положительные результаты этого метода. Лучшим представителем христианской аллегорической экзегезы был Ориген, а его влияние поистине исключительно. Смелость и вольность его истолкований могут иной раз шокировать. В самом деле, он иной раз вычитывал из священного текста слишком много. Но было бы грубейшей ошибкой считать его философом. Ориген всегда был прежде всего библеистом, конечно в духе и стиле своего времени. Он проводил дни и ночи над Библией. Его главной целью было основать все вероучение и богословие на Библейском фундамнте. Он в большой степени ответственен за крепость и постоянство библейского духа во всем святоотеческом богословии. Еще больше он сделал для простого верующего; он открыл ему доступ к пониманию Библии. Ориген настойчиво вводит Ветхий Завет в свои проповеди. Он помогает простому христианину читать и использовать Ветхий Завет для своего наставления в вере. Он неустанно подчеркивает единство Библии, приводя оба Завета к теснейшими взаимоотношениям. И он предпринимает новую попытку создать целостное учение о Боге на библейской основе.

 Ограниченность Оригена очевидна. Но его позитивный вклад гораздо более значителен. Его пример учит христианских богословов всегда возвращаться за вдохновением к священным текстам Писания. Его пути придерживалось большинство отцов Церкви. Но немедленно он встретил и сильную оппозицию. Здесь нет места и возможности углублятся в подробности спора между двумя экзегетическими школсми Древней Церкви. Основные их черты общеизвестны. Антиохийская школа придерживалась «истории», Александрийцы же обращались к «созерцанию». И в конечном счете оба подхода были приведены к взвешенному синтезу.

 История и проповедь.

 Главная идея Александрийцев заключалась в том, что боговдохновенное Писание дложно нести в себе Универсальное Послание для всех веков и народов. Их целью было распечатать это послание, открыть и проповедать все богатства Божественной мудрости, сокрытые Провидением в Библии. За буквальным смыслом Писания таятся иные смыслы, доступные для понимания только посвященным. За людскими записями многочисленных божественных откровений, можно различить единое Откровениепостигнуть само Слово Божие во всем его вечном сиянии.

 Предполагалось, что даже тогда, когда Бог говорил в совершенно особых обстоятельствах, в Его слове было нечто преодолевавшее историческую ограниченость. Необходимо тщательно отличать прямое пророчество от application. Многие из ветхозаветных повествований могут быть весьма поучительны для верующего, даже не будучи сознательным, подразумевавшимся самими священннописателями, предвосхищением Христианской истины. Александрийцы считали, что Бог предлагает Священное Писание в качестве вечного наставления всему человечеству. Следовательно приложение или же постоянное перетолкование Ветхого Завета является как бы авторизованым.