Правда о «Титанике». Участники драматических событий о величайшей морской катастрофе - Арчибальд Грейси

чем принимал участие во время незабываемого первого рейса «Титаника». Как известно, рейс окончился кораблекрушением, после чего корабль пошел на дно. Это случилось примерно в 2:22 ночи 15 апреля 1912 года, в понедельник, после столкновения с айсбергом примерно на 4Г46' северной широты и 50°14′ западной долготы в Северной Атлантике, что повлекло за собой гибель 1490 человек.

Утром в воскресенье 14 апреля этот великолепный корабль, вершина инженерного гения, в течение трех с половиной дней следовал из Саутгемптона в Нью-Йорк по «морю стеклянному, подобному кристаллу»[6]. Море выглядело спокойным, на поверхности воды не наблюдалось ряби, какая бывает перед штормом.

Каждый день корабль наращивал скорость и проходил все большее расстояние по сравнению с предыдущим днем плавания. Капитан публиковал цифры и предсказывал, что, если хорошая погода продержится, мы установим рекорд скорости для первого рейса. Однако в его расчеты вмешалось чудовищно изменчивое поведение океана в северных широтах, поистине достойное мифического Протея. В прошлом океан не раз самым фатальным образом вмешивался в планы мореплавателей и превращался в грозное оружие уничтожения.

Наши исследователи отмечали места скопления айсбергов от крайней северной до крайней южной точки в тех широтах, однако они не располагали сведениями о местонахождении на морских путях отдельных айсбергов, что гарантировало бы крупным океанским лайнерам успешный их обход.

Согласно показаниям приборов, к ночи 14 апреля корабль за сутки прошел 546 миль, и нас уверяли, что в следующие сутки мы перекроем и этот рекорд скорости.

Ближе к вечеру по корабельному радио сделали сообщение, которое слышал и я: находящиеся поблизости корабли передали ледовые предупреждения, согласно которым невдалеке от «Титаника» замечены айсберги и ледяные поля. Непосредственным подтверждением тому служил растущий холод. Пассажиры, решившие прогуляться по палубе, вынуждены были теплее одеваться. Но, несмотря ни на что, корабль не снижал скорости; двигатели работали ровно.

По словам старых моряков, такое количество льда и айсбергов не наблюдалось в тех широтах в течение пятидесяти лет. Их не относило так далеко к югу.

Роскошь и удобства, которыми мы были окружены в нашем плавучем дворце, снабженном всеми мыслимыми признаками комфорта, казались многим из нас, в том числе и мне, зловещими. Я считал: долго так продолжаться не может и нас ждет какая-то ужасная кара со стороны разгневанной всемогущей силы. Наши чувства в связи с этим выразил один из самых способных и выдающихся пассажиров, Чарльз М. Хейз, президент канадской Большой Магистральной железной дороги. В путешествии он планировал строительство отелей на ветках своей железнодорожной сети; естественно, он с интересом изучал различные помещения на «Титанике». Вот его пророчество, которым, увы, он предсказал и то, что произошло с ним самим несколько часов спустя. «Пароходные компании „Уайт Стар“, „Кунард“ и „Гамбург-Америкен“, — сказал Ч.М. Хейз, — стремятся превзойти друг друга в роскоши, но вскоре настанет время, когда результатом их борьбы станет самая крупная и самая страшная катастрофа на море».

Я часто пересекал Атлантику и всякий раз, находясь на корабле, если позволяла погода, старался как можно больше двигаться и делать упражнения для поддержания хорошей физической формы. Однако в первые дни на «Титанике», со среды по субботу, я изменил своим привычкам и нарушил обычный режим. В первые дни плавания я в основном посвящал время общению с другими пассажирами и чтению книг, которые брал в превосходно оснащенной корабельной библиотеке. Я наслаждался многочисленными удобствами, как будто находился в летнем дворце на побережье. Ничто не указывало на то, что мы пересекаем штормовой Атлантический океан. Ни качка, ни шум машин почти не ощущались на верхних палубах и в салонах первого класса. Утром в воскресенье я решил вернуться к привычному для меня режиму и посетил корт для сквоша, спортивный зал и плавательный бассейн. Я встал рано и до завтрака в качестве разминки сыграл получасовую партию в сквош с инструктором. Затем я поплавал в бассейне глубиной шесть футов с подогретой морской водой. Ни в одном бассейне прежде я не получал такого удовольствия. Насколько уменьшилась бы моя радость, если бы меня посетило предчувствие, что я плаваю для удовольствия в последний раз и еще до рассвета мне предстоит спасать свою жизнь, плывя в ледяной океанской воде при температуре 28 градусов по Фаренгейту![7]

Вспоминаю обо всем, как будто это было лишь вчера. Прекрасно помню, как я тогда выглядел; могу дословно воспроизвести разговор с инструктором по сквошу. Профессиональный теннисист Ф. Райт был подтянутым, типичным молодым англичанином, похожим на сотни других молодых людей, которых я видел и с которыми в прошлом играл в мой любимый крикет — он более других видов спорта повлиял на мое физическое развитие. Его имя не указано в списках погибших или пропавших без вести; поэтому воспользуюсь возможностью поговорить о нем, так как я, возможно, единственный выживший, кто помнит последние минуты его жизни.

Нам, выжившим, адресуют сотни писем; во многие из них вкладывают фотографии пропавших близких. Нас просят их опознать, ведь мы могли видеть их или говорить с ними перед тем, как они встретили свою судьбу. Лишь в редких случаях я способен ответить утвердительно на такие многочисленные просьбы. В следующий и последний раз мы встретились с Райтом через три четверти часа после столкновения. Я спускался в свою каюту, а он мне навстречу поднимался на палубу С. «Может, лучше отменим завтрашнюю утреннюю партию?» — в шутку спросил его я. «Да», — ответил он не останавливаясь. Он не сказал мне того, что тогда уже наверняка знал: по словам других свидетелей, в то время вода затопила палубу G, на которой находился корт для сквоша. Голос его был ровным и спокойным, я не заметил, чтобы он волновался… Разве что лицо его было немного бледнее обыкновенного.

Смотрителю бассейна я тоже обещал прийти рано утром на следующий день, но больше никогда его не видел.

Многие из пассажиров прекрасно знали еще одну яркую личность — инструктора спортивного зала Т.У. Макколи. И с ним я договорился, что утром приду в зал для разминки, но, увы, его тоже поглотило море. Как хорошо мы, выжившие, помним этого крепкого невысокого человека в белом фланелевом костюме, который говорил с сильным английским акцентом! С каким неустанным воодушевлением показывал он нам многочисленные механические приспособления, порученные его присмотру, и призывал нас воспользоваться возможностью и позаниматься на велосипеде, на гребном тренажере, попробовать свои силы в поединке с боксерской грушей, прокатиться на электрическом верблюде или коне и т. д.

Итак, утром того дня я, сам того не подозревая, готовился к непредвиденным физическим