Особый отдел и пепел ковчега - Юрий Брайдер

— Вот тут вы, Борис Львович, как раз и ошибаетесь. — возразил Цимбаларь. — Именно теологические! Или весьма близкие к ним. Вы напрасно полагаете, что теология находится вне компетенции правоохранительных органов.

Последняя фраза прозвучала как-то двусмысленно, и на лице раввина обозначилось некоторое беспокойство. Однако он недрогнувшим голосом произнёс:

— Где будем беседовать? Прямо здесь или в учреждении, которое вы представляете?

— Лучше где-нибудь на лавочке по соседству. Надеюсь, вы не против?

— Беседовать с сынами человеческими — первейший долг любого законоучителя, — ответил раввин. — Кроме того, я никогда не забуду то добро, которое вы однажды сделали для нашей общины.

Вся компания разместилась за столиком близлежащего летнего кафе. Заказали минералку, фруктовый сок, орешки (в понимании Цимбаларя это были исключительно кошерные продукты). Раввин, испросив разрешение у Людочки, закурил. Его примеру немедленно последовали остальные мужчины.

— Проблема, которая привела нас к вам, действительно касается иудейского культа, — начал Цимбаларь. — Сразу хочу предупредить, что она имеет сугубо конфиденциальный характер.

— Слугам божьим, как и врачам, можно доверять любые тайны, — мягко произнёс раввин.

— Дело в том, что эта тайна не личная и даже не служебная, а, можно сказать, государственная. — Свои мысли Цимбаларь мог выражать и гораздо короче, но в присутствии раввина он старательно избегал крепких выражений.

— Могу заверить вас, что я не только гражданин, но и патриот России, — без всякой патетики сообщил Борис Львович.

Ваня вдруг закашлялся и, отшвырнув сигарету, пробормотал:

— Ну и гадость! Не табак, а соломенная сечка.

Незаметно двинув его локтем, Цимбаларь продолжал:

— Представьте себе такую ситуацию. Группа сотрудников милиции разыскивает древнюю реликвию, имевшую отношение к иудаизму.

— Почему «имевшую»? — перебил его раввин. — Все древние реликвии, которых касались руки праотцев, святы для нас и поныне.

— Не спорю. Но указанная реликвия в своё время покинула территорию Палестины и, переходя из рук в руки, была предметом поклонения во многих других культах. На неё молились и буддисты, и синтоисты, и последователи Конфуция. Совершив долгое турне чуть ли не по всему свету, реликвия оказалась на территории России, где служила разным целям, как благовидным, так и не очень. В середине прошлого столетия она бесследно пропала, но недавно вновь дала о себе знать. О её нынешнем хозяине ничего не известно, но встреча с ним лишь дело времени. Однако с некоторых пор оперативники стали ощущать на себе некое мистическое давление, всячески мешающее выполнению поставленной задачи. Один из них тяжело заболел, другой оказался в лапах преступников, третий был оклеветан, четвёртому, — Цимбаларь покосился на Людочку, — четвёртому не повезло ещё больше. У оперативников есть серьёзные опасения, что поиски реликвии могут обернуться большой бедой. Из библейских источников известно, что некоторые представители иудейского народа, например пророк Моисей и царь Соломон, умели обращать опасные свойства подобных реликвий во благо. Не смогли бы вы, просвещённый и авторитетный служитель бога Яхве, дать нам один добрый совет: как защититься от губительного противодействия реликвии? Возможно, упоминания о подобных прецедентах имеются в ваших священных книгах.

Раввин слушал очень внимательно, иногда даже забывая стряхивать пепел с сигареты, и, когда Цимбаларь, замолчав, вопросительно глянул на него, без промедления ответил:

— История, рассказанная вами, весьма и весьма туманна, хотя, вне всякого сомнения, она имеет под собой некую реальную подоплёку. Я не стану требовать уточнений. Тайна есть тайна. В древности пропало немало иудейских реликвий: ковчег завета, посох Аарона, щит Давида, главный семисвечник Иерусалимского храма, изначальная Тора, послужившая чертежом для создания Вселенной. Я могу только догадываться, какую именно реликвию вы имеете в виду. Но мне хотелось бы уточнить планы её дальнейшего использования.

— К сожалению, они неизвестны нам, — ответил Цимбаларь. — Однако хотелось бы верить, что это благие планы.

— Увы, в истории России было предостаточно случаев, когда святыни использовались не по назначению, — возразил раввин. — Церковные колокола переплавляли в пушки, иконами топили печи, мощи страстотерпцев выбрасывали на помойку. Реликвия, за которой сейчас идёт охота, обладает огромной мистической силой, и её дальнейшая судьба мне небезразлична.

— В печку её не сунут, это точно, — сказал Ваня. — И на помойку не выбросят.

— Но её могут превратить в оружие, — заявил раввин. — В оружие неимоверной, хотя и таинственной мощи. Более того, я почти уверен, что в этом качестве реликвия уже применялась прежде.

— Совершенно верно, — кивнул Цимбаларь. — Такое бывало. Но ведь оружие — это не только средство нападения, но и средство защиты. Меч может убить, но может и спасти.

— Это уже казуистика... В России, где добрая половина населения до сих пор мечтает о твёрдой руке, подобные эксперименты чреваты непредсказуемыми последствиями. Допустим, сегодня нами правит добрый хозяин, завтра появится злой, а послезавтра — вообще маньяк. И страшный меч пойдёт рубить налево и направо. Своих и чужих. Разве такое уже не случалось?

— Если вы считаете мои доводы казуистикой, то ваши — чистой воды метафизика. — Настроение Цимбаларя стало меняться не в лучшую сторону. — Оставим вселенские проблемы философам и политикам. А у нас к вам всего лишь один маленький вопрос: существует ли защита от пагубного воздействия реликвии?

— Простите... Полемический задор, знаете ли... — Раввин опять закурил. — Некоторые святыни иудеев действительно имели свойство не даваться в руки врагов и карать своих приверженцев, склонных к отступничеству. Это считалось волей бога, и, естественно, вымолить спасение было невозможно. Если реликвия, о которой вы говорите, по-прежнему повинуется Яхве, вам лучше оставить её в покое. Она сама выберет достойного владельца. Но возможен и другой вариант. Реликвия, сохранив свою мистическую сущность, отпала от истинного бога. Не исключено, что она сделалась игрушкой в руках врага рода человеческого. Тогда реликвия уже неподвластна слову приверженцев бога Яхве и какой-либо толковый совет я вам дать не могу.

— Жаль, очень жаль. — Цимбаларь помрачнел. — Выходит, мы обратились к вам зря...

— Подождите, вы не совсем правильно меня поняли. — Раввин придержал Ваню, уже собиравшегося было встать. — Лично я действительно не могу вам ничем помочь. Но есть люди, вполне возможно, способные на это.

— И вы их нам порекомендуете? — сразу оживился Цимбаларь.

— Только из уважения к вашим прежним заслугам. — Едва заметная улыбка тронула губы раввина. — Приверженцы любой религии терпеть не могут еретиков и сектантов, искажающих суть веры. Однако нельзя закрывать глаза на несомненные достоинства, нередко встречающиеся у адептов еретического учения... Можно быть православным христианином никонианского толка и в то же время уважать раскольников за бескомпромиссность и силу духа. Свои еретики есть и в иудаизме. Их называют хасидами. Они отрицают значение талмудического знания и призывают к эмоциональному слиянию с богом. Благочестие для них выше учёности. Отринув традиционные ритуалы, хасиды практикуют мистическое созерцание господнего престола. Всё это привело к тому, что ещё в восемнадцатом веке они были отлучены от церкви. Духовные вожди хасидов, цадики, всегда отличались сверхъестественными способностями. В этом они чем-то похожи на индийских йогов. Но если йоги занимаются только самосовершенствованием, то цадики взяли на себя роль наставников, лекарей, пророков, а главное — заступников людей перед лицом бога. Они весьма сведущи в каббале и через это учение имеют выход на силы зла... Недалеко от Москвы проживает один из таких цадиков — ученик и последователь самого Менахема-Менделя Шнеерсона. Вам нужно обратиться за советом и помощью к нему. Только не говорите, пожалуйста, что вас послал талмудический раввин. Иначе вам даже дверь не откроют...

Самуил Герцевич Нахамкин, некогда возведённый в цадики знаменитым любавичским ребе Шнеерсоном, знавшим назубок не только Тору, но и многие светские науки, услыхав, что с ним желают встретиться какие-то гои, а тем более работники милиции, наотрез отказался покинуть свою келью, расположенную на чердаке большого бревенчатого дома, чем-то похожего на блокгауз, в которых американские пионеры отсиживались во время стихийных бедствий и индейских набегов.

Седобородые старцы и согбенные временем старухи, населявшие дом своего духовного вождя, только извинялись и беспомощно разводили руками. У великого праведника (а именно так переводился термин «цадик») был весьма тяжелый характер, который отнюдь не улучшился после ряда долгих отсидок, занявших чуть ли не третью часть его жизни.