Блеск грядущего - Вогт Ван

Если это предположение верно, тогда возникает вопрос: знает ли кто-то еще о его истинных целях? Если нет, тогда я, за исключением нескольких заключенных во дворце ученых, совершенно одинок, и, скорее всего, умру, даже не узнав всех фактов.

Но если кто-то другой осознает связанные со мной надежды Лильгина, тогда моя теория о том, что миллионы людей повсюду ожидают возможности покончить с властью этого самого величайшего в истории подлеца, может распространяться даже на дворец.

Что же это за надежды, если они позволят хотя бы одному человеку рискнуть своей шкурой?…»

«Записав» это заключение на листах своего сознания, Орло «уставился» на последний параграф.

«Нет, я наверное схожу с ума, если даже всего лишь представляю подобную ересь», — подумал он. Все в этом заключении было правдиво, слово за словом, и с точки зрения логики могло иметь какое-то объяснение, но…

Внезапно его размышления были прерваны.

Дверь в его кабинет чуть не сорвалась с петель.

Байлол залетел вовнутрь, на лице ни кровинки, глаза выпучены:

— Его превосходительство на проводе…

— Лильгин?

Говоря это, Орло побледнел, как и второй мужчина. Наверное, он ждал какого-то слова, кивка. Но он не смог заметить их, даже если они и были.

Потом страх улетучился.

«Два дня назад я разговаривал с ним, — подумал Орло. — не такой уж он и страшный в разговоре…»

Но когда он протягивал руку к аппарату, внутренняя дрожь не отпускала его.

Подняв трубку, он автоматически включил и экран. На нем появилось знаменитое лицо.

— Мистер Томас, — прозвучал знакомый, звучный голос. — Не пообедаете ли вы со мной сегодня?

— Конечно же, сэр, — ответил Орло. — Во сколько?

— В пол-первого. Апартаменты Д-один. Охрана уже получила задание пропустить вас, так что приходите.

После того, как разговор был закончен, Орло глянул на часы: десять минут одиннадцатого. А он пришел к себе сразу же после девяти.

День начался весело.

Когда он поднял голову, Байлол уже исчез.

Орло погрузился в свое кресло. Только одно слово, произнесенное диктатором, вызывало в нем опасения: «…охрана…»

Он стал раздумывать, как бы отказаться от этой чести, обеда с Мартином Лильгиным…

Внезапно его посетило нехорошее предчувствие.

Он вскочил на ноги и поспешил к своей боковой двери. Пройдя через коридоры, он почувствовал себя увереннее.

Даже храбрее.

Он думал: «Еще одна попытка отвлечь меня от обеда с учеными. На сей раз, используя орудия главного калибра.»

Зачем?… Господи, да ради чего все это?

Ишкрина он нашел в библиотеке. Вдвоем они обнаружили МакИнтоша и, несколько успокоившись, помчались к Арджеру с его волшебной возможностью защититься против прослушивания. И, поскольку уходили драгоценные минуты, они решили остальных не собирать.

Орло написал: У меня появилось нехорошее предчувствие, что мое участие во вчерашнем обеде может навлечь опасность на всех, проживающих в Коммуникационном городке.

В чем были его опасения: Открыв то, что ученые не собираются принимать участия в разрешении проблемы Хигенрота, он пробудил в сознании диктатора одну из идей, которые в прошлом уже приводили к полнейшему уничтожению многих людей или даже местностей.

Представляемая им опасность заключалась в том, что все ученые были собраны здесь ради одной цели. А раз они не собирались делать того, ради чего их тут держали, значит их следовало стереть с лица земли!

В течение трехуровневых переговоров — писание, разговоры без подслушивания и при подслушивании — седые усы Ишкрина шевелились, топорщились, обвисали, все это под аккомпанимент дружелюбно звучащего голоса или скрипа ручки.

— Мы все здесь обреченные люди, — сказал старый ученый. — Сами по себе в роковой момент мы готовы забрать с собой жизни одного или нескольких типов, высланных против нас. Но если все они будут вести себя по-идиотски, кое-кто из нас не испытает такой чести.

При этом его серые глаза тупо всматривались в голубые глаза Орло.

И Орло понял их послание. Эти люди все еще не доверяли ему. Потому что то, что он делал сейчас и вчера вечером, могло быть только частью навязанной ему игры. Все его призывы быть осторожными или объявить о возможной тревоге, в каком-то смысле выглядели тактическими уловками.

Ситуация была патовой.

— Ладно, — сказал Орло, чувствуя полнейшее разочарование. — Надеюсь, вы понимаете то, что собираетесь делать.

— Если бы, — не отступая от своего, заявил Ишкрин, — вы пережили весь этот многолетний кошмар, если бы вы знали, в чем состоит ваша роль, и на что надеется Лильгин по отношению к вам — тогда, возможно, я бы ответил вам по-другому. А поскольку этого нет… — он пожал плечами и улыбнулся, — желаю приятного обеда с Председателем Лильгиным.

Возвращаясь в свой кабинет, Орло размышлял: какой другой ответ мог он ему дать?…

Удивительно, но из последних, уклончивых слов, он вычислил его, этот второй ответ:

В случае необходимости, в крайней ситуации, ученые могли действовать.

XIX

За исключением охраняемого барьера, преграждавшего коридор сразу после выхода из лифта, все здесь напоминало обстановку нижних этажей.

Орло вышел из кабины, а потом приостановился, чтобы пройти преграду.

Это была стальная решетка, вмурованная в стену и на несколько футов не доходящая до окна. Она была футов в семь высотой. Длинный стол, стоявший за ней, должен был распоолагаться на подиуме. За столом сидело человек двенадцать молодых людей, сейчас глядевших на Орло.

Юноша помнил данные ему инструкции и медленно пошел вперед. Молодые люди только глядели на него, ничего не говоря. Орло прошел в калитку между окном и решеткой. Его пропустили.

Впереди была вторая решетка. Она уже была вделана в раму окна и не доходила до стены примерно на ярд. За решеткой можно было видеть головы таких же молодых охранников.

Они тоже позволили Орло пройти дальше. Молча. Без единого слова. С каменными лицами.

Орло не стал оглядываться, чтобы проверить, были ли они в мундирах и действительно ли сидели за таким высоким столом. (Потому что стоя они были бы футов восьми ростом.)

Впереди показался третий барьер. Уже другой. Не металлический и не охраняемый. Во всяком случае, никого не было видно. Гораздо больше это было похоже на богато украшенную стенку из растений. Цветочные клумбы были разбиты здесь прямо на полу, другие покрытые цветами растения вились по трельяжам. Пол был покрыт ковром в красные, голубые и желтые цветы — личные цвета Мартина Лильгина. Узкая тропинка вела к громадной, позолоченной двери. Орло подошел к ней и проверил, действительно ли это апартаменты Д-один. Внутренне собравшись, он сделал то, что было ему приказано: повернул ручку, открыл дверь и вошел, закрыв дверь за собой.