Разведка — это пожизненно - Всеволод Радченко

Документы далее передавались в специальное подразделение Управление научно-технической разведки, минуя даже секретариаты наших управлений. Это управление далее передавало материалы по своим секретным каналам в институты вооружённых сил, получало оценки, возможные вопросы и задания.

В последующие дни последовал обмен жёсткими дипломатическими нотами. Наших товарищей пытались допрашивать и склонять «к сотрудничеству», а проще говоря, к измене. Была попытка оказания психологического давления. Например, Черняева перевели из одиночной камеры в камеру с двумя наглыми громилами, неграми. Резкий протест нашего консула пресёк такие попытки давления. Несмотря на холодную войну, существовали неписаные правила борьбы разведок.

Американцы извлекли из шумихи в прессе пропагандистскую выгоду. Служба ФБР получила похвалу в комиссии конгресса и обещание существенно повысить их бюджет. Появились намёки на судебный процесс над советскими шпионами. Странно, но Линдберга начали называть не фигурантом дела, а свидетелем. В нашем Центре тщательно изучали варианты развития событий. Никаких данных о причинах провала не поступало. Вскоре Центр привлёк к изучению дела опытного советского юриста, специалиста по американским правовым нормам. Он поехал в Штаты, чтобы на месте посмотреть на дело в контакте с местными коллегами. В Москве готовились к худшему. Американцы раздували «кадило». Отказались от предложения отпустить для проживания наших ребят до суда в посольстве под залог. Становилось ясно, что только другие решения могут поправить дело. Нами было выдвинуто предложение о захвате и аресте американца у нас в Союзе для дальнейшего обмена на наших разведчиков. Идея был не нова. Обмены осуществлялись и до этого, и после. Идея получила высокое одобрение, и указание было дано самим председателем Комитета нашей контрразведке. На совещании во Втором Главном управлении было уточнено, что американский кандидат не должен быть дипломатом, должен работать в Союзе продолжительное время, быть хотя бы на подозрении в разведывательной работе. Наша контрразведка работает хорошо. Уже через несколько дней подходящий американец был задержан в одном из волжских городов. Конкретно, он был задержан за валютные операции. Тогда с этим у нас было строго.

Американец явно занимался сбором информации, часто бывал в посольстве в Москве. В надежде на согласие американцев на не совсем эквивалентный обмен нас ободряла получаемая из Нью-Йорка информация, что у ФБР возникли пока что скрываемые затруднения в организации «шпионского» процесса. Высокие военные и администрация Белого дома не хотели видеть на суде старшего морского офицера в качестве шпиона. Роль свидетеля обвинения также, видимо, была не ясна. Особенно при дотошных журналистах и профессиональной юридической защите. Но события превзошли все наши ожидания. В практике обменов обычно заинтересованная сторона начинает зондаж через далёких от дела юристов, затем выходит на контакт с «компетентными» представителями другой стороны. Согласовываются малейшие детали: точное место и время обмена, гарантии. Характерен пример обмена нашего крупного нелегала полковника Абеля, осуждённого в США. После того, как он был выдан предателем, — на американского лётчика Пауэрса. Как известно, Пауэрс был сбит нашей ракетой над территорией Союза на сверхвысотном разведывательном самолёте У-2, осуждён в Москве и находился в нашей тюрьме. Переговоры шли долго и трудно, а обмен проходил именно так, как показано в фильме «Мёртвый сезон».

Но этот раз всё было иначе. Американцы явно были напуганы тем, что задержанный после «промывания мозгов» на Лубянке даст разоблачающие показания, в Москве разразится громкий судебный процесс. Стало очевидным, что задержанный американец являлся или кадровым сотрудником ЦРУ, находящимся на стажировке в России под «глубоким прикрытием», или доверенным агентом разведки с широким заданием.

Уже на следующий день посол США в Москве в конце рабочего дня попросил срочную встречу в Министерстве иностранных дел и был принят заместителем министра, который был полностью в курсе дел. Дискуссии не было. Посол попросил отпустить американца и тут же согласился принять наши требования освободить наших товарищей. Было согласовано, что «обмен» состоится на следующий день, примерно в одно время, и не будет никаких препятствий с обеих сторон в отношении немедленного выезда освобождённых.

У нашей стороны была только одна цель — освобождение Энгера и Черняева, она была достигнута. Опытные наши специалисты говорили, что никогда ещё так быстро и чётко не договаривались. Могут же, когда захотят!

На следующий день после обмена американец вылетел в Штаты. В аэропорту его провожал большой эскорт из сотрудников американского консульства. Наши товарищи также не задерживались. Мы их встречали в Москве на двух чёрных «Волгах» у трапа самолёта «Аэрофлота». Их после тёплого приветствия повезли прямо домой к семьям. Все вопросы службы были отложены на «потом».

Вопрос был закрыт. Работа наших товарищей была отмечена серьёзными поощрениями. Анализа причинам провала у нашего начальства никто не попросил. Плохие вести забываются быстро. И истинные причины провала остались невыясненными.

Через некоторое время нам стало известно, что Линдберг вместе с семьёй покинул Нью-Йорк и, говорят, отправился на Дальний Запад, в одну из зон США, закрытых для посещения иностранцами.

Полгода спустя в разведке стала известна история, достойная настоящего многосерийного детектива. Сотрудник отдела информации Управления научно-технической разведки Ветров был задержан в пригороде Москвы проезжавшим мимо случайным водителем. Последний уже в наступающих сумерках услышал крик о помощи недалеко от стоявшей на обочине машины. Водитель оказался не робкого десятка и, выскочив из машины, обнаружил рядом за кустами человека, убивающего ножом женщину. Смельчак сумел захватить убийцу и доставил его и раненую женщину к близлежащему посту милиции. Задержанный оказался сотрудником КГБ и попал в Лефортово, а женщина, как выяснилось, бывшая его любовницей и технической сотрудницей того же управления, была доставлена в больницу. Её спасли, хотя раны были серьёзные. Следователя по делу смутил тот факт, что очевидных причин для убийства не просматривалось. Психика подследственного была признана нормальной, ранее сцен ревности подруга не отмечала. Следователь по делу Ветрова оказался опытным и дотошным: учитывая в совокупности материалы, повёл дело по неожиданному пути.

Подруга подследственного вспомнила его заявления о больших деньгах, которые он может тратить и за рубежом. Деньги со счёта непонятного происхождения действительно нашлись. Подруга говорила также о каких-то опасениях в отношении проверки его зарубежных контактов. Появилась уверенность, что Ветров пытался убить свою знакомую, так как заподозрил, что она за ним шпионит. Проверка и опрос сослуживцев выявили «странности» в поведении Ветрова, особенно в последний период его пребывания в загранкомандировках. Возникли противоречия и в показаниях самого Ветрова. Не буду описывать все шаги следствия, но преступник признал, что был завербован в период завершения своей командировки во Франции и дал детальные показания о работе с французской разведкой.