Дидро - Алиса Акимова

Положение торговли точно и красноречиво характеризовалось в статье Тюрго «Ярмарка». Он обрушивается на «злополучный принцип», который при всех правительствах так вреден торговле. «Я имею в виду, — пишет он, — манию всем руководить, все регулировать, никогда не полагаться на людей в том, что касается их собственного интереса». Как характерно для буржуазного экономиста противопоставление Франции как идеала Голландии, где нет ярмарок, но зато есть «беспрерывная ярмарка, потому-то в стране и процветает свободная торговля».

И как нужна была эта статья французским купцам! Как защищала она их интересы!

Читатель не купец узнавал все о гильдиях, и если он сам не был заинтересован в сохранении гильдий, не мог не согласиться с автором статьи о них, что они приносят своими разграничениями вред торговле.

Среди других язв общества «Энциклопедия» обнажала и язву проституции. В статье, написанной самим Дидро, речь шла не только о продажных женщинах, но и о критиках, проституирующих свое перо из-за денег, из-за милостей вышестоящих, поступая так, как не должен поступать честный человек.

Таким образом, «Энциклопедия» служила объединению общества: горожане узнавали из ее статей о земледелии и положении в сельском хозяйстве, сельские жители — о мануфактурах, торговцы — о покупателях, покупатели — о торговых гильдиях, учителя — о врачах, врачи — о системе народного образования…

III…и ремесел…

Впервые в титуле «Энциклопедического Словаря» к наукам и искусствам добавлены ремесла. Слово было емким: оно вмещало не только собственно ремесла, но и фабричную промышленность и, более того, производство всех материальных благ. Ремесла назывались еще и иначе: механическими искусствами.

Добавление надо было отстаивать. Многие читатели из высших слоев общества к появлению ремесел в «Энциклопедии» относились как к вторжению мужика в светскую гостиную. Поэтому Даламбер в предисловии ко второму тому вынужден был разъяснить, что подробности, касающиеся государственного хозяйства, ремесел и торговли, имеют не меньше права на внимание подписчиков, чем схоластическая философия, какая-нибудь не вышедшая из употребления риторическая фигура или тайны геральдики. В остром полемическом тоне он высмеял ученых педантов, которые не согласятся с ним, считая интересными и полезными диссертации о поварском искусстве, прическах древних, имени, данном при крещении малоизвестному писателю X столетия…

Дидро еще в первом томе «Энциклопедии» в статье «Искусство» («Аrt») отстаивал искусства, связанные с техникой, — граверов, скульпторов. А в статье «Ремесленник» — от того же корня — по-французски «Артизан» («Аrtisen») писал, что те французы, которые привозили из Англии машины для производства чулок, генуэзского бархата, венецианского стекла, не менее почтенны в глазах философа, чем те, которые пишут или гравируют битвы Александра. Он восклицает в той же статье: «Сравните, с одной стороны, реальную выгоду от наук, наиболее уважаемых, и искусств, наиболее почитаемых, с пользой от механических искусств, и вы найдете, что умеренный успех первых уступает пользе, которую приносят лица, занятые вторыми!..»

Он иронизировал, подчеркивая этим свою правоту: «Какая странность в наших рассуждениях! Мы отдаем предпочтение тем, кто занимается полезным делом, и мы выказываем неприязнь тем, кто занимается бесполезностями».

Мы видели Дидро в книжных лавках и библиотеках, за письменным столом, наблюдающим жизнь Парижа на Новом Мосту, в спорах за столиком кафе, не прекращающим своих занятий и в Венсеннском замке. Последуем же теперь за ним в ткацкую мастерскую мануфактуры, к печи стеклодува, к кругу гончара.

Для чего он это делает?

Откроем «Проспект» к «Энциклопедии» и найдем там объяснение.

Изложив все, что он хотел сообщить читателям о подготовке отделов наук и искусств, Дидро пишет: «Отдел механических искусств потребовал не меньшего внимания и не меньших забот.

Быть может, никогда и нигде не встречалось такого количества трудностей и так мало средств для преодоления их. Очень много писалось о науках, недостаточно хорошо писалось о большинстве свободных искусств и почти ничего не писалось о механических искусствах, ибо чего стоит то немногое, что встречается у авторов по сравнению с обширностью и богатством этого предмета? Из тех, кто о нем писал, один недостаточно сведущ в том, о чем ему надлежало говорить, и не столько справился со своей задачей, сколько показал необходимость лучшего труда; другой лишь слегка коснулся материала, трактуя его скорее как грамматик и как литератор, нежели как мастер; третий действительно более богат сведениями и более ремесленник, но вместе с тем настолько краток, что приемы мастеров и описания их машин — предмет, который может послужить материалом для обширных трудов, занимает лишь весьма малую часть его сочинения».

Титульный лист книги Дидро «Письмо о слепых в назидание зрячим», Бесцензурное заграничное издание.

Опять-таки достается Чамберсу, который «не прибавил почти ничего к тому, что он перевел из наших (французских. — А. А.) авторов».

За этим следует признание. «Все это побудило нас обратиться к ремесленникам».

Впервые в истории человечества Дидро поступил так, как постоянно поступаем мы — привлекая к содружеству с литераторами бывалых людей, практиков.

В «Проспекте» говорится:

«Обращались к наиболее искусным мастерам Парижа и королевства. Брали на себя труд ходить в их мастерские, расспрашивать их, делать записи под их диктовку, развивать их мысли, выпытывать термины, свойственные их профессиям, составлять из них таблицы, определять и сопоставлять их с теми, которые записывались по памяти, и (предосторожность почти необходимая) исправлять в длительных и частых беседах с одними то, что другие объясняли недостаточно полно, не отчетливо, а иногда и неверно. Есть мастера, которые являются в то же время и людьми образованными, мы могли бы назвать их здесь, но число их весьма невелико: большинство занимающихся механическими искусствами посвятило себя этому делу по необходимости, и деятельность их основана на инстинкте. Из тысячи их вряд ли найдется десяток таких, которые были бы в состоянии дать удовлетворительные объяснения своих инструментов и изделий. Мы видели ремесленников, которые работали лет по сорок и ничего не понимали в своих машинах. Нам пришлось исполнять при них функцию, которой хвалился Сократ, трудную и тонкую функцию повитух умов».

«Но есть ремесла, — говорится в «Проспекте» дальше, — столь особенные и операции столь сложные, что если не работать самому, не двигать машину собственными руками и не видеть образования изделий собственными глазами, то трудно и описать их точно. Поэтому нередко нам приходилось доставать себе машины… становиться, так сказать, учениками и изготовлять плохие модели, чтоб научить других делать хорошие».